***
Позже, уже когда Миша очнулся, то увидел, что лежит ничком на скамье. Он лежал вниз животом в обезьяннике ОВД "Пятницкий". Все его тело болело и ныло так, словно по нему проехался асфальтоукладчик. Причем не просто переехал его, а еще пару раз проехался туда-сюда для верности. Парень попытался сесть, но это оказалось невозможно. Мало того, что его задница болела так, что сесть было непосильной задачей, так еще и противное ощущение повлажневшего белья и тягучая, пульсирующая боль в анусе доказывали, что его просто порвали. Парень повернул голову в сторону дежурной части, потому что услышал знакомый хрипловатый голос. Стаса Карпова он бы узнал даже с закрытыми глазами. Он уже слишком долго разрабатывал этого небезызвестного персонажа, пытаясь взять у него интервью. Серый пиджак, темно-синие джинсы, ботинки, коротко стриженые пепельные волосы. Обладатель всего этого стоял напротив дежурного, расспрашивая о ночных происшествиях. Михаил смутно вспомнил, что до начала "субботника" тоже видел Стаса. Начальник СКМ окинул его и стайку "ночных бабочек", которых привели в обезьянник, равнодушным взглядом и прошел мимо. Стас даже не остановил своих подчиненных. То, что среди его мучителей и насильников были и опера, Миша знал наверняка. Журналист едва смог сесть на скамье, стиснув зубы от боли. Карпов даже не обернулся, чтобы взглянуть на того, кто издавал такое подозрительное шуршание. Он,как и раньше, просто прошел мимо. По большому счету, Стасу было просто наплевать на то, что сделали ДПСники и опера с этим настырным парнем. Карпов был не прочь избавиться от такой занозы в заднице, как Миша Сведерский. Но он даже и не понял, насколько большой занозой может быть этот журналист. Тогда своим безразличием Стас подписал себе смертный приговор. Он, конечно, об этом и не подозревал. А вот Миша был уже уверен в своем плане. Для того, чтобы разработать план похищения, парню хватило полминуты. Только для начала нужно было выбраться из этой клетки, в которую он сам себя загнал.***
Миша склонился над связанным пленником и злорадно улыбнулся. Он был не просто рад - он был счастлив. Видеть своего врага поверженным, что еще нужно для полного счастья? Только видеть его мертвым, не иначе. Парень отвесил пару увесистых пощечин Стасу, наслаждаясь тем, как качнулась из стороны в сторону его голова. С чисто садистским удовольствием Миша наблюдал за тем, как Карпов с глухим стоном сцепил зубы. Парень подхватил из какого-то угла подвала стул и сел напротив своей жертвы, глядя ей прямо в глаза с проблеском чистого безумия во взгляде. - Что, сука, нравится? Нравится, спрашиваю? Журналист пнул мужчину в коленную чашечку, заставляя ее хрустнуть, а ногу своей жертвы потерять чувствительность. Карпов прошипел сквозь зубы что-то подозрительно похожее на ругательство, за что снова получил удар в челюсть. На сей раз именно удар, а не оплеуху и не пощечину. Стас сплюнул в сторону кровь из разбитой губы и одарил своего мучителя таким взглядом, в котором человек, хорошо знающий Стаса, мог бы прочитать свой смертный приговор. - Ну-ну...Ты прав, я псих! Ты меня таким сделал, так что получай удовольствие. Мы весело проведем время с тобой! Сведерский похлопал по поврежденной щеке Карпова рукой и, издевательски скалясь, подорвался со своего стула и направился вверх по ступенькам, из подвала. - Заодно и проверим, какой у тебя болевой порог, Стас. У меня он, на удивление, оказался очень высоким. Дверь в подвал закрылась и Стас снова погрузился во тьму. Миша же, по ту сторону двери, сполз по стенке, пытаясь унять бешено стучащее сердце и покрываясь липким, холодным потом. С обреченностью настоящего шизофреника он начал осознавать, что эта игра его безумно возбуждает.