Тонкие струны наших душ

«Раз уж я почти достиг цели, то можно и немного расслабиться. Сейчас уже мало что зависит от меня, так что…» Я поспешил вернуться к Алисе. Мне не терпелось провести с ней ещё один день в этом замечательном лагере, пусть он и должен быть для меня, как тюрьма. Но думать о таких вещах не хотелось, больно настроение хорошее. Алиса ждала меня в домике. — Ну ладно. — Сказал я. — Теперь можно и себе время уделить. — Что они сказали? — Поинтересовалась девушка. — Та ничего. Лена сначала немного на меня покричала. Я её тогда быстро успокоил. Славя была скептически настроена к идее сближения с Леной, но сейчас они сами должны выяснить, что им делать. — А это значит… — Что мы можем в коем-то веке не думать о других обитателях лагеря. — Продолжил я. — Здорово! — Воскликнула Алиса. — И что тогда будем делать? Куда пойдём? — Как насчёт сплавать на остров? Или можем прогуляться к старому корпусу. — Да ну его. Давай лучше на остров. На том и порешили. Я взял гитару и рюкзак, и мы направились к пристани. Благо пройти нужно было всего пару десятков метров, так что мы быстро загрузились в лодку, и я погрёб в направлении острова «Ближний». — Слушай… — Обратилась ко мне Алиса. — …а что ты ещё можешь рассказать про свой мир? — Ещё? Та ничего особенного. Так, всего ничего, СССР развалился в 1991, с тех пор в стране невесть что творится. Опять, таки, всё, как и везде, разве что экономика далеко не на высоте, есть места для жизни и получше, хотя даже имея возможность жить в Великобритании, я бы там не остался. — Почему? — Удивилась Алиса. — Во-первых, самое слабое — ужасный британский интернет. В век информации — это крайне важно, а там его скорость крайне мала. Во-вторых, мне не нравятся сами британцы. Для меня они не самые приятные собеседники. Особенно раздражают акценты, коих в одном только Соединённом Королевстве тьма тьмущая. Взять двух обитателей разных концов Лондона, и они едва ли будут друг друга понимать. Их произношение просто нечто, я не могу это слушать. С американским английским дела уже получше, но разные акценты тоже присутствуют. Это третья причина, почему мне комфортней оставаться там, где я сейчас живу. — Но ведь ты мог бы жить и в других странах. — Мог бы, но это нужно гражданство, а получить его совсем не просто, мне такие проблемы не нужны. — Понятно… — А хочешь узнать, как к нашим относятся за рубежом? Это достаточно интересная тема и в моё время. Об этом не все знают. — Расскажи. — Самое первое, что можно сказать, это то, что мало кто представляет русский быт. Куча предрассудков, стереотипов, и вещей, которые принято величать клюквой. Мало кто понимает, что различий между русским человеком и американским крайне мало. Самые большие различия кроются в менталитете — если американцу скажут, что делать, то он с большой долей вероятности будет это делать, а русский может попытаться обойти систему. Даже сейчас это можно заметить. — Как? — Удивилась Алиса. — Всё просто — это получило свой расцвет, как раз, в период Брежнева, который в будущем назовут «застоем», с чем я вполне согласен. Но, если быть кратким, то всё из-за того, что людям платят вне зависимости от интенсивности их работы, а просто так. То есть нет смысла работать, ведь зарплата и так поступает, так что всё логично. У Америкосов такого никогда не было, они торгашами были с самого начала своего пути, ими они и останутся. В США работник редко будет идти на какие-то сомнительные ухищрения, чтобы сэкономить сил, они скорее будут работать ещё усердней, чтобы им больше заплатили, и мне такой подход нравится больше. — Ты так об этом говорил, что кажется, что ты бы сам там жил. — Жил бы, если бы хотел. Ведь в США и зарплаты выше, и налоги ниже… А сама налоговая система в США — это произведение искусства. Мало того, что налоги сами по себе там идут индивидуально для каждого, то есть там налоги прогрессивные — чем больше ты зарабатываешь, тем больше платишь. Приделом там будет где-то 36%, при условии, что ты зарабатываешь больше полумиллиона долларов в год. Там налоги идут от годовой зарплаты. Там ещё есть куча разных интересных штук. Например, если ты зарабатываешь там, где-то 41000$ в год, то по всем стандартам будешь платить порядка тысячи долларов в месяц, но есть такая вещь, благодаря которой твой годовой заработок для системы выглядит меньше, чем есть на самом деле — в штате Кентуки (Самый средний штат по населённости) — это будет 12000$. ТО есть система будет думать, что ты зарабатываешь 29000$. А если у тебя есть супруг, то вы можете подавать на налог вместе, и, если у вас большая разница в получаемой зарплате, то платить вместе вы будете меньше, чем по отдельности, для вдовцов это всё ещё действует (Если ваш супруг умер, то вы всё ещё подаёте налог, как если бы он был жив, только теперь вы платите только за себя. Удобно.). — Это как-то сложно. — Только в начале, потом всё становится легко. Кроме того, русский человек сам не всегда знает, что платит больше. — Это как? — Всё просто — есть налог на доходы физических лиц — 13%, и есть пенсионные отчисления, мед. страховка, соц. страховка, в куче это 30% сверху. То есть американец не знает только о 7,65%, и платит в общей сложности 33,4%, а русский на 9,6% больше. Грустно. — Но ты всё ещё остался тут. — Ну да. Мне тут просто и так комфортно, так что с этим проблем никаких нет. — Пока шла наша милая беседа, мы уже приплыли. Мы пошли за земляникой, однако жалко, что тут нет вишен, или малины… «Эх, сейчас бы малины… Дома, вроде бы, оставалось пара пакетов мороженой вишни, и пара банок малинового варенья от бабушки. Когда вернусь, сварю компот, и открою баночку.» От мыслей о ягодах я решил избавиться, поглощая другие ягоды. «клин клином…» Всегда приятно набить себе брюхо, а набить его ягодами, да так чтобы дышать было тяжело, просто непередаваемо. До такого состояния мы, конечно, не дошли, но наелись так, что можно обойтись и без обеда. — Ну как ты? — Спросил я у Алисы, которая решила присесть под деревом. — Наелась. Теперь можно несколько часов сидеть и смотреть в одну точку. Я её понимал. Когда ты наедаешься от пуза, то думать уже становится немного трудно, и мозг сам перестаёт посылать хоть какие-то сигналы, чтобы засвидетельствовать его активность. А может в такие моменты мы так устаём, что даже не замечаем собственных мыслей, и наш внутренний голос просто не слышим и для нас? — Тогда можно просто расслабиться. Но я всё же предпочту немного напрячься, и спеть что-нибудь. — Я упал под тоже дерево. — И что ты собираешься петь в таком состоянии? — Резонно спросила она. — Песню из девяностых. Думаю, она тебе понравится. *Профессор Лебединский — Учат в школе* ‘Помню школьную скамью до сих пор её люблю Буду помнить её что бы не случилось Помню есть поэт Гомер, помню у равно и эр Это круто мне по жизни пригодилось. Помню девочки сидят тихо ручками скрипят Те друг другу пишут разные записки А физичка сволота твёрдым телом занята А мы с корешом сидим — жрём ириски. Как в Америке живут, как бараны воду пьют Учат в школе, учат в школе, учат в школе Как китайцев разбомбить, как собачку утопить Учат в школе, учат в школе, учат в школе. Я-то троечником был, часто в школу не ходил А бывало просто ездил на трамвае Продавал мне грязный жлоб пирожки по десять коп. Как я жив остался сам не понимаю. Пионером я не стал, на три класса опоздал Мне в шестом под хохот галстук повязали Я и так нормально жил, в комсомол зайти забыл Замполиты потом в армии долбали. Крепко Родину любить, у ларька пивка попить Учат в школе, учат в школе, учат в школе. Ботл на три разделить, жопой танк остановить Учат в школе, учат в школе, учат в школе. Как сейчас я помню клич: «Помер дорогой Ильич!» Литератоша завыла подлым воем Лицемерная была и язвила до хрена Мы как вспомним — сразу матом и покроем. Другое дело трудовик — он хороший был мужик Мы от нервов оба язвами страдали Физкультурник был алкаш, девок брал наобордаж Пока бока ему маленько не подмяли. Сказки Пушкина читать и по Брежневу рыдать Учат в школе, учат в школе, учат в школе В парке листья убирать и в бутылочку играть Учат в школе, учат в школе, учат в школе А мой мой друг не для словца в пятом классе слегонца Продавал шмотьё сеструхино с наваром А теперь он человек, жарит мясо как узбек И смеётся чисто русским перегаром. А другой мой корефан был по бабам просто фан Сколько школьниц по подъездам перелапал Институтов накончал, на гитаре побренчал А теперь сосёт огромнейшую лапу. Ничего не знать про секс, подарить подруге кекс Учат в школе, учат в школе, учат в школе Как три смены отпахать чтоб богатым сразу стать Учат в школе, учат в школе, учат в школе Наша классная — змея хотела вытурить меня Слава Богу, мировая директрисса. Я был страшно шебутной, все намучились со мной Расскажу, коль доживу до бенефиса. Что скажу, учителя: вы не злитесь на меня Получился я приличным человеком Щас полно таких как я, не ругайте их за зря А то скоро пожалеете об этом. Щас полно таких как я, не ругайте их за зря А то скоро пожалеете об этом. Щас полно таких как я, не ругайте их за зря А то скоро пожалеете об этом.’ Песня рыжей понравилась. Девушка даже смеялась. — Не надо. — Сказала она. — Больно смеяться. Давай что-нибудь другое. — Как хочешь. Тогда можно эту. Я в своё время часто её пел. *Машина времени — Костёр* Все отболит, и мудрый говорит: «Каждый костер когда-то догорит. Ветер золу развеет без следа». Но до тех пор, пока огонь горит, Каждый его по-своему хранит, Если беда, и если холода. Раз ночь длинна, жгут едва-едва, И берегут силы и дрова: Зря не шумят и не портят лес. Но иногда найдется вдруг чудак, Этот чудак все сделает не так, И его костер взовьется до небес. Еще не все дорешено, Еще не все разрешено. Еще не все погасли краски дня. Еще не жаль огня, И Бог хранит меня. Тот был умней, кто свой огонь сберег — Он обогреть других уже не мог, Но без потерь дожил до теплых дней. А ты был не прав, ты все спалил за час, И через час большой огонь угас, Но в этот час стало всем теплей. Еще не все дорешено, Еще не все разрешено. Еще не все погасли краски дня. Еще не жаль огня, И Бог хранит меня.’ — Ну как тебе? — Спросил я Алису. — Здорово. Такая успокаивающая, приятная… — Да. Я тоже так думаю. Влюбился в эту песню, как только впервые её услышал. Она была такой умиротворяющей, я постоянно её переслушивал. Но сейчас есть ещё одна песня, которую я хочу сыграть. Ты её уже слышала. *Воскресенье — Кто виноват* Когда я начал её петь, у Алисы появилось вопросительное выражение лица. — Теперь я могу играть её без грусти, не проклиная самого себя за то, какой я придурок. Теперь я чувствую покой. — А для меня она всё ещё грустная. — Сказала Алиса. — Знаешь, хоть это место держит нас насильно, но тут я обрёл покой. Я и раньше жил, и не накручивал себя, но всё ещё был неудачником, ведь за три десятка лет не умудрился даже друзей завести, не говоря уже об отношениях. Это место придало мне уверенности, тут я чувствую себя живым, словно я действительно наконец-то обрёл какую-то недостающую часть самого себя. Я знаю, где найти в этом мире радость, и ощущаю её каждый день. Я знаю, что моя жизнь — прекрасный и важный путь к совершенству, хоть я его никогда и не достигну. Но оно мне не нужно, ведь я уже давно нашёл то, что так давно искал. — Я посмотрел на Алису, и поцеловал её. Девушка лишь молча смотрела на меня и счастливо улыбалась. Когда поцелуй кончился, я несколько секунд смотрел, как она улыбается. Потом она обняла меня и поцеловала в щеку. Она глядела на меня немного хмуро, но всё же на её лице появились тень улыбки и облегчение. Я тоже улыбнулся в ответ и обнял её за талию. Какое-то время мы сидели молча, наслаждаясь друг другом. Мы были так близко, что я ощущал кожей тепло её тела. Я обнял её ещё крепче, затем ещё крепче, и вдруг мне пришла в голову неожиданная мысль, которая придала моему поцелую особую пикантность. Я понял, что буду долго-долго её целовать, буду целовать всё сильнее, пока на её щеках не появятся румянец и пунцовая щека. Мне понравилось, что мой поцелуй был нежным и страстным. Я знал, что в этом и заключён весь смысл этих слов — «любить»…