Супернизкая скорость

Позор всего этого заключался в том, что Джебом даже не помнил, что это была плохая ночь. Из того, что он помнит, это была действительно спокойная ночь. Шоу было шумным, и толпа была дикой. А вечеринка была частной. Когда вся пресса за пределами клуба защищала свои камеры от дождя, Джебом чувствовал себя неприкосновенным. На одной руке была девушка в узкой юбке, а под другой — мальчик в прозрачной рубашке, который наливал ему еще один стакан чего-то крепкого. И на то, насколько тот был близок, он мог сказать, что они находились примерно в двух часах езды от кровати в отеле с занятыми руками, ртами и бедрами. И это был Токио. Японские наркотики всегда чувствовались по-другому. Ощущается между зубами, когда он кусает их перед глотанием. Другое ощущение, когда он начал чувствовать, что они распространяются по его венам. Они чувствовались легко и ярко, как будто сделанные из конфет, с небольшим запахом бензина. И это именно то, что было нужно Джебому. Позор был не ночью, а утром, или в другое время, он не мог сказать, который наступил после. Когда он проснулся в больничной палате, в комнате никого не было, кроме Марка, играющего в игры на смартфоне в углу. Громкие звуки похожи на крошечные молотки, бьющие по чувствительным барабанным перепонкам Джебома. Он начал пробуждаться. Чувствует себя тяжелым. Однако это не его обычные тяжёлые, но приятные ощущения после наркотиков, это было что-то другое, до дрожи мучительное. Нет, это было по-другому. Как будто над ним была преграда с пять метров высотой, и он отчаянно пытался ее преодолеть, но все его реакции были медленными и утомительными. Быстро истощали его. — Марк, — крикнул он так сильно, как только мог, но он все еще мог слышать, насколько слабо это прозвучало. И он осознал, как сильно болело его горло, и подумал, что прошлой ночью он слишком сильно старался. Марк перевел взгляд. Он медленно встал со своего места, подошел к краю кровати. Его лицо было резким. Его руки двигаются в карманы его джинсов. Его брови сводятся вместе. Его глаза напряжены. Джебом не мог смотреть слишком долго. — Скажи что-нибудь, — хрипло прошептал он. Марк вздохнул. Его ноздри расширяются. — Ты испытываешь мои нервы не на шутку, ты это знаешь? Джебом хотел бы посмеяться, но это было слишком сложно. Он попытался пожать плечами, но не был уверен, что точно произошло. — Извините, менеджер, — проворчал он, немного улыбаясь. Их отношения всегда были просты, поэтому между ними не было до жути формальных отношений. Марк снова вздохнул. Он схватил стул сзади и потянул его к краю, садясь рядом с кроватью. Он положил предплечья на край кровати. — Тебя выпишут сегодня вечером, — твердо сказал он. — А потом вернемся в Корею. И теперь они действительно тебя отправят на лечение. Улыбка Джебома исчезла, и он попытался сесть, но это было неуклюже и все еще так задержанно, и он заметил, что у него в руке была капельница, только когда он почувствовал, как она тянет. Он вздрогнул, стиснув зубы, когда говорил. — Вы сказали им, что я не пойду, верно? Они знают. Они должны знать, — он покачал головой. Марк закатил глаза. — Им все равно, — он слегка повысил голос. — У них есть контракт. У них есть власть. Собирайся, тут разговоры бесполезны. Джебом увидел, насколько серьезными были глаза Марка. Он откинулся назад и, побежденный, посмотрел на больничные огни. Думал, что было бы лучше, если бы он не проснулся. Ночью, пусть его голова все еще чувствовала себя немного туманной, а шаги по-прежнему были немного кривыми, Джебом бросил вызов аэропорту, полному фотографов и репортеров. Их непрекращающиеся вопросы: «Вы пытались покончить с собой?», «Вы все еще планируете продолжить тур?» Он натянул солнцезащитные очки на глаза и лишь слегка улыбнулся, пока его телохранитель удерживал репортёров как только мог. Они были слишком близко. Всё было слишком близко и слишком громко. Всё время. Единственной вещью, которая заставляла его успокоиться, была мысль о таблетках, которые остались у него где-то в глубине его рюкзака, и ему понадобилось всего около тридцати секунд после того, как он нашел свое место в самолёте, чтобы достать их. Он держал их между зубами, наслаждаясь моментом. Момент, прежде чем отправить их в горло. Это всегда было похоже на то, когда ты на вершине американских горок, и знаешь, что спешка неизбежна. Он откинул голову назад, и таблетки опустились вместе с глотком бесплатного шампанского, принося с собой обещание спокойствия. Когда он оглянулся, Марк бросил на него взгляд через проход. Его менеджер покачал головой. — Наслаждайся этим, пока оно длится, Джебом, — вздохнул он, пристегивая ремень безопасности. — Они могут быть последними, которые ты когда-либо ещё получишь. И Джебом не мог удержаться от смеха. Как будто это может когда-нибудь стать правдой. Когда они приземлились в Корее, толпа в аэропорту была еще хуже. Вспышки, крики – все сразу. И Джебом не мог не быть рад, что он принял таблетки. Он убрал волосы с лица и помахал толпе. Кланяясь и поблагодаря их. Их вопросы даже не регистрируются. Ничто не могло коснуться его. Все было по-другому, когда он ехал на предыдущий концерт. Его втащили в фургон, даже не останавливаясь в Сеуле, а вместо этого двигаясь по тёмному шоссе в горы. Он не был уверен, длилось ли это тридцать минут или три часа, потому что он дремал всего ничего, но они прибыли под покровом ночи. Всё происходило в начале лета. Снаружи было жарко и влажно, когда он вышел, глядя на здание перед собой. Это было похоже на деревенскую кровать и завтрак. Теплый и дружелюбный снаружи и совершенно другой внутри, но Джебом не был обманут. Он знал, что его ожидал не тот отдых, которого он хотел. Джебома зарегистрировали, взяли его вещи, хотя он пытался протестовать. Заставили переодеться в не совсем подходящую пижаму, провели медосмотр. Через некоторое время показался свет перед глазами, он сидел в какой-то комнате. Его спросил, что он сделал последним, но он только пожал плечами. — Я бы не сказал вам, даже если бы захотел, — улыбнулся он. Они не казались довольными этим ответом, но все равно позволили ему пройти. Мужчину вели по длинным пустым коридорам, которые были настолько тихими, что было слышно, как стук подошвы его туфель эхом отражался по всему зданию. Джебома отвели в его комнату. Широкая кровать и телевизор, стоящие напротив кнопок вызова и диаграмм. Он сидел на краю кровати и, хотя его разум все еще был затуманен, он мог слышать разговор снаружи. — Мы настоятельно рекомендуем от восьми до двенадцати недель, — спокойно сказал мужской голос. Глубокий, мягкий и гладкий, как звучала музыка в дождливые дни. — Ну, у него нет восьми-двенадцати недель, — голос Марка звучал усталым и раздутым. — Он должен уехать в свой тур через две. — Сэр, вы должны понять, что уделять ему так мало времени — значит не стремиться к успеху. — Смотри, — Марк вздохнул. — Если бы это зависело от меня, конечно, я бы хотел того, что лучше для него. Но это не так. Это решение было принято выше. Так что либо ты это сделаешь, либо мы найдём какое-то другое решение. И Джебом больше не хотел его слышать, поэтому надел наушники, откинулся на кровать и напевал эту песню. На следующее утро его разбудили слишком рано. Распахнули шторы и принесли ему завтрак в постель, но есть не хотелось вообще. Ему дали несколько таблеток, сказали, что они помогут с детоксикацией. Это были не те таблетки, которые хотел Джебом, но он пытался получить удовольствие от ощущения их между зубами, прежде чем позволить им спуститься в горло. Широко раскрыв рот, он показал медсестре, что все проглотил. — Что на повестке дня? — спросил он, выпрямив спину. — Вы просто будете пытаться пройти через это, — сказала девушка, легко закатывая глаза. Любая бы на её месте давно бы визжала и прыгала от радости и осознания, что сам Джейби сейчас говорит с ней. Видимо, девушку не интересует шоу бизнес. Не более часа спустя на его волосах появилась небольшая капля пота, и он не мог отряхнуть его, независимо от того, что ему дали. Галлюцинации. — Начинается, — сказала медсестра с выражением жалости на лице, когда она дала ему еще лекарство. — Просто дайте нам знать, когда станет хуже, — сказала она ему. — А еще хуже однозначно будет. Джебом вздохнул и позволил этим таблеткам делать дело, отчаянно пытаясь представить, что они что-то лучше его прошлых. — Мы собираемся отправить вас к доктору Паку на сессию, — сказала она, протягивая ему стакан воды. — Но дайте нам знать, если вам нужно закончить раньше. Джебом глотнул воду. — Кто такой доктор Пак? Медсестра посмотрела на него с уверенным взглядом. — Твой терапевт. Он тебе понравится. Джебома завели в офис. Это место было менее стерильно, чем другие. Там было светло, с видом на горы, письменный стол, обширная книжная полка, диван и стул. Тут же это выглядело так, как будто не было никого другого, и Джебому пришлось оглянуться на дверь и подумать, не попал ли он в другую реальность. Мужчина стоял у книжной полки. Джебом поднял глаза на него. Он был молод. Моложе, чем кто-либо из всех работников этого места, возможно, даже моложе него. Его черные вороные волосы немного лохматились на затылке, его уши вытянуты слишком далеко, рубашка была закатана на рукавах, обнажив предплечья, которые туго натянулись под кожу. Его брюки тоже были туго натянуты, сильно соприкасаясь со спиной, когда он потянулся над головой за книгой, достаточно, чтобы подчеркнуть неожиданный изгиб его тела. И Джебома немного передернуло, и он понял, что это был первый удар тестостерона, который он получил со своей ночи в Токио. Он смаковал это чувство и замечал, насколько оно сильное, несмотря на отсутствие ингибиторов, протекающих по его венам. Он пусть и был бисексуалом, но предпочтение, наверное, больше отдавал парням. Но эти мысли прекратились, когда мужчина обернулся. И вот тогда Джебом понял, что его лицо было даже лучше, чем его тело. Если его тело представляло собой смесь узких линий и мягких изгибов, то почему-то его лицо было таким же. Карие глаза, которые сияли тёплыми бликами, когда они ловили полуденный свет из-за круглых очков. Нос и губы были круглыми и полными. Щеки, которые выглядели мягкими, но исчезли в разрезе челюсти. И этот вид, казалось, что-то оставляет внутри. — Вы опоздали, — сказал мужчина, подбрасывая книгу к своему столу, затем направился к дивану. — Присаживайтесь. Джебом облизнул губы и сел. Внезапно он почувствовал себя словно раздетым, эта одежда была до невозможности странной, учитывая, что доктор Пак выглядит как богатый королевский мальчик. Доктор Пак прислонился к краю стола, скрестив руки на груди. И Джебом наблюдал, как стеснение его предплечий отражалось в стеснении его груди, из-за чего ярко были видны ключицы. Он не мог не думать о том, как красиво это выглядело даже на расстоянии. — Итак, кумир подростков, — сказал он, немного насмешливым голосом. — Должен ли я называть вас Джейби или Джебом? Джебом задавался вопросом, как такие кислые слова могли исходить из таких сладко выглядящих уст. Но он не пропустил удар. Он бросил одну руку на спинку дивана, скрестив ноги. Его грудь широко открывалась, быстро сдвигаясь, чтобы выстоять любой расстрельный удар, который этот парень для него приготовил. — Можете называть меня, как хотите, — ухмыльнулся он. — Меня больше интересует, как я должен называть вас, — он откинул голову назад, смотря в чужие тёмные глаза. — Медик. Сэр. Детка. Хороший мальчик, — его глаза расширились. — О, я думаю, что ты выглядишь как хороший мальчик. Язык терапевта метнулся к его щеке. Смесь между удивленным и раздраженным. — Ты будешь звать меня доктором Пак, — сказал он, прерывая тон. — Вау, — Джебом поднял бровь. — Да, сэр. Доктор подошёл и сел перед ним на стул. Они были достаточно далеко друг от друга. Достаточно далеко, чтобы не пытаться имитировать какую-либо близость. Джебом не чувствовал необходимости скрывать свои черты от этого парня. К сожалению, он был не в том месте, чтобы что-то скрывать. — Что произошло, что ты пришёл ко мне? — Доктор Пак открыл блокнот, щелкнув ручкой. — Вы должны были прочитать мою медкарту. Доктор Пак улыбнулся. — Не таблетки. Джебом облизнул губы. — Мне было очень весело в Токио. У меня мировое турне, начинающееся через две недели. Итак, я нахожусь на «ускоренной» реабилитации. Так что моя компания сможет продержать меня достаточно долго, чтобы получить альбом номер один. — Так это их цель или ваша? Джебом искривил лицо. — Есть ли разница? — Да, — прокомментировал доктор, прежде чем снова взглянуть на него. — Тебе нравится твоя работа? Он пожал плечами. — Это позволяет мне делать то, что мне нравится. — Что конкретно? — Красивые люди и, в основном, дорогие лекарства, — Джебом поднял бровь. Доктор Пак казался невозмутимым. Он снова что-то написал, не поднимая глаз, когда задал новый вопрос. — А как насчет музыки? — Средство для достижения цели, — Джебом кивнул, будто говоря, что это его единственное увлечение, ничего более. Доктор Пак поднял голову, успокоился. Его глаза колеблются, будто в ожидании. Джебом улыбнулся, прежде чем продолжить. — Это цель каждого артиста, верно? Чтобы сделать её достигаемой и умереть в кульминационный момент своей карьеры, чтобы меня можно было запомнить навсегда. Эти таблетки помогают мне писать, помогают заработать на жизнь. Помогают жить, в конце концов, никто не знает, что и как происходит в индустрии, им и не должно быть дела. Я пишу музыку, фанатам это нравится, они дают мне за это деньги и любовь. Мы в одной лодке все вместе. — Какой смысл тогда проходить реабилитацию? — доктор Пак, безусловно, уловил суть его мысли, он даже был в чем-то согласен, но лишь частично. — Ну, если бы я умер, это было бы очень большой проблемой для моей компании, — Джебом рассуждал поверхностно, у всех людей есть страх смерти. — Компания — единственная причина, по которой вы здесь? Джебом рассмеялся. — Вы обнаружите, что я не заинтересован в том, чтобы оставаться трезвым, — улыбнулся он. — Хотя однажды из-за этого создадут милую маленькую строчку в моей биографии. Может, про меня даже фильм снимут. Как ты думаешь, кто сыграет твою роль? Все, что он получил взамен, был темный взгляд. — Извините, — сказал он, хотя тон и то, как он пожал плечами, дали понять, что это далеко не искренне. — Доктор Пак. Терапевт немного отошёл от реальности, всего на минуту. Он глубоко вздохнул, прежде чем говорить. — Я собираюсь изложить несколько основных правил, как мы общаемся здесь, — наклонился он вперед. — Один. Я доктор Пак. Вот как ты будешь обращаться ко мне. — Он сосчитал все правила на пальцах. — Два. Мы честны друг с другом. Мы не прячемся за юмором и сарказмом. Три. Мы поддерживаем ту же общую цель, чтобы очистить тебя и сохранить в трезвом уме. У Джебома был момент, когда он думал, что это может стать проблемой. Но на самом деле, этот человек просто отличался от того, что он ожидал. И что? У Джебома был горячий психотерапевт. Но «горячие» люди не были для него чем-то новым. Индустрия развлечений была полна ими, и они вращались вокруг него, как спутники. И вопреки убеждению Марка, он не трахал все, что двигалось. У него были стандарты. Но когда взгляд доктора Пака впился в него, он отложил внутренний монолог на потом. — Надеюсь, вам понравится вызов, доктор Парк, — сказал Джебом, его рот приподнялся с одной стороны. — Правило четвертое. Нет флирта ни в каком его проявлении, — глаза доктора Пака на мгновение блеснули. Свет, который исчез в одно мгновение. И Джебом хотел снова увидеть его. Но свет заменили на что-то другое. Нахмурившиеся брови были достаточно легкими, чтобы их можно было счесть за беспокойство. — Ты в порядке? — доктор спросил обеспокоенно, это не была какая-то шутка. — Что вы имеете в виду? Доктор Пак сглотнул. — Вы дрожите,— он подвинулся в своем кресле, становясь немного ближе. Джебом начал чувствовать это, как только ему сказали. Дрожь пробегает по его плечам и рукам, заставляя зубы стучать. Он внезапно почувствовал себя настолько холодным, и все же пот на его виске, казалось, исчез. — Блять, — пробормотал он, скручиваясь. — Здесь холодно. Доктор Пак быстро встал. — Я вызову медсестёр. И зрелище доктора Пака, мчащегося за дверь, что оставил после себя лишь вид своей совершенно великолепной задницы, было последним, что Джебом запомнил, прежде чем потерял сознание.