Пьяный дождь

Пока Илья вёз Тоню в больницу к Максиму, девушка успела уже сотню раз перекрутить всё, что могло произойти с её парнем. Зачем он вообще решил пойти на эти гонки? Она вспомнила количество пропущенных звонков от Кислого и ей сделалось дурно. Это все из-за неё. Из-за неё Макс решил поучаствовать в этой адовой гонке, из-за неё он попал в аварию и сейчас мучается. Так она ещё и позволила себе в это время быть с другим и даже целоваться с ним. Она полная идиотка, если не больше. Запутавшись в своих чувствах, Ахматова поставила под удар чувства своего парня, причинив ему боль моральную, которая теперь переросла в физическую. Наконец, ребята добрались до больницы. Стерев с лица слезы, Тоня вылезла из черного джипа и вбежала в здание больницы. — Максим. Максим Кислый. В какой он палате? — её голос дрожал так сильно, что было трудно разобрать хоть одно слово. — Девушка, спокойнее. К нам поступал только один Максим. Сейчас он в реанимации. Вас туда не пустят, — медсестра в регистратуре посмотрела записи, а потом начала наливать рыжеволосой валерьянку, увидев её разъяренное состояние. — Но как он? Что с ним? — Ахматова практически задыхалась. Шилов тоже прошел в больницу, встав рядом с подругой. Они оба смотрели требовательным взглядом на девушку в белом халате. — Для начала, выпейте это, — светловолосая девушка приятной наружности с ярко-красными губами протянула Тоне стакан с водой и валерьянкой. Ахматова послушно выпила залпом весь стакан, будто бы пила не противное лекарство, а вкусный и элитный алкоголь. Илья даже усмехнулся. — Сейчас я позову к вам врача вашего, я так понимаю, парня. И он всё вам расскажет. Подождите вон там на креслах, — медсестра указала на длинный коридор с множеством свободных кресел, стоящих по разные стороны стены. Парень и девушка расположились на двух соседних креслах. Тоню всё также трясло, а Илья очень нервничал, хоть и старался этого не показывать. — Все с ним будет хорошо. Он сильный парень, — Шилов старался поддержать Ахматову, но выходило коряво. — Пожалуйста, помолчи хоть пару минут. И без тебя тошно, — грубо, но по делу, высказалась рыжеволосая. Шатен послушался подругу, и они просидели молча ещё около десяти минут, пока к ним не вышел врач. Лишь изредка звуки тишины нарушались всхлипами Тони. Мужчина средних лет с небольшой сединой на висках и щетине. В очках и с большими голубыми глазами. Раньше он явно был красавчиком, то и дело отбивающимся от поклонниц. — Вы спрашивали про парня, попавшего в аварию? — он посмотрел на Тоню, а потом перевел взгляд на Илью. — Да, — Ахматова вскочила с кресла, — Что с ним? — Могло бы быть и хуже. Травма, а точнее, перелом одной из лодыжек. Многочисленные переломы рёбер. Сотрясение головного мозга. Плюс хлыстовая травма шеи третьей степени. Состояние мы стабилизировали, в палату вашего друга переведем завтра, — он что-то смотрел у себя в записях. — А почему он в реанимации? К нему можно? — Тоня очень хотела видеть парня. — Парень потерял много крови после удара головой об руль. Плюс, с шеей не шутят. Такие переломы очень опасны и могут сказаться не лучшими последствиями для него в будущем. Вообще, к нему сейчас не стоит заходить. Он все равно спит, — мужчина строго посмотрел на еле сдерживающую слёзы девушку. — Пожалуйста, я вас очень прошу. Мне нужно его увидеть. Это очень важно, — Ахматова готова была встать на колени перед мужчиной. Она была готова на всё ради того, чтобы её впустили к Максиму. Она просто хочет убедиться, что с ним всё хорошо. — Я пущу только одного человека и только на пять минут, — доктор посмотрел сначала на парня, а потом на девушку. — Выбирайте. — Я пойду, — Тоня даже не дала шанса сказать хоть слово Илье. Мужчина жестом указал рыжеволосой направление, в котором нужно следовать. — Вот халат. Надевайте, — девушка послушно накинула белую ткань на себя. — У вас ровно пять минут. Руками ничего не трогать. Там стерильное помещение. Договорив, мужчина открыл дверь реанимационного отделения и впустил туда Тоню. Ахматова быстро зашла вовнутрь, оглядываясь по сторонам. Её чуть не подкосило, когда она увидела Максима в таком плачевном состоянии. Множество всяких присосок и проводов, подключённых к его телу. Капельница. Какие-то пикающие приборы, в которых она совсем не разбиралась. И он. Такой бедный и такой жалкий. На голове бинтовая повязка. На шею тоже наложена своеобразная повязка, а точнее — ортопедический воротник. В районе ребер тоже видны бинты. На правой ноге, а точнее на её лодыжке — гипс. Видеть Кислого в таком состоянии — всё равно, что увидеть его мертвым. Он всегда был для Тони воплощением чего-то оптимистичного и дерзкого. А тут безжизненное и полностью искалеченное тело. Ахматова подошла чуть ближе. Огляделась. Никто за ней не наблюдал. Она обхватила правую ладонь парня, пытаясь не заплакать. Его тело было таким обмякшим, будто неживым. — Прости меня за всё, — всё, что рыжеволосая смогла из себя выдавить без слёз. Тоня стала аккуратно сжимать в руке ладонь Максима, пытаясь хоть на секунду почувствовать тепло его рук. Обычно они такие горячие. Девушка всегда в шутку называла парня обогревателем из-за его чрезмерно горячей температуры тела в любую погоду. Он же шутливо говорил, что это всё потому, что он истинный горячий мужчина. Сейчас рука хоть и была теплой, но не такой, как обычно. Максим сейчас вообще не был похож на себя обычного. Пять минут пролетело незаметно, и вот за спиной у Ахматовой послышались шаги врача. Ещё раз взглянув на своего возлюбленного, Тоня тяжело вздохнула и без колебаний вышла за мужчиной. — Вы так не переживайте, у него сильный и молодой организм. Он быстро восстановится. Единственное — поменьше заставляйте его волноваться. Ему сейчас нужны только положительные эмоции, — они вернулись в длинный коридор. — Во сколько к нему можно будет завтра? — немного успокоившись после успокоительного, Тоня вела себя уже более достойно и серьезно. — Приходите днём. Часа в три-четыре. Витаминчиков с собой захватите. Но не цитрусы. — Хорошо, спасибо. И спасибо за то, что позаботились о нем, — девушка благодарно улыбнулась мужчине. — Это моя работа, — мужчина в белом халате ответил ей искренней улыбкой и удалился. Ильи нигде не было, поэтому Тоня вышла на улицу сама. Решив уже было, что шатен её бросил одну, она вышла на дорогу, чтобы поймать попутку. Но голос приятеля окликнул ее сзади. — Далеко собралась? Садись, я тебя сам отвезу, — они сели в джип парня. — Где ты был? — совсем безразлично отозвалась рыжеволосая, смотря в пол прямо перед собой. — Разговаривал с парнем, который говорил с тобой по телефону. Он отдал мне телефон Макса и сказал, что авария была очень странной. — То есть? — Ахматова убирала в сумку телефон своего возлюбленного, который отдал ей Илья. — То есть Макс сам врезался в это бетонное здание на полной скорости. Как будто бы пытался покончить с собой, — они оба замолчали. Дальше ехали молча. Тоня пыталась понять причину столь странного поведения Кислого, а Илья не хотел грузить её вопросами. Распрощавшись с Шиловым, Ахматова приняла душ и крепко уснула, даже не разобрав кровать. *** Утром Лиза проснулась от запаха оладьев или блинчиков. Удивившись такому утреннему запаху, она мигом двинулась на кухню. Возле плиты, словно пчёлка, бегал Руслан, пребывая в хорошем настроении. Что было странно после вчерашнего явления Онегина. — Доброе утро, — брюнетка села за стул, ожидая, пока ей подадут завтрак. — Доброе. Извинительный, именно извинительный, — заостряя внимание на неправильном употреблении слова, а точнее, его выдумку, Рус положил перед девушкой тарелку с блинчиками и чашку с кофе. — Завтрак. — Спасибо. Но не стоило. Мы же друзья. Я бы и так простила твое поведение без примирительных завтраков, — девушка принялась за еду. — Ну и ладно. Приятного аппетита. Повисло долгое молчание, которое начинало раздражать и одного, и вторую. Первой не выдержала Васютина. — А в чём, собственно, причина твоего вчерашнего запоя? — она внимательно посмотрела другу в глаза. — Вспомнил былые времена. Тебя, Тоню, Макса. Нашу дружбу. Стало грустно. Выпил немного. Потом вспомнил нашу с Тоней тайну. Стало ещё больше грустно. Опять выпил. И так по кругу, — вспоминая события вчерашней ночи, Руслан снова загрустил. — А что за тайна у вас с Тоней? Ты никогда мне не говорил. — Это очень долгая история. Это наша общая тайна. Мы когда-то поклялись не говорить об этом никому. Но, думаю, что теперь это ничего не стоит, — Онегин посмотрел на тарелку, а потом на Лизу, внимательно слушающую его. Ему захотелось поделиться самым сокровенным с Лизой. Он был уверен, что после этого Васютина захочет поговорить с Тоней и даже сможет её простить.