Юный тритон и злой колдун

Приворожить, заставить полюбить, навести порчу и даже смерть преподнести — Марволо мог всё. Таково его предназначение. Таким он был рождён. Существо, наделённое магией. То, что отталкивало морских обитателей. А за помощью шли лишь самые отчаянные. И не спрашивал никто, как на деле Марволо бывает одиноко. Как хочет стать он кем-то больше, как хочет показаться всем русалкам и тритонам — но те лишь сторонятся. Увидят рядом — сразу закричат. А то и вызовут охрану. Особенно стращал Властитель моря тритон-Альбус, наплодивший дочек и сыночков страшно сказать сколько. Но и те боялись, шарахались по разным сторонам от вида его и способностей. Прозябал колдун в одиночестве, в своей пещере, казавшейся огромной для него одного. Приворожить он мог кого угодно, но не мог устроить для себя любовь. Сам ведь не бездушная тварь. Творил он зло, какое морские жители сами себе желали получить, потому как доброе магией не сотворить, но как любое живое, разумное создание — способен был любить. И любил. Младшего сыночка проклятого властителя. Очаровательного и весьма любопытного — Гарри. Заплывал тот в его владения, но гостем не был никогда. Боялся угрей-сторожей, да и не знал, что те приказ получили — не трогать маленького. Тронули один раз, когда тот слишком близко проплывал, изучая родные просторы — так взгрел их Марволо. Смирившись с тёплыми чувствами к юному тритону, Марволо не мог сделать ответственный и главный шаг — заманить. Всё в его силах, в его возможностях, но он не мог. К стыду своему — боялся. Ситуация усугубилась и пробудила в колдуне всепоглощающую ревность и тихую ярость. Узнал он о том, что Гарри влюблен в жалкого человечишку. В принца! Верные угри доложили, которым приказал он проследить за Гарри, делая тот самый первый, слишком поздний, шаг. И чем это закончилось? Верные угри всё выложили. И как тритончик грустит о двуногом наедине с собой, и как выплывает на берег днями и ночами, только бы его увидеть. И есть от любви перестал. Да и Властитель заметил неладное, хотя и внимательностью никогда не блистал. Ревность и ненависть охватили сердце колдуна. Он выплыл на поверхность и обратился в человека. Всё лишь для того, чтобы узнать в лицо своего врага. Узнать о нем, что только можно. Неделю он ходил среди людей, и даже просочился невидимкой в сам дворец. Да там же чуть себя и не раскрыл со злости. Бледное лицо, цвета пены морской, а волосы будто улитка поцеловала, тело тщедушное, только наряд удержать в состоянии, а не мальчишку. Отвратительный вид, просто ужасен. Сплюнул Марволо тайком, в первый же день, как увидел. Ну да это цветочки были. Узнал Марволо, что принц этот, Драко прозванный (и имя какое, тьфу!), высокомерный, наглый, эгоистичный ублюдок, ходок по юношам и девкам. Скинув с себя невидимость, колдун возвращался по дороге к морю, так гад этот, гулявший неподалёку, как назло, по заду его хлопнул. Чудом Марволо сдержал ярость и не испепелил человечишку. Не время ещё. У Марволо план хитрый возник. Покажет он тритончику своему, каков принц «прекрасный» на деле. И поймёт, что лишь оболочка красива — на деле урод он позорный. Но вдруг призадумался Марволо, как же показать жестокую правду? Не мог он подплыть и сказать, что тритончик влюблён в пустобрёха и скота. Одно решение хорошее нашлось — успокоиться, да привести в порядок мысли. До сих пор Марволо колотило от злости. Несколько склянок он даже разбил щупальцами со злости, желая расколоть головёшку принца. Но едва ли оно помогло. Лишь зелья испортил, разной сложности приготовления, что ушло в огромный убыток. — Кракен тебя раздери, — вслух выругался, сквозь стиснутые зубы, и раздражённо поправил волосы. — Хозяин… — Хозяин… — Малыш тритон, хозяин… Голоса верных угрей заставили колдуна обернуться и удивиться до глубины души, ведь вместе с ними в его пещеру вплыл… Гарри.

***

Юный и прекрасный, как солнечный блик на воде, плыл Гарри к берегу в надежде увидеть прекрасного принца. Влюбленное сердце стремилось ввысь, поднимая на поверхность быстрее, чем плывёт акула. Сколько ночей он проплакал, сталкиваясь с непониманием родных? Сколько стремился познать мир человеческий, там, на поверхности? И что в итоге получил?.. Прекрасное в лице принца. И ужасное в лице своих чувств. Он может лишь наблюдать издалека. Никогда ему не стать любимым для принца. Из разных миров… Разве под силу кому-то сделать совершенно разных созданий счастливыми вместе? Не мог он даже подойти, заговорить с прекрасным принцем. Разве что подойдёт он, когда-нибудь, к самой воде. Но будут видеться они, будут говорить… но как же быть им вместе…? Душа стремилась и желала этого, но он не мог. Если только… Знал Гарри, что жил в краях их злой колдун, и многие просили помощи его. А Гарри знал, где именно тот проживает. Но вот поможет ли? И что попросит у него за это? Не думая о мрачном, тритон прибавил скорости. Сердце несло его скорее на поверхность. Там скоро принц должен гулять. Выплывая, Гарри прищурился от солнца и ощутил ставший привычным ветер, чуть прохладный, и очень теплые, приятные лучи. Волосы его стали непривычно тяжелыми, а пряди так и норовили лезть в глаза. Откидывал тритон обычно волосы назад, и плыл к ближайшему камню, за которым прятался, чтоб не увидел никто. Зато он мог видеть всё. И глазам не поверил. По берегу шёл тот самый колдун! За другого принять его невозможно. Гарри видел его много раз издалека, да и вблизи один несчастный раз. Совсем тот не менялся. Не брали его годы. Когда же ноги тот сменил на щупальца и уплыл — Гарри поплыл вслед за ним. Раз колдун мог себе ноги делать, то и ему сможет! Окрылённый надеждой, с губ улыбка больше не сходила. Он плыл быстро и был очень юрким, вовремя умудряясь прятаться, чтоб не показать раньше времени себя. Марволо. Кажется, именно так звали колдуна, что являлся наполовину тритоном, наполовину осьминогом. Он ощущал себя не в лучшем расположении духа. Мрачный, немного страшный. Но Гарри не боялся его тёмной мощи и упорно плыл вперёд. До тех пор, пока колдун не скрылся в своей пещере. На знакомой Гарри территории. И угрей, плавающих там, он хорошо знал. И узнал того самого, который укусил. Тот был с дыркой в хвосте. Но вроде нападать не собирался, даже когда подплыл Гарри настолько близко ко входу, что услышал как что-то бьётся. И пусть сердечко дрогнуло от страха, он храбро заплыл внутрь. — Здравствуйте. Поздоровался сразу после угрей, которые, оказалось, говорят, как и они. А хозяин пещеры обернулся, да с таким удивлением посмотрел… Не ожидал увидеть, явно ведь не ожидал. — Милый тритончик. Что ты здесь забыл? Голос колдуна звучал хищно, но не зло. Собрался Гарри со словами и выдал: — Помощи просить пришёл. Видел сегодня, как ты на берегу ходил, подобно человеку. Можешь ли ты и мне ноги дать? Пожалуйста, — попросил он без страха, но с мольбой взирая на колдуна. И именно взгляд его — сильное, безжалостное оружие. И для тех особенно, кто чувства теплые к нему питает. Колдун попал в расставленные сети. Сердце его забилось слишком сильно. За грудь схватившись, он быстро развернулся. И лишь спустя минуту вновь заговорил: — Зачем ты хочешь ноги? Не ускользнуло от юного тритона, что колдуну нехорошо сделалось. Был он от природы чутким. Даже слишком, из-за чего страдал, а другие потешались. Подплыл он чуть ближе и спросил с волнением заметным: — Ты здоров? — Здоров! — довольно резко дал ответ Марволо и отплыл ещё чуть дальше. Близость тритончика довольно сильно манит. Желание схватить и запереть в своих покоях — становилось нестерпимым. — Я повторюсь, зачем ты хочешь ноги? И загрустил юный тритон сильнее, пусть и сердечко заколотилось в груди. — Влюбился я. В принца человеческого. Он так прекрасен, благороден, я хочу быть с ним. Но без ног не смогу и подойти! — Принц светловолосый и с глазами цвета серебра? — уточнил колдун, вновь ощущая злость, бурлящую внутри, и ревность сильную. — Ты видел его? — изумился тритон, а затем одумался. Наверняка ведь видел, если на берег ходил. Да и человека знатного видно сразу. — Да. Он. Просто чудо. Будь у меня ноги, я бы подошёл к нему и заговорил. И мы смогли бы вместе быть. — Нет, не смогли бы, — уверено и оттого ещё более жестоко сказал колдун, довольно резко развернувшись. — Он бессердечный, сердцеед проклятый. Ему не важно, кто ты и какого пола. Он соблазнит, страстно вылюбит и бросит. А если ты не веришь мне — дам тебе увидеть. Как я глазами своими видел истинную его сущность. О колдуне молва ходила, что злой он и бесчувственный, и безразличны ему страдания чужие. Гарри был готов поверить окончательно, раз поливали принца грязью. Но наставление отца всё же сильнее оказалось: «Не верь чужим голосам, но верь своим глазам». — Покажи, — негромко Гарри попросил, уверенный, что колдун наговаривает. Процесс приготовления рождал и интерес и лёгкий страх. Юный тритон не знал, что можно ожидать. Флакончики и чаша, обилие ароматов и яркие всполохи перед глазами. Колдун стал зелье создавать, процессом очаровывая. Но стоило дойти до крови — Гарри зажмурился, увидев, что колдун себе порезал руку. — Смотри внимательно. Мои глаза — теперь твои глаза. Те дни, что я провел на суше — даны тебе на обозрение. Взялся тритон за руку, чтоб видеть, и тут же закружилась голова, словно попал он в водоворот, в котором так любил крутиться. И увидел всё. Прекрасный дворец, людей и принца. Зрение колдуна оказалось сильнее собственного. Смотря через глаза чужие, принца он не столь красивым видел. А то, что разглядел потом… ударило по сердцу. Разрыдался тритончик и вышибло его из колдовского зрения. Прав он оказался. Всё Гарри увидел. Как флиртовал принц направо и налево, как ужасно со слугами он обращался, и другие срамные тайны — как перед зеркалом кочевряжился и себя трогал постыдно. Не в силах терпеть слёзы возлюбленного тритончика, колдун подплыл и заключил без раздумий в объятья крепкие и любящие. Запустил руку в волосы чёрные и погладил между лопаток нежное создание. — Он недостоин твоих слёз. Не плачь. Но не мог Гарри успокоиться. Сердце его разрывалось от горя. Только и мог он, что утыкаться носом в горячую крепкую грудь и плакать. А колдун, ощущая его боль, как свою, почувствовал и сожаление, и желание утешить, и приласкать. Отстранился он слегка и оставил долгий поцелуй на лбу. Первый в его долгой жизни поцелуй. И вот тогда тритончик плакать прекратил. Удивлённо поднял на него глаза. Вот уж от кого, а поцелуя от колдуна не получал ещё. — Если выберешь меня, — тихо, откровенно говорить стал Марволо, момента лучше не сыскать для признания своего. — Я буду любить тебя. Так любить, как никто и никогда не смог бы. — Опасно тебе со мной встречаться. Отец будет негодовать, когда узнает, — не мог не сказать Гарри. Удивлён он был поцелуем, а словами так тем более. Да и рана на сердечке ещё была совсем свежа. Но всё же он был не слепым. Не стал бы обнимать его колдун так надёжно, будь ему всё равно. Не лгал он точно. — Твой отец — не препятствие моей любви к тебе, — уверено ответил Марволо, с решимостью в багровых, колдовских глазах. — Я буду биться до последнего. Но если не ответишь мне — исчезну я. И не увидит меня больше никто и никогда. — Не надо исчезать! — вскрикнул почти испуганно и ухватился своей рукой. Но убедившись, что не исчезнет колдун — отпустил. Видел ведь. Глаза колдовские, страшные, но на него с любовью смотрели, как в тех самых книгах, что Гарри в страшных количествах читал. И от взгляда такого, рана на сердце словно меньше становилась. Теплее было с колдуном. Да и менять себя, чтоб счастливо с ним быть, не нужно, и с домом родненьким разлучаться. — Как тебя зовут? — Марволо, — ответил тихо, взгляд опуская, будто не надеясь больше ни на что. «Прекрасный». Имя его звучало как — прекрасный, как восхитительный и потрясающий. И это правда. За страхом перед силой, красота видна природная. Хищная, манящая красота. Колдовская. Под стать ему. — Значит, правильно помню, хоть и времени прошло так много, — задержал Гарри дыхание, оглядывая его, такого взрослого, мужественного и красивого… и не верилось откуда чувства у него к юнцу такому? За что так сильно любит? — Околдовал ты меня собой, — улыбнулся ему тритон. — Ну же, посмотри на меня. И поднял колдун взгляд, и показал свою улыбку, чего никогда и ни перед кем не показывал, забыв, как это делается. Лишь в детстве, в последний раз, он улыбался, что было сотни лет назад… Протянул он руку и коснулся нежно личика тритона. Кисть так удобно на лицо легла, будто там ей самое место. Юный тритон же падок был на ласку, сам руку сверху положил, на его ладонь. Совсем без страха. И приблизился вплотную, касаясь телом своим тела колдуна. Лишь позже он смутился, до румянца на щеках. — Ох… Что же я! Как распутник себя веду! Но Марволо этой близости поддался, скинул с себя долгое воздержание, обнял сильнее и коснулся изумрудного хвоста тритончика несколькими щупальцами, нежно лаская. — Не отстраняйся. Я слишком долго грезил о тебе и не хочу даже на миг выпустить из своих рук. Мог ли юный, ласковый тритончик устоять перед взрослым и притягательным колдуном? Ни за что. Сам приблизился и робко прижался к губам, первый раз пробуя чей-то вкус. И голова сразу же в пляс пустилась. Не сжимай его Марволо в своих руках, так и пошёл ко дну. Но он крепко держал, и нежно ласкал его тело, пробуждая неведанное ранее удовольствие. И затрепетало юное сердце, и всей душой потянулся он к колдуну прекрасному, что страшен лишь по словам. Не верь тому, что говорят. Верь тому, что видишь. Это и про Марволо. Одинокого создания, к которому потянулся и испытал чувства, яркие и чистые, юный тритон Гарри. Конец.