Идеальное утро

Куникида пару раз моргнул своими серо-травянистыми глазами, стараясь проснуться окончательно. Бросив взгляд на часы, которые находились на прикроватной тумбочке, что показывали ровно семь утра, Доппо перевел взгляд на мирно посапывающего рядом напарника. Дазай так мило свернулся комочком и чмокал во сне, да так, что вызвал улыбку у блондина. Вдоволь налюбовавшись напарником, Доппо направился в ванную комнату. Ванная была ничем не примечательна: при входе, слева, находилась навесная батарея, на которой висели мокрые полотенца; справа стояла стиральная машина, правее от нее, в соседней стене, начиналась ванная, которая была по длине во всю стену; а раковина находилась в левой от входа стене, а также над ней находился навесной шкафчик-зеркало. Куникида, оглядев все пространство ванной и в два шага очутившись перед раковиной, принялся за утренние процедуры. Он посмотрел на свое отражение. На плече было пару укусов, но благо, их можно скрыть под рубашкой. Ну и хорошо. Открыв навесной шкафчик и достав оттуда резинку прозрачного цвета, блондин завязал себе низкий хвост, чтобы волосы не мешали ему. Вернемся к Дазаю. Сладко зевнув, что аж слёзки выступили на кофейных глазах, шатен оглянулся в поисках своего напарника. Обиженно надув по-детски щеки, Дазай, встав с мягкой и теплой кроватки, пошел искать белобрысое недоразумение, которое его разбудило, пока вставало. Но в начале Осаму решил одеться. Ну как одеться, просто накинул на оголенное тело, на котором было лишь несколько бинтов, чужую рубашку, что очень удачно закрывала причинное место. С недовольно-сонным лицом шатен прошествовал прямиком в ванную, где нашел умывающегося блондина. Встав за спиной Доппо, Дазай начал внимательно разглядывать засосы и укусы, что он лично поставил очкарику ночью. Облизнувшись, как кот, нажравшийся сметаны, кареглазый поцеловал Куникиду в затылок, пока тот умывал лицо холодной водой. –Лучше бы ты спал, – сказал идеалист, зорко смотря на шаловливые руки шатена, что постепенно начали обхватывать его голую талию. Полностью обхватив руками талию блондина, шатен недовольно пробурчал в затылок Куникиды: –Давай лучше поспим: сегодня официальный выходной. –Это у тебя выходной. А у меня ещё разбор документации и написание отчетов, которые ты не пишешь, – ответил ему Доппо. Он посмотрел на суицидника через плечо. Такой милый вид напарника добавляет непривычное чувство нежности и спокойствия обычно эмоциональному Куникиде. Осаму одет лишь в черную рубашку блондина, а также на его ногах висит несколько размотавшихся бинтов. В нескольких местах на шее и на ключицах хорошо видны засосы и укусы поставленные идеалистом. Дазаю пофиг где находятся "метки", ведь он может просто замотаться бинтами, как он обычно делает, а Доппо приходится следить за шатеном во время полового акта, ибо тот себя вообще не контролирует. И эти метки на теле Осаму Куникиде нравятся куда больше, чем шрамы от бесконечных попыток суицида. Они смотрятся на нем собственнически, что безусловно доставляют радость Доппо. Осаму был все ещё совершенно голым, конечно, кроме рубашки, из-за чего под чёрной тканью верхней части одежды меж ног можно было увидеть утренний стояк, явно желающий внимания идеалиста. Ох уж эта эрекция. Как не проснёшься – стояк, особенно после жаркой ночи с одним очень ревнивым и заботливым парнем. Шатен, закрыв одним движением дверь в ванную, придвинулся к партнеру вплотную. Взяв блондина под грудь, Дазай перевернул Куникиду к нему лицом. Постепенно начиная целовать блондина в ключицу и плечо, медленно спускаясь до его груди и сосков, которые он лизал и чуть прикусывал, оттягивая в сторону. Шаловливая рука шатена проникла в штаны блондина, оттягивая резинку трусов и находя искомое. Блондин шумно выдохнул. –Дазай, мне нужно на работу, – произнес идеалист, одной рукой держась за раковину, а другой за талию Осаму. Он наклонился и поцеловал Дазая в лоб, как бы извиняясь. В ответ он услышал недовольное мычание, – не дуйся. Постараюсь вернуться как можно быстрее. –Но, но... Опустив голову, шатен сжал ладони в кулачки и, отвернувшись от Куникиды, молча вышел из комнаты. "Опять ему отчёты важнее меня!" – с бессильной злобой подумал Осаму. Доппо не смел отставать от суицидника. Кареглазый залез на кровать, накрылся одеялом и окутался в него, как в кокон. Блондин тяжело вздохнул, внимательно наблюдая за действиями шатена. Опять Дазай на него дуется. Несмотря на все трудности, связанные с характером суицидника, детектив любил его. Он был неотъемлемой частью жизни идеалиста, и поэтому Доппо, тяжело вздохнув, подошел к нему. –Эй, – тихо позвал мумию Куникида. Подходя к "кокону", очкарик пытался заглянуть в глаза шатену, но не вышло. Тот никак не хотел раскрываться, - что с тобой? –Отстань, – донеслось из-под «кокона», – тебе же работа важнее. –Ты знал на что шел, – произнес очкарик, сев на кровать. Он снова попробовал снять с Осаму "укрытие", но вновь не вышло. Дазай вцепился в покрывало всеми руками и ногами, так что снять с него одеяло не подставлялось возможным. Вместо новых попыток снять покрывало с Дазая, Куникида начал гладить его по голове, которая выглядывала из-под одеяла. Дышать то надо Осаму дёрнул плечом, чтобы идеалист прекратил свои действия. Хотя действия Доппо нравились Осаму, но что поделать? Вредность она такова. –Просто уйди, – сказал шатен. –Не уйду, – строго произнес идеалист. Ему явно была не по душе вредность шатена. Блондин сел к Дазаю со спины вплотную и обнял. Как же тяжело с ним ссориться, – Ты же меня не слушаешь. Только о работе и думаешь. Куникида начал покачиваться из стороны в сторону, чтобы успокоить Осаму. Кареглазый пробурчал что-то нечленораздельное, но Доппо не обратил на это никакого внимания. Спустя минут пять, забинтованный наконец-то вылез из "укрытия", и, повернувшись к детективу, произнес: –Ты же меня любишь? –Люблю. Иначе бы я терпел тебя и твои выходки? – ответил Доппо, поцеловав шатена в лоб. –Не туда целуешь... – проворчал бывший мафиози и забрался на колени блондина. Куникида усмехнулся. «И как я ухитрился влюбился в этого инфантильного парня?»—подумал зеленоглазый, смотря на Осаму. Тот смотрел прямо в глаза напротив, дуя свои губы. Лицо Осаму выражало недовольство, но шатен выглядел слишком мило, поэтому идеалист позволил себе засмеяться. Очкарик нежно поцеловал Дазая в приоткрытые губы. Он почувствовал как дрогнули уголки губ напарника и замерли в приподнятом положении. Усмехнулся гаденыш. Идиллию прервал звук уведомления. Блондин потянулся и взял свой мобильник. "Сейчас улетит на зов," – с грустью подумал Дазай, смотря на сосредоточенное лицо напарника. Но через пару мгновений, на лице Доппо появилась улыбка. –Тебе повезло, - сказал блондин, - Танизаки и Ацуши взялись за работу до меня, поэтому я могу остаться дома, – сообщил он, разглядывая лицо кареглазого. Тот, казалось, просиял. –Пошли завтракать тогда, – довольно проурчал сказал Осаму. Доппо провел рукой по его коричневым и невероятно пушистым волосам, целуя в щеку кареглазого. –Я схожу в душ, а ты пока попробуй не спалить кухню, – нежно сказал Куникида, убирая каштановую прядь волос за ухо. Тот чуть дернулся, ведь уши его чувствительная зона. Куникиде ли не знать? Дазай придержал его руку, и потерся щекой об ладонь, как котик. Шатену нравились такие поползновения и ласки со стороны напарника, возможно в будущем парня, но пока любовника. Это был его отдельный фетиш, за который и не жаль жизнь было отдать. –Хорошо, – мурлыкнул суицидник. Ну точно кот. Который раз Куникида проводит параллель между Осаму и котом? Дазай легко встал с колен напарника и направился на кухню. Доппо, проследив за походкой шатена, встал и начал заправлять кровать. Одним словом – идеалист. Совместная жизнь совместной жизнью, но своими правилами он пренебрегать не собирается. Хотя, сколько своих правил он нарушил, когда стал встречаться с этим разрушителем спокойствия? Когда Осаму открыл холодильник, он с удовольствием отметил, что тот полон продуктов. Ещё один плюсик жить с этим белобрысым недоразумением. Пока кареглазый жил один, единственное содержимое холодильника были виски, саке и консервы с крабовым мясом. Чуть подумав, бинтованный решил, что на завтрак будет классический завтрак западной кухни. Проще говоря – яичница с беконом. Положив на сковородку кусок масла, Дазай начал обжаривать три куска бекона, что успел уже положить на сковороду. Разбив три яйца и добавив их к бекону, Осаму начал наблюдать как постепенно готовится завтрак. Пока дожаривается яичница, шатен решил быть хорошим мальчиком и сварить кофе. Доппо часто сравнивал Дазая с дорогим кофе, который делается в кафе, что находится прямо под офисом агентства. Блондин говорил, что Дазай такой же «горький» на вид, но стоит только распробовать вкус, как понимаешь, что кофе - это дар свыше, посланный людям, чтобы те могли познать блаженство. Так. Мы кажется отвлеклись. И Дазай, по-видимому, тоже. Он все-таки успел выключить плиту до того как кофе выкипело и яичница сгорела окончательно и начал сервировать стол. Осаму услышал шарканье босых ног, но оборачиваться не спешил. В конце концов и так ясно, кто обнял его за худую талию, положив острый подбородок на плечо. –Опять мою рубашку таскаешь, как будто своей одежды нет, – заметил блондин. Доппо чуть наклонил голову, чтобы нос затрагивал жилистую шею суицидника. Он ни за что не признается, но ему нравится именно так обнимать своего напарника, чтобы не видеть как тот расплывается в гаденькой улыбке, и чувствовать своим телом его худую фигуру, вдыхая запах шампуня, который не перебивал естественный запах тела и довольно своеобразный запах бинтов. –В ней удобно, – усмехнулся Осаму, – такая большая и приятная, – лениво протянул последние гласные шатен. Он чуть обмяк, давая Куникиде поддерживать его забинтовонное тельце. Дазай наклонил голову, чтобы зеленоглазому открылось больше площади оголенной кожи. Доппо чуть усмехнулся, оставляя под ухом сухой поцелуй. Шатен блаженно прикрыл глаза. –Ты в ней выглядишь как ребенок, – ответил бывший учитель математики. "А ещё очень мило и привлекательно," – продолжил он про себя. –Тебе разве не нравится? – чуть обиженно поинтересовался кареглазый. –Мне нравится, когда ты отчёты пишешь, – сказал блондин, чуть укусив за мочку уха кареглазого. Дазай визгнул от таких действий. Чтобы не говорил Осаму, как бы пошло не ухмылялся, но такие простые действия всегда вызывали изумление в его глазах, чем не редко пользовался Доппо. –Может уже займемся чем-то более полезным? – максимально повернув голову влево, спросил Дазай. По потускневшим глазам Куникида понял, что шатен имел в виду под «полезным», но они вчера слишком вымотались, чтобы что-то делать сегодня. Грустно выдохнув, идеалист помотал головой, отказываясь от этой идеи. –Давай уже позавтракаем? Мне не нравится перспектива ходить сегодня голодным. –Как скажешь. Куникида, как подобает джентльмену, отодвинул стул шатену, чтобы тот мог сесть. Немного удивившись, Осаму все же принял предложение идеалиста. Сев за стол, они начали трапезу. Яичница, хоть и немного подгорела, осталась вкусной. Идеалист даже похвалил кареглазого за вкусный завтрак, вызвав непроизвольную улыбку повара. –Куникида, – начал Дазай. Напарник поднял вопросительно бровь, показывая свою заинтересованность, –мы не так начали. –Что мы не так начали? –День. –Я тебя не понимаю, - идеалист нахмурился, пытаясь понять, что они неправильно сделали. Его опередили. Шатен, поднявшись со стула, обошел стол и сел на колени Куникиды. Обняв того за шею и мягко улыбнувшись, он произнес: –Доброе утро, любимый. –Доброе, – ответил ему Доппо с такой же мягкой улыбкой. У Дазая чудной характер. Чудной от слова «чудо», потому что только это чудо, как его иногда называет Куникида, может заставить идеалиста от души посмеяться или просто улыбнуться. Как сейчас. Это вроде бы простое утро закончилось. Оно прошло идеально. Пускай даже немного не по плану.