Когда ты загнан и забит

Предчувствие любви страшнее Самой любви. Любовь — как бой, Глаз на глаз ты сошелся с нею. Ждать нечего, она с тобой. «Мы тогда уже лет шесть как жили в штатах, я только-только перевёлся в новую школу», - неспешно начал свой рассказ Марк. – «Нам пришлось переехать в другой район Лос-Анжелеса из-за стоимости арендной платы на жильё. А учитывая какие расстояния в этом городе, легче было поменять школу, чем каждый день тратить несколько часов на дорогу до старой». Джексон чуть откинулся на кровати, приняв более удобное положение, будто готовился выслушать долгий рассказ. «Мне кажется именно тогда моя жизнь свернула на какую-то странную колею, потому что дела шли откровенно фигово… У меня не было проблем с учёбой, я конечно не был гением, но и не отставал. Одноклассники меня тоже не доставали, это была обычная муниципальная школа с вполне нормальными детьми», - парень нервно провёл по волосам, было очевидно, что эти воспоминания ему неприятны. Джексон его не торопил, вопреки распространённому мнению, он не только болтать умел, но и слушал хорошо. Он понимал, что Марку нелегко даётся этот разговор, учитывая каким замкнутым человеком тот был. «Не то чтобы у меня в предыдущей школе было много приятелей, я никогда не был душой компании…» - продолжил Марк, - «чёрт, может это прозвучит глупо, но проблема была в том, что я никак не мог вписаться в новый коллектив. Вот ты меня со стеной сравниваешь, а тогда всё было ещё хуже. Не стена даже, а долбаное пустое место. Меня попросту никто не замечал и мне было… одиноко». От слов старшего у Джексона что-то неприятно дёрнулось внутри… вот же шутник хренов. А ведь он раза три точно ляпнул это на разных ток-шоу, раз шутка зашла аудитории то почему бы её не повторить, так? Он попросту не подумал, что это может как-то задеть Марка, да и с чего бы, ведь тот никак на неё не реагировал. «Чувак, прости, я не хотел тебя обидеть. Ты же знаешь у меня не язык, а помело…» «Джексон, не начинай себя накручивать, даже не думай что я обижусь из-за такой глупости», - тут же заверил Марк и слова его звучали более чем искренне, только вот легче от этого не стало. «Однако же ты это запомнил», - упорствовал Джексон. «И не поспоришь ведь», - устало выдохнул он. – «Да, может было немного неприятно, но если я и зацепился за твои слова, то только потому что это чистая правда. Ну вот не знаю я почему вырос таким тихим, почему мне так сложно с кем-то познакомиться или первым начать разговор. И самое отстойное в этом то, что не смотря на мою любовь к уединению, я ненавижу одиночество». Может для кого-то это прозвучало бы странно, но Джексон очень хорошо понимал о чём говорит его собеседник. Порой даже ему хотелось тишины и покоя, невозможно источать позитив и энергию сутки напролёт. Но при этом он всегда знал, что он не одинок, у него есть друзья. «А как же твоя семья?» «Тогда было не лучшее время, у отца с бизнесом не ладилось, с деньгами были сложности и дома все были на взводе. Может поэтому по мне так ударило, что я не смог ни с кем сдружиться в школе. У них уже сложились группы по интересам, зачем кому-то тратить время на тихоню новенького. Со спортом у меня в то время было туго, поэтому этот вариант тоже отпадал». «Да ладно, азиат, который жил в Южной Америке, к тому же такой милаха, я бы точно подошёл с тобой познакомиться!» - наигранно воскликнул Джексон, чтобы хоть немного разрядить атмосферу. Рассказ толком не начался ещё, а на Марка уже было тяжело смотреть. «Джексон, это Штаты, азиаты там уже лет двести как не экзотика», - усмехнулся старший, пусть и на мгновение, но с его лица исчезла печаль. - «В любом случае, так продолжалось где-то полгода, а потом к нам перевёлся один парень, Брайан, его семья переехала из Мичигана. Он был очень необычным, громко разговаривал, был безумно дружелюбным, постоянно всех смешил. Он как будто… светился изнутри что ли. Такие люди редко встречаются». Марк на мгновение прервался и внимательно посмотрел на Джексона, но быстро продолжил. «Но что самое удивительное, он со мной заговорил. Не просто поздоровался и прошёл мимо, а заговорил, по-настоящему. Как сейчас помню, это было на перерыве в кафетерии, я сидел и ел Ba-wan», - Марк ухмыльнулся, увидев удивлённо вздёрнутые брови Джексона. «На маму иногда находила тоска по исторической родине, она начинала переживать, что её дети вырастут и станут «типичными американцами». В такие дни она обязательно снабжала нас блюдами тайваньской кухни на обед в школе, нам всем было жутко неловко, но возразить маме было страшно». «О да, азиатские мамы страшны в гневе…» - содрогнулся Джексон, разом припомнив десяток эпизодов из собственной жизни. «Во-во, поэтому приходилось есть это в школьной столовой. Другие дети удивлённо поглядывали, но никто не комментировал, удивительно даже, что не нашлось каких-нибудь шутников», - губы Марка тронула лёгкая усмешка. – «Ну а тут, подходит ко мне Брайан с улыбкой от уха до уха и начинает разглагольствовать как ему нравится мой обед и что он в восторге от японской кухни. Я тогда ещё удивился, при чём тут японская кухня… Как выяснилось позже, этот дурак не отличил бы суши от рамёна, а весь этот словесный поток был лишь способом завязать разговор». «Мне уже нравится этот чувак!» - искренне сказал Джексон. – «Без обид, но я думаю только такой тип смог бы с тобой сдружиться. Ну… конечно если вы стали друзьями». «Ещё какими», - тут же подхватил парень, - «Это произошло так естественно и незаметно для меня, даже удивительно. Вроде бы только вчера он представлялся перед своим новым классом, а сегодня мы уже вовсю тусовались то у него, то у меня дома, рубились в приставку или смотрели бейсбол. Он конечно же болел за Мичиганских Росомах, ты вряд ли оценишь иронию, но поверь, это был не лучший выбор команды». Это да, Джексон не понимал в бейсболе ровным счётом ничего, а заодно ещё и в американском футболе. И вообще он считал, что у людей в Штатах странные представления о том, что такое спорт. Между тем Марк продолжил рассказ, его голос звучал мягко и был пронизан какой-то нежностью. «Естественно он познакомился с моими родителями, а я с его, приятные люди Патрик и Нэнси Доннован. Такая типичная американская семья, из тех что закатывают вечеринки с барбекю на День независимости и обожают смотреть Суперкубок. А ещё, благодаря Брайану я потихоньку начал общаться и с остальными парнями и девчонками из школы, наконец втянулся в их компанию». Чтож, этот парень нравился Джексону всё больше и больше. «Брайан много рассказывал о себе, о своей жизни в Детройте и почему они с семьёй переехали, о любимых фильмах и музыке. Он без проблем переходил от совершенно незначительных тем к невероятно важным вещам. Вот он рассказывает тебе что ел на завтрак, а в следующую минуту ты слушаешь о том, как его отец потерял работу после закрытия завода и им пришлось искать лучшей жизни в другом штате». «Знаешь, иногда важно не то что рассказываешь, а кому ты это говоришь», - произнёс Джексон, он отлично понимал почему тот парень с такой лёгкостью делился всем с Марком. Он судил по себе, не смотря на всю свою общительность и огромное количество друзей и приятелей, лишь с несколькими людьми он мог вести себя по-настоящему открыто. Ему не нужно было что-то скрывать или притворяться, он не боялся, что ненароком ляпнет лишнее. Разговаривать с этими людьми было так же просто и естественно, как дышать. Надо ли говорить, что Марк был для него таким человеком. Не смотря на всю его молчаливость и кажущуюся отстранённость, старший всегда был готов выслушать и поддержать, когда это требовалось. «Не знал, что ты ещё и великий философ», - Марк одобрительно улыбнулся, будто действительно узрел в своём товарище большого мыслителя. – «Думаю ты прав, я не замечал, чтобы Брайан так же близко общался с другими ребятами, такие разговоры были только между нами. Я поначалу больше слушал или говорил про какую-то ерунду, этого хватило где-то на три месяца знакомства, а потом однажды меня будто прорвало». Рассказ вновь прервался, казалось, будто Марку было физически тяжело произносить следующие слова. «Он тогда говорил, как скучает по друзьям, что остались у него в Детройте, как ему нравилось в старой школе. Я слушал и вроде бы всё было как обычно… А потом я будто отключился от реальности и как в трансе начал рассказывать о проблемах в семье, о смене школы, страны, языков и культур. Как мне это всё нелегко даётся, хоть я и не подаю вида, чтобы не огорчать родителей». - Парень сильнее откинулся на спинку кровати и начал сверлить взглядом потолок. – «Стыдно признаться, но тогда я расплакался как истеричный ребёнок. Сомневаюсь, что он разобрал хотя бы половину моих слов, из всех этих сопливых завываний». «Марк, ты и был ребёнком, тебе нечего стыдиться», - Джексон потянулся к старшему и мягко накрыл его ладонь своей. – «Больше того, ты был замечательным ребёнком и любил свою семью, поэтому ни с кем из них не делился своими переживаниями, вот оно и накопилось. Тебе нужен был друг и тебе нужно было выговориться». «Замечательным… как же…» - горько усмехнулся старший. – «Но тогда произошло ещё кое-что и это перевернуло всё с ног на голову и…» Марк вновь посмотрел на Джексона, что-то нечитаемое было в его тяжёлом взгляде. Он осторожно высвободил свою руку и нервно сжал ладони. «Бл… не думал, что будет так сложно это сказать. Прежде чем я продолжу, пожалуйста помни что ты обещал остаться моим другом…» Джексон непроизвольно дёрнулся вперед, готовый вновь повторить свои слова и уверить парня, что ничто из сказанного не способно разрушить их дружбу, но тот его мягко остановил. Видимо подобная реакция придала ему уверенности. «Я долго говорил и плакал… а Брайан просто сидел и слушал, а когда я наконец замолчал – крепко меня обнял. И это было так… чёрт, как мне объяснить, чтобы это не звучало словно в дешёвой дораме…» - Марк остановился, будто действительно искал нужные слова. – «Понимаешь, всё что меня волновало ещё секунду назад вдруг оказалось таким незначительным по сравнению с этим объятием. Я помню как потянулся к нему и обнял в ответ, и вокруг нас было так… пронзительно тихо и хорошо». Ещё мгновение молчания и в комнате раздаётся полушёпот. «А потом… мы поцеловались, совсем по подростковому, жутко неуклюже и солёно от моих слёз. Знаешь, я потом многих людей целовал в своей жизни, и они были гораздо профессиональнее в этом деле, чем пятнадцатилетний подросток из Мичигана. Но ничто из этого никогда не сравнится с тем поцелуем». «Охренеть…» - выдохнул ошарашенный Джексон. «Точнее не скажешь» - Марк пристально вгляделся в его лицо, будто пытаясь прочесть мысли. – «Я пойму если ты сейчас захочешь уйти…» Что? Нет! «Нет, конечно нет! Просто… я даже не знаю, что сказать, это так неожиданно», - тут же запротестовал Джексон, выйдя из оцепенения. В смысле, у Джексона никогда не было предрассудков на эту тему, даже наоборот. Он старался быть открытым миру и различиям между людьми, не скатываться в свойственную для Азии зажатость и узколобость. Но всё же когда узнаёшь нечто подобное про друга, которого ты знаешь далеко не первый год, это слегка выбивает из седла. «Джексон, мы не вчера познакомились и я знаю какой вопрос у тебя вертится в голове, так что не стесняйся, вперёд», - Марк непринуждённо махнул рукой. «Ты… гей?» - прозвучал смущённый голос парня. «Да. Забавно, это так легко произнести, но почему-то очень сложно решиться сказать», - Марк улыбнулся этой очевидной мысли, которая его никогда не посещала. Вся его предыдущая нервозность исчезла в одно мгновение. Наверное, так бывает перед прыжком с парашютом, страшно ступить в бездну, а после приземления чувствуешь только облегчение и эйфорию. «И что… вы с ним… как дальше?» - наконец собрался с мыслями Джексон. «Если тебя интересует переспали ли мы, то нет, до этого дело не дошло», - улыбка Марка стала ещё шире, да этот засранец явно издевался над смущённым другом! «Чёрт, я не это имел ввиду!» - тут же насупился парень, он не хотел знать таких подробностей! Представлять Марка с кем-то не хотелось… нет в смысле он действительно ничего не имел против однополых отношений, в том числе и весьма плотских, но… это же блин Марк! «Ладно тебе, не злись. Как я уже сказал мы были обычными пятнадцатилетними парнями и утренний стояк уже давно не был в нашей жизни чем-то новым, поэтому такой вопрос вполне может появиться», - извиняющимся тоном продолжил старший. – «Нет, тогда после поцелуя, я был пунцовым от смущения… ко всему ещё и зарёванным. Я даже подумал сбежать, но вспомнил что мы у меня дома и это было бы максимально по-идиотски. Но когда Брайан улыбнулся и вновь меня обнял, всё напряжение мгновенно исчезло». «И… вы начали встречаться?» - робко спросил Джексон. «Да, но… не так чтобы мы ходили под ручку и отсвечивали своей влюблённостью. Мы знали друг друга всего лишь три месяца и тот поцелуй был скорее порывом, по крайней мере с моей стороны. Понимаешь, я восхищался Брайаном, я тянулся к нему, я был ему благодарен, но мне никогда не приходило в голову что он может мне нравиться физически, что… я могу хотеть его. Только после того поцелуя, на меня свалилось осознание, что я втрескался в него где-то на пятую минуту знакомства. Поэтому, второй поцелуй случился очень нескоро после первого». Джексон слушал затаив дыхание, он более или менее отошёл от шока и как губка впитывал каждое слово друга. Когда этот разговор только начинался он и представить себе не мог куда он зайдёт. И уж точно он не мог себе представить, что Марк окажется геем. Парень, которого он знал вдоль и поперёк и с которым несколько лет делил комнату. Хотя, если задуматься, он ещё тогда удивлялся сдержанности старшего. Семеро парней пубертатного возраста, бушующие гормоны и тотальный запрет на любые романтические отношения, всё это давало ожидаемый результат. Джексон потерял счёт того, сколько раз застукивал кого-то из парней дрочащим в ванной. Да и сам он никогда не был образцом воздержания. А вот Марк – совершенно другое дело, казалось он был абсолютно далёк как от романтики в целом, так и от базовых нужд организма в частности. Он не проявлял никакого интереса к другим трейни или молодым айдолам, причём любого пола. Они с парнями могли часами спорить какая участница Girls Generation самая горячая, а Марк лишь изредка комментировал их хореографию и вокал. Когда же большинству из них успешно перевалило за двадцать, всё стало попроще. Их агентство ослабило запрет на отношения, да и сами они уже не проводили вместе каждую минуту. Ну а Марк, ну не интересны ему отношения и ладно, бывает, по крайней мере к такому заключению пришёл Джексон. И вот выясняется, что оказывается у него была эпичная история любви, которая, судя по всему закончилась печально. По крайней мере это объясняло, что никто из их группы не знал о существовании этого Брайана. Между тем, рассказ продолжался и каждое следующее слово Марка всё больше шло вразрез с устоявшимся мнением окружающих о нём. «Я всё больше времени проводил с Брайаном, разговаривал, делился своими мыслями и чувствами… по-настоящему, без утайки. Я открыл для себя вещи, о существовании которых раньше даже не задумывался. Например, я никогда особо не задавался вопросами сексуальности, своей или чьей-то. Мне до этого никто не нравился ну… физически», - Марк смущённо опустил взгляд, –«а тут я начал подмечать каждую мелочь в Брайане, его потрясающе голубые глаза, красивые скулы… его тёплую улыбку… Пальцы у него были смешные, с таким короткими угловатыми ногтями, но он всегда прикасался ко мне очень нежно». «Ты любил его?» - спросил Джексон, уже зная ответ на свой вопрос. «Безмерно», - выдохнул Марк, – «но у меня ушло ещё три месяца чтобы это понять. Не то чтобы я специально что-то анализировал, просто однажды посмотрел на него и понял, что люблю его больше жизни. Была ли этого подростковая влюблённость или гормоны? Возможно. Но я думаю это было по-настоящему, иначе не болело бы до сих пор…» «Что-то произошло...» — это даже не прозвучало как вопрос, скорее, как утверждение. «Да, я его предал». Джексон тяжело выдохнул, как он и ожидал, всё закончилось плохо. А если судить по тому как остекленел взгляд его друга, не просто плохо, а хуже некуда. «Мы встречались чуть больше года, ещё через два должны были закончить школу и пойти в колледж. Думали попытать удачу в Нью-Йорке, хотели снять там квартиру на двоих. Но… прежде надо было рассказать родителям. Мы обсуждали это с Брайаном, в начале изредка, а потом всё чаще, пару раз даже поссорились. Я был категорически против того, чтобы афишировать наши отношения, поэтому в школе и на людях мы держались как приятели. Я видел, что ему это неприятно, как он тянулся ко мне, но останавливался в последний момент и одёргивал себя. Я объяснял ему почему хочу сохранить всё в тайне, что такой уж я закрытый человек, что воспитывался в азиатской культуре, хоть и разбавленной американским влиянием. И он соглашался, может не до конца понимал, но всё равно соблюдал все мои дурацкие правила. Но всё же настал момент, когда нужно было рассказать родителям, дальше тянуть было уже невозможно, мы просто задыхались от всей этой недосказанности». «Почему ты хотел всё скрыть, думал окружающие этого не примут?» - осторожно спросил Джексон. Честно говоря, зная семью Марка, он не мог себе представить такого. «Да… понимаешь, у меня никогда не было разговора с родителями про пестики и тычинки, что уж там говорить про однополые отношения. Ну а в школе, у нас вроде как были просветительские часы, а на деле физрук вкратце объяснял подросткам про беременность, хламидии и как резинкой пользоваться, и всё. И ни слова про сексуальные меньшинства». «Мне казалось, что Штаты - прогрессивная страна в этом плане…» - подал голос Джексон, ему очень не хотелось представлять себе сценарий, в котором люди бы травили Марка из-за его ориентации. «Может сейчас это так, но тогда… Например, однополые браки там узаконили только через пять лет после моего отъезда в Корею», - парень устало повёл плечами, его взгляд продолжал бесцельно блуждать. – «Просто в тот момент даже не ставилось под сомнение, что все подростки в нашей школе исключительно гетеросексуальны, так что беременность, хламидии и резинки. Поэтому я и хотел сохранить всё в тайне, не желал выделяться, короче попросту струсил». «Марк, не вини себя, ты был подростком, все твои опасения вполне понятны, в этом нет ничего страшного», - постарался заверить его Джексон. Он не представлял какие эмоции должно быть испытывал замкнутый подросток, столкнувшийся с чем-то настолько не укладывавшимся в привычную картину мира. Всё же какими бы прогрессивными не казались люди вокруг, в каждом из нас всё ещё есть изрядная доля предвзятости и предрассудков. «Возможно, но страшно то, что я сделал потом и за что я себя никогда не прощу», - Марк сцепил руки в замок и упёрся в них взглядом, его голос теперь звучал тише. «После очередной ссоры я наконец решился рассказать всё родителям. Знаешь, даже день выбрал, правда не помню по каким критериям шёл отбор. Только вот меня опередили, однажды вечером старшая сестра пришла домой с девушкой и во всеуслышание заявила, что они встречаются. Занятно, четверо детей и минимум двое из них нетрадиционной ориентации», - невесело ухмыльнулся он. Если во всей этой ситуации и было что-то занятное, Джексон этого в упор не видел. «Надо ли говорить, что родители были в шоке. Они никогда не относились плохо к людям из-за каких-то предубеждений. Но заявление сестры одним махом перечеркнуло все их планы и мечты о её будущем. Они не ругались, не пытались её переубедить или ещё что-то, просто ушли в свою комнату, мама проплакала до самого утра хотя отец и пытался её успокоить. Помню, как сидел под дверью и подслушивал их разговор, чистой воды мазохизм, учитывая какие вещи они говорили. Сейчас я понимаю, что многое было сказано под влиянием эмоций, что они так не думают, по крайней мере теперь. Но тогда я был в отчаянии, ненавидел себя за то, что я такой неправильный, что я плохой сын и однажды заставлю их вновь пройти через подобное. В общем я знатно накрутил себя, и к моменту, когда я увидел Брайана в школе на следующий день, уже ничего толком не соображал. Я знал только одно – всё что было между нами нужно срочно прекратить». «Ты броси… порвал с ним?» «Ага, бросил», - Марк с нажимом произнёс последнее слово. – «Я был будто на автопилоте, помню как увидел его утром у шкафчиков, как он мне улыбнулся и помахал, а я подошёл к нему. А дальше воспоминания идут какими-то обрывками, до сих пор толком не могу сложить всё воедино. Я нёс какую-то околесицу, говорил что не хочу его больше видеть, он вроде пытался меня вразумить, выяснить что стряслось. Он плакал, хотя… может это уже моё воображение, но в воспоминаниях я всегда вижу его плачущим». Джексон тяжело сглотнул, ему было чертовски жалко этого незнакомого парня, а тогда ещё совсем пацана – Брайана. Умом он понимал почему Марк поступил так, как поступил. Обстоятельства были хуже некуда, плюс на ситуацию наложились эмоции и подростковая неопытность. Его сердце сжималось от одного взгляда на друга, на его ссутулившуюся спину и понуро опущенную голову, на всё ещё крепко сжатые пальцы с побелевшими костяшками. С тех событий прошло больше десяти лет, но не нужно быть гением чтобы понять, что Марк до сих пор остро переживал случившееся. «Самое ужасное, что через некоторое время меня окончательно накрыло истерикой, я уже не обращал внимание на проходящих мимо людей, не задумывался что они могут нас услышать или заподозрить что-то неладное. Когда я более или менее пришёл в себя, я уже сидел в медпункте и мне перевязывали руку». «Погоди ка, он что-то тебе сделал?!» - Джексон подорвался с места, его кулаки были крепко сжаты, чистые инстинкты и никакой рациональности. Будто он мог вернуться в то мгновение в прошлом и защитить Марка. «Нет! Он бы ни за что… это был я», - поспешил его успокоить парень, - «из-за всех этих эмоций, усталости и недосыпа я совсем сорвался, я ударил его несколько раз, кричал что-то отвратительное, что он педик, что мне противно находиться рядом с ним. Самое ужасное, что я даже этого не помню, подробности я узнал потом из многочисленных сплетен, разлетевшихся по школе. Ну и ещё видел записи с видеокамеры в коридоре, когда моих родителей пригласили в школу и вся эта ситуация обсуждалась в школьном совете». После этих слов Джексон тяжело выдохнул и с трудом разжал пальцы. Услышанное имело смысл, Марк, не смотря на его тихий нрав, загорался как спичка и мог быть весьма агрессивен, если его выбить из колеи. «На собрании, Брайан сказал лишь что он сам виноват, что мы поспорили и я разозлился. Он сидел с заплывшим глазом и пунцовым синяком на всю правую половину лица. Его родители, да и мои тоже, были в шоке, они пытались от нас добиться какого-то внятного объяснения, но ничего не вышло. Я просто сидел и молчал, мне было настолько стыдно, что я даже не мог на них взглянуть». Джексон медленно присел на край кровати и положил руку на сцепленные в замок ладони Марка. Он слегка сжал холодные пальцы в немом жесте поддержки, он просто не знал что сказать. Уверить друга что тот был не виноват? Но они оба понимают, что это лишь полуправда. Сказать что всё это давно прошло? Одного взгляда на Марка хватило бы, чтобы удостовериться в обратном. Попросить забыть и оставить всё в прошлом? Джексон не был так жесток. Оставалось только молчать и надеяться, что в этом незамысловатом жесте он сможет передать все чувства, что смешались в нём за этот вечер, за весь вчерашний день, да и пожалуй за все годы их знакомства. От чужого прикосновения Марк вздрогнул, выходя из оцепенения. Он выглядел уставшим, будто в нём больше не осталось сил продолжать, будто все слова закончились разом. Когда он взглянул на Джексона, в его глазах стояли слёзы. «Я проучился там ещё несколько месяцев, прежде чем меня заметил человек из JYP и пригласил в Корею. Брайан ещё пару раз пытался со мной поговорить, но из этого ничего не вышло. Я вообще перестал с кем-либо толком общаться, кроме родных», - Марк тяжело выдохнул, в последней попытке сдержать рвущиеся наружу эмоции. - «Сплетни в школе и чужие издёвки меня мало волновали, поэтому все эти горе шутники сосредоточились на Брайане и стали отравлять жизнь ему. Я же не жил, а существовал, просто плыл по течению. Знаешь, как будто надо мной была толща воды, я знал что там наверху жизнь, но до меня доходили лишь отголоски происходящего». Джексон крепче сжал чужие ладони, в груди сжимался болезненный узел, а в голове было всё так же пусто. Он, чёртов Джексон Ван, который кажется не замолкал даже во сне, не мог найти ни одного грёбаного слова поддержки. «Когда я переехал сюда, всё так завертелось, другая страна, новые люди, новый язык, нас гоняли с утра до поздней ночи. На воспоминания и страдания просто не оставалось сил, ты сам знаешь в каком состоянии мы возвращались в общагу. И потом, я сдружился с тобой и Бэмбэмом, затем и с остальными парнями и оно всё как-то… притупилось». Ещё один тяжёлый вздох и совсем уже дрожащий голос. «Пару лет назад, я решился связаться с ним, хотел поговорить, готов был вымаливать прощение за свою глупость и жестокость. Нашёл его страницу в Фейсбуке... Все последние посты были про его борьбу с лейкимией, фото с родителями и врачами, с сеансов химиотерапии, короткое видео как он сбривает волосы... Такой худой, но всё с той же тёплой улыбкой…» Узел в груди Джексона сжался с такой силой, что он кажется перестал дышать. Он упорно держался за чужие ладони, как за единственную спасительную нить. «Последнее сообщение было от его мамы. Она написала, что болезнь победила». В комнате стало тихо, Марк наконец заплакал.