Три - лучшее число

      Губы Луи касаются чужой бледной, горячей шеи, и Хьюи вдыхает слишком резко, закрывает глаза слишком сильно, и искры мешают ему сосредоточиться хоть на чём-то.       На руках ли Дьюи, которые поднимают его поло, проводя длинными ловкими пальцами по чувствительному торсу, на губах ли Луи, которые целуют где попало, зубах, которые кусают его щеку, ухо, и порой даже шею? Ни на чем. Вообще. Хьюи ушел в прострацию, всё что у него осталось от реальности — ощущения.       Тем временем Дьюи добрался руками до рук Луи, и невежливо отпихнув их, стянул со старшего брата футболку, оставляя верхнюю часть тела оголённой и ещё более подверженной ударам внимания от обоих братьев.       Луи пользуется этим по-своему — его руки плавно блуждают по спине старшего, по бокам, по плечам и рукам, в конце концов прижимая кисти Хьюи к кровати, заставляя последнего недовольно простонать в ответ на такое несправедливое ограничение. Дьюи улыбнулся, ласково провёл рукой по щеке старшего, и осторожно поцеловал его, сминая губы. Хью беззаботно отвечал, двигая губами в такт, задаваемый средним близнецом, и иногда толкал своим чужой настойчивый язык, который так и норовил пролезть глубже, завладеть всем этим чудесным человеком.       Ллуэллин тоже времени не терял, запуская пальцы в волосы Хьюи и оттягивая на себя. Дью недовольно морщился и зло смотрел на него после таких махинаций, но Луи тоже желал участвовать в процессе, так что в конце концов он просто зарылся носом в отросшие волосы Хьюи, и опустил руки ниже, поглаживая рёбра, подвздошные кости, пресс брата. Иногда приходилось натыкаться пальцами на руки Дьюи, но это не помешало Луи продолжать — вскоре рука его была на бедре Хьюи, приподнимая и так слишком короткие домашние шорты. Сам старший близнец на это лишь возмущенно вздохнул, не отрываясь от губ Дьюи, и попытался поджать под себя ногу, словно забыв, что он зажат между братьями достаточно плотно, чтобы не мочь никак шевельнуться в какую-нибудь спасительную сторону.       Едва Дьюи успел в очередной раз оторваться от чужих таких желанных губ, как его позицию перехватил младший из братьев, разворачивая лицо Хьюи к себе, пальцами держа его за подбородок. Хьюи было чертовски неудобно так скручиваться, но более настойчивые губы Луи не давали ни шанса на передышку, а Дьюи переключился на ублажение его тела, снова водя руками, и спускаясь всё ниже. Он расцеловывал тело старшего брата, расцеловывал его тощие бёдра и острые коленки, расцеловывал плоский живот, и хотел только вернуться обратно к губам, когда его за руку снова поймал Луи.       Младший Дак отводил руку Дьюфорда всё ниже и ниже, и тот уже почти растерялся, как Луи остановился на том, что положил чужую ладонь на паховую область шорт старшего брата, которая уже, по естественным и вполне очевидным причинам, неслабо так приподнялась. Хьюи всхлипнул, когда Дьюи осмелел достаточно, чтобы сжать руку, но Луи продолжал свою собственную пытку в верхней части его тела, поэтому старшему брату приходилось полулежать между братьями, которые оба старались охватить как можно бо́льшую часть его тела своими ласками.       Луи принялся, не отрываясь от поцелуя, за соски Хьюи, которые успели затвердеть от прохлады воздуха, а потом от накатывающего возбуждения. Его пальцы осторожно прошлись по радиусу, едва задевая сами соски, после чего Луи стал водить руками вверх и вниз, накаляя обстановку и повышая температуру тела Хьюберта ещё сильнее.       Пока Хью извивался под давлением чужих пальцев на верхних чувствительных точках, Дьюи оставался снизу, через шорты пытаясь причинять болезненное удовольствие брату, сжимая и проводя по всей длине полового органа через два слоя ткани. Хьюи хныкал от переизбытка эмоций, но ничего не мог поделать, ведь отчасти сам был инициатором. Он хватался за все, что под руку попадётся — подушка, покрывало, плечо Луи или волосы Дьюи, и он не мог это контролировать, потому что он всё ещё вне реальности.       Когда Дьюи осмелел достаточно, чтобы стащить с брата шорты вместе с бельём, тот уже, по собственным ощущениям, был готов реально отключиться. Уже не было ничего перед глазами кроме манящей неги удовольствия, застилающей глаза тёмной дымкой, Хьюи просто прекратил себя сдерживать, и уже самостоятельно подавался на любые действия в свою сторону, будь то движение губ Луи по его плечам или всё те же мучительные ласки Дьюи в паховой области, разгорячённой до невозможности.       Средний близнец опустился, не отрывая взгляда от глаз Хью, который всеми силами старался сосредоточиться на чужом раскрасневшемся лице, несмотря на то что сосредотачиваться хоть на чем-то уже было просто не в его силах. Внимательно следил за Дьюи только Луи, провожавший каждое его действие пристальным взглядом карих глаз; он протянул руку, хватая брата за подбородок, и притянул его к себе, под возмущённый жалобный всхлип Хьюи, который уже был готов получить разрядку, хоть немного, пожалуйста, потом губы Луи властно припали к губам среднего близнеца, на что тот задорно отвечал, всё же попутно взявшись за ублажение старшего из братьев.       Хьюи облегчённо простонал с первым движением чужой руки на своём члене, и тут же пожалел, потому что, видимо испугавшись быть услышанными, Дьюи крепко перехватил ствол у основания, причиняя невероятную боль, так что Хью пришлось искать способ заткнуть себя, коим стала так удобно подставленная рядом шея близнеца.       Едва лизнув её, Хьюи в полной мере ощутил, как Дьюи жарко — его шея была до невозможного горячей и мокрой от пота. Не успев насладиться чужим вкусом, Хью снова пришлось себя затыкать, он впился зубами прямо в шею брата у основания, а тот шикнул, отрываясь от поцелуя с Луи.       Луи тут же взял на себя роль "затычки", расцеловывая разгорячённое лицо Хьюберта, который продолжал поддаваться на ласки, а Дью спускался всё ниже, снова и снова проходясь по взмокшему, возбуждённому каждой клеточкой телу, податливому и приятному, целуя плечи, целуя грудь, ребра, торс, спускаясь всё ниже, ниже и ниже, целуя головку возбуждённо подрагивающего полового органа.       Отсюда было слышно, как громкий стон был подавлен Луи ещё в зародыше, стоило ему в подходящий момент пустить в ход язык.       Хьюи был просто вне себя, это было явно заметно, как он растерянно не знал куда себя деть наконец, но его братья довольно быстро и слаженно решали ситуацию и без него, и пока Луи получал удовольствие от верхней части старшего брата, Дьюи довольствовался нижней, языком проводя вверх-вниз по стволу, помогая руками, и наконец полностью заглатывая член Хью. Последнему оставалось только отдаваться, отдаваться, ещё отдаваться, без сил лежать в руках Ллуэллина, пока тот ласково ворошит его мокрые-мокрые волосы, зацеловывая губы до мозолей.       Если быть до конца честным с собой, а Хьюи всегда был таким, Дьюи отлично сосал. Он как будто на ментальном уровне ощущал, как именно сделать брату приятно, где именно надавить языком, а где можно позволить себе слегка сжать зубы, чтобы Хьюи захлёбывался в слюне и стонах, сжимал руками кофту Луи, чтобы непроизвольно, на автомате подавался бёдрами вперёд.       Где Дьюфорд научился такому искусству, оставалось только гадать, но Хьюи не очень хотел, даже если бы мог думать нормально, не хотел знать, где брат научился так насаживаться на чужой член, расслаблять глотку, полностью принимая в себя, игнорировать возможный рвотный позыв, Хьюи не желал знать. Ничего кроме удовольствия сегодня.       Ничего кроме ощущения окружённости – полной зажатости между средним и младшим близнецами, ничего кроме чужого рта на его члене, ничего кроме горячих выдохов прямо у лобка, ничего кроме губ Луи, нежно сцеловывающих каждый новый вздох, стон, каждую молитву. Никакого Бога сегодня, Хьюи, это не он доставляет тебе удовольствия. Бог никогда бы не отсосал тебе с такой самоотдачей, любовью, с такой нежностью в глазах.       Хью сглатывает, не отрывая взгляд от глаз Дьюи, который смотрел на него с безграничной любовью, смотрел так, как будто того, что он делает мало, как будто хотел быть везде и сразу, окружать старшего брата горячей любовью. Хьюи не знал, сможет ли продержаться дольше, под таким взглядом, и на секунду его мутное сознание стало чётким достаточно, чтобы схватить брата за волосы, отрывая от своего паха, и резко притянуть к себе, целуя.       Поцелуй вышел до ужаса влажным, со странным привкусом, но соприкасаясь с Дьюи языком раз за разом, Хьюи только сильнее убеждался в своей к нему безграничной любви.       Луи со вздохом, заставил обоих чуть наклониться на него, чтобы он смог мстительно прикусить Хьюи кожу на ключице, заставляя его вздрогнуть, а потом опустил руку ниже, ниже, ещё ниже, касаясь ногтями разгорячённой чувствительной кожи, водя по телу брата узоры удовольствия, пока наконец не спустился к всё ещё вызывающе стоящему члену, хватая его крепко в ладонь, и начиная быстро-быстро водить рукой, от самой головки к основанию, выбивая из старшего близнеца чуть ли не крик; Хью как током ударило от таких резких мер, он успел только крепко вцепиться в плечи Дьюи, закатить глаза от удовольствия и приоткрыть рот, когда разрядка настигла его бренное тело.       Луи поймал его, обнимая, целуя в висок так нежно, успокаивающе, что обессилившему Хьюи не оставалось ничего, кроме как прохрипеть нечто вроде: «Как же я чертовски обожаю вас», - и отключиться.       Дьюи вздохнул, наклонился к брату, убирая мокрые волосы с его лба, чтобы поцеловать на ночь, как всегда делал, а потом приподнялся на уровень ухмыляющегося Ллуэллина, чтобы поцеловать и его, но жёстче, в губы, с напором и некоторой злостью. Луи не сопротивлялся, наоборот, отвечал с охотой, пользовался языком, оглаживая стенки рта среднего брата, кусал его губы, всячески наслаждался ситуацией.       Каждый из них понимал, что сегодня Хью спит с Луи, потому что тащить его наверх не осилит ни один из них, и даже вдвоём это будет сложно, а предыдущие развращения были сегодня устроены на кровати младшего близнеца. В следующий раз будет наоборот, и Дьюи ласково обнимет сопящего старшего брата, но сегодня он достаточно удовлетворённый поднимается к себе на кровать, чтобы спокойно ублажить себя и с чистой душой уснуть.       Луи же, укладывая брата на свою подушку, чертыхался в поисках его хоть какой-нибудь одежды, и в конце концов, найдя шорты и футболку, кое-как натянул их на Хьюи, и сам раздевшись лёг рядом Большой ложкой, ласково сжимая в объятиях чужую талию и нежно сопя в затылок.