Он умел делать вид, что не видит и не слышит меня, хотя на самом деле улавливал все сказанные слова и легко распознавал эмоции. Ха! Каков хитрец.
Я удобно расположилась на стуле, напротив Кацуки, скрестив ноги под партой, а руки сложив на спинке стула. Не отводя глаз, наблюдала за тем, как Кацу-чан хмурит брови, упрямо сжимает губы в тонкую линию, сглатывает слюни, дергая острым кадыком... Ох.
Мальчишки совершенно не понимают намеков, я в этом убедилась после дюжины попыток покорить сердце взрывного недотроги. Нет, серьезно! Чего только не пробовала: подбрасывала записки в рюкзак, готовила обеды, отправляла сообщения на телефон, просила помочь с английским, делала искренние комплименты — ничего из вышеперечисленного не действовало! Аж обидно становится. Неужели, он не видит, что нравится мне? Нет, точно видит, не слепой. Просто не хочет отвечать взаимностью. Ну ничего! Сдаваться — это не по-геройски.
Кацуки внезапно развернулся. Его пристально раздраженный взгляд скользил по моему лицу и шее, замер на руках. Я едва не запищала от радости. Наконец-то Кацу-чан на меня посмотрел!
— Тебя опять старшекурсники побили? — спросил он.
— Да, было дело, — криво улыбнулась я. — Мне не больно, можешь не беспокоиться.
Самый короткий путь к дому пролегал через узкие безлюдные улочки, в которых меня часто поджидали Тэй Нурейт и его свора хвастливых плебеев. Они называют меня чокнутой, потому что я, видите ли, везде таскаюсь за ублюдком номер один. Бакуго никакой не ублюдок! Диалог с Нурейтом никогда не клеился, потому я начинала пререкаться и обсыпать обидчика нецензурной бранью, за что получала нехилую взбучку. И было плевать! Никто не смел так отзываться о Кацуки. Никто. Ни одной слезинки не скатилось с щеки за все то мучительно долгое время. Все благодаря непоколебимой стойкости. Я уходила домой побитая, но с гордо поднятой головой.
В этот раз рассечена бровь и руки в желто-фиолетовых синяках.
Кацуки хмыкнул.
— Да мне насрать.
— Что обсуждаете? — просиял улыбкой Киришима, усаживаясь рядом с другом.
— Как я из-за неуклюжести упала с лестницы, — склонила голову набок, как попугайчик. — Представляешь.
Эйджиро испустил тяжкий вздох.
— Опять? Какая же ты все-таки растяпа, Вита.
Одноклассникам не следовало знать, откуда на моем теле столько ссадин, царапин, синяков. Если хотя бы одна душа прознает о конфликте первогодки с третьегодками, поднимется настоящий скандал! И если я умею держать язык за зубами, то болтливый Нурейт выложит все подчистую Незу-саме, а втаптывать репутацию Кацуки в грязь никому не позволю. Да если понадобится, я этим трем бабуинам рот иголкой зашью...
Об этом инциденте знает он один.
— Так уж вышло, — улыбнулась я, раскачиваясь на стуле. — Кацу-чан, давай сделаем общую фотографию?
— Никогда.
— Ну пожалуйста!..
— Отстань, — рявкнул Бакуго, зло сверкнув алыми глазами. — Достала!
Пропустив мимо ушей его отказ, я вскочила со стула, вынула из своего рюкзака телефон и, умостившись у парня на коленях, направила камеру на наши лица. О-хо-хо, наконец-то представился шанс! Долго же пришлось ждать. Кацу-чан не любил фотографироваться, каждый раз посылал, отворачивался, или вовсе отнимал телефон. В этот раз должно получиться! Эту фотографию я распечатаю и поставлю в рамочку.
— Скажи «сыр»!
— Долбанутая, блин!
Разъяренный Кацуки вытолкнул меня, что я едва не столкнулась спиной с острым углом парты, и разбил телефон об пол, громко матюкнувшись.
Одноклассники от происходящего ошалели.
— Дорогой был… — просипела я. — Ничего страшного, Кацу-чан! Куплю себе новый.
— Э, Бакуго, — подорвался Киришима, неодобрительно взглянув на друга. — Что ты тут устроил?
— Нехер было до меня докапываться, — ядовито плюнул Кацу. Когда он, засунув руки в карманы, направился к двери, ему в спину полетели критические комментарии, но все, что защитники получили в ответ — был фак.
***
В отражении зеркала я вижу худенькую девушку, с белыми распущенными волосами, на которых собраны две гульки по бокам, с фиалковыми глазами, и с розовыми покусанными губами.
Видок потрепанный.
Белая рубашка, расстегнутая на две пуговицы, небрежно заправлена в серую юбку, гольфы натянуты, черные лакированные туфли слегка запылились.
Перемена длится полчаса, мне хватило и десяти минут, чтобы выплакаться в женском туалете. Благо из девчат никто не заходил, они вряд ли бы распознали в утробном вое чей-то плачь, и крича, повыбегали бы в коридор, распугивая всех встречных-поперечных.
То, как повел себя Кацуки, очень расстроило меня. Необязательно разбивать чужую вещь в порыве гнева... Плевала я на высокий ценник, смартфон был необходим для того, чтобы связаться с мамой. Вот что теперь делать? Где взять деньги на новый? Как все объяснить любимой мамочке? Она будет ругаться, еще может потребовать возместить ущерб. Не хочу ставить родителей Кацу в неловкое положение. Придется что-нибудь соврать... В этом деле я уже профессионал. У мамы столько лапши на уши навешано, что хоть суп вари — на всю Японию хватит.
Я умылась прохладной водичкой, вытерла личико и, взвесив рюкзак на плечо, вышла за дверь.
***
Столовая кишила студентами. На часах двенадцать — время большой перемены, на которой все сразу же бегут перекусить. Вавилонское столпотворение образовалось возле кормушки, где толстая тетенька Агафья только и успевала раздавать подносы.
Я приметила столик и протиснулась среди недоедак.
— Фуф, еле добралась до вас, — выдохнула я. Выудила из рюкзака бэнто и, улыбнувшись, подвинула контейнер к Бакуго. — Он остыл, но все равно вкусный. Покушай, Кацу-чан.
Кацуки поднял алые, как рубин, глаза, взглянув на меня.
— Я уже пообедал, придурошная, — небрежным тоном сообщил он, отодвигая опустевший поднос.
— Вечер впереди, — не унималась я. — Проголодаешься.
— Вау, Вита! Ты тратишь личное время на создание обеда для кого-то? Выходи за меня замуж! — восторженно засветился Денки, на что Минору подавился рыбой.
— О-о, прости, — смутилась, скрябая пальцем щеку. — Но я буду ждать предложения руки и сердца от Кацу-чана.
Бакуго подскочил с места так, что стул с грохотом повалился на кафельный пол, обогнул стол и остановился в метре от меня, прожигая взглядом, словно бы этим взглядом, полным ненависти и ярости, пытался расщепить мою тушку на атомы.
Я похлопала ресницами, надув губы.
— У тебя вообще мозги есть в наличии?! Уже все вокруг поняли, что мне глубоко насрать на тебя! Но ты продолжаешь нести всякий бред и преследовать меня! — проревел он. — Отвали, тупица. Не испытывай мое терпение!
— Н-не серчай, Кацу-чан, — вскинула ладони я в примирительном жесте. — Может, поговорим в другом месте? На нас все смотрят.
Бакуго сцепил зубы, сдерживаясь из последних сил, чтобы не надавать мне по шее.
— Я все сказал! Эй, Киришима, — обратился он к другу. — Я сваливаю. Догонишь.
Растерянный Эйджиро кивнул, закрыв, наконец, набитый мясными кусочками рот.
Ну вот вечно он так!.. Нет бы в благодарность за заботу обнять и поцеловать меня… Не дождешься.
Окружающие отреагировали на нашу ссору осуждающими перешептываниями. Денки с Минору вилками ковыряли мимо тарелок, выпучив глаза.
Проводив взглядом Кацуки до выхода, молча присела за стол и, достав вторую порцию бэнто со дна заваленного хламом рюкзака, приступила к обеду.
Ничего, Кацу-чан, я на тебя не злюсь.
