***
С момента той встречи прошло уже много лет. Учиха смирился с тем, что джинчурики ушёл раз и навсегда, однако чувства свои подавить так и не смог. Каждое напоминание о желтоволосом Узумаки отзывалось глухой болью в сердце, сравнимой только с той, когда нож в ране медленно поворачивают из стороны в сторону, заставляя биться в агонии. Однако черноволосый научился держать эмоции под контролем. Люди даже думают о том, что он забыл своего бывшего сокомандника. Хм… Странные люди. Неужели можно так легко забыть того, кого любишь так сильно? Этот день ничем не отличался ото всех других: Саске шёл к Пятой, чтобы получить задание. Какое-нибудь ранга A, чтобы хоть на время забыть об одиночестве и пустоте своей квартиры. Солнце светило ярко, птицы пели громко — в общем, все условия бесили. Сегодня — годовщина ухода джинчурики из деревни. Так почему же больше никому не грустно?! Почему все улыбаются, смеются, будто им всё равно?! Его били, на него натравливали собак — со временем он перестал сопротивляться. А потом ушёл. «Проклятый лис ушёл из Конохи.» «Я всегда знал, что он предаст нас.» «Вот бы он сдох где-нибудь по пути к убежищу Акацуки!» — говорили люди тогда. Два года прошло. Ничего не изменилось. — Нападение Акацуки! — неожиданно закричали караульные. — Всем занять боевые позиции! Джонины рассредоточились по Конохе в порядке, согласно плану, придуманному Цунаде-самой. — Саске-кун, — рядом с парнем приземлилась розоволосая девушка, — всё в порядке? –она попыталась заглянуть ему прямо в глаза. Ничерта не в порядке! Сакура прекрасно понимала, что это нападение — его шанс увидеть Наруто снова. И неважно, какой ценой дастся ему эта встреча. — Да, — решил соврать темноволосый, на что Харуно лишь устало тц-кнула. Неисправим. — Просто знай, что всегда можешь со мной погорить, если захочешь, — ах да! Как он мог забыть. Девушка же была влюблена в Учиху, пока не узнала, что тот «по парням»; сейчас же она более испытывала чувства, похожие на любовь старшей сестры к младшему брату. Саске встал в боевую позицию: как-никак любовь любовью, а он предан Конохе, поэтому в любом случае Учиха постарается убить кого-нибудь из Акацуки. Уже на поле битвы краем глаза он уловил до боли знакомую желтую макушку. Наруто… НАРУТО. Улыбка невольно появилась на губах — так он стоял бы и лыбился, если бы не: — А вот и ты, — в мгновение ока Узумаки прижал бывшего сокомандника к стене соседнего здания так, чтобы больше никого не было рядом, — Саске-кун. — он произнёс это, хищно сверкая красными лисьими глазами, возле самого лица Учихи: их губы разделяли миллиметры. — Я поймал тебя. Боже. У черноглазого подкосились ноги от одного только голоса джинчурики. Это не честно, что Наруто имеет столько власти над ним. Эти глаза прожигают насквозь. От них бросает и в жар и в холод; мелкой сыпью по телу бежит дрожь. Не честно! Еле сохраняя остатки мужества (хотя какое к чёрту мужетсво?!) и дабы не поддаться соблазну тут же не исполнить принцип «завали и тр@хни», Саске спросил: — Что… кхем. Что тебе нужно? — Ну, — Узумаки сощурился и немного будто отстраненно посмотрел на свои пальцы, — начнём хотя бы с тебя. Не успел Учиха вставить готовое сорваться с губ «Чего?», как его рот заткнули самым, что ни есть, проверенным способом — поцелуем. –Ммх? МХМХМХ! МММХ!.. Мммх… — обладатель шарингана попытался сопротивляться и всё же спросить, что означает эта ересь, которую он имел ввиду, но передумал. Да, очень романтично целоваться с тем, кто скорее всего хочет тебя убить, прямо возле поля боя, да еще и при свете бела дня. Итого, если сложить, то получится, что его два раза могут убить и один — изнасиловать. При чём последнее было бы не так уж и плохо. — Наруто-кун… — в горящих глазах Саске заплясали «те самые» огоньки — он желал. — Хочешь? — по надменному виду Наруто нельзя было сразу сказать, хотел ли он Учиху, однако быстро приступил к делу. «А-а-ах…» — только и могло сорваться с губ потомка проклятого клана.***
Когда черноволосый очнулся, то ощутил сильную слабость — Наруто выкачал из него практически всю чакру. Он огляделся вокруг: ночь; повсюду валяются трупы, а на ближайшей стене кровью было выведено: «Спасибо за угощение. Как-нибудь ещё зайду, Саске-кун».