***
Каково это видеть смерть и мучения родного и до боли дорогого вам человека, видеть его искалеченное тело и понимать то, что его больше нет? Представлять как он мучительно умирал и кричал, цепляясь руками за землю, и пытался выжить, не отпускать ту жизнь, которую по вине других бесцеремонно забирают, потому что так захотелось. Этот человек никогда не появится в вашей жизни, а счастливые моменты останутся воспоминаниями, которые с горечью души будут вылезать наружу ночами, когда ты один и полностью погружен в себя. Каково сходить с ума от потери этого человека второй раз в жизни? Переживать это и отрывать кусок сердца, которое и так уже изрезано шрамами? Держать холодные мертвые руки и сжимать их в своих ладонях с надеждой. Каково умирать вместе с ней заживо, так же как и она — по минутам? Мия ворвалась в его жизнь также неожиданно, как и покинула её. Вскружила голову и довела до приятного сумасшествия. Именно с ней хотелось жить ещё больше и плевать на стереотипы, просто жечь, взять ее собственнически вохабку и показать фак всем существам ночи, крича: «Да, она почти вампир, а я оборотень и мы вместе, поэтому идите нахрен со своим мнением». Ни одна девушка не была похожа на её блеклую тень, она была такая одна, в своём роде уникальная и тем самым ещё интересней и дороже. Его Мия. Одна такая и единственная. Макс молчал, а в голове застыл страх и понимание того, что она мертва. Весь шум уходил на второй план и ощущалась лишь мёртвая тишина, а перед ним её труп, под которым разливалась лужа багряной крови. Неужели он потерял её… не уберег? Мия та женщина, что научила его любить, признаваться в своих чувствах просто так, потому что захотелось, поверить в истинную любовь, стать лучше, проявлять нежность и заботу, сменить маску суровости на настоящее лицо. Та, что заставила вновь жить, наполняя никчемную жизнь хоть каким-то смыслом, с которой хотелось нарушать все правила и законы, валить и крушить всё к чертям, сходить с ума до изнеможения. Та, что подарила ему ребёнка вопреки всем устоям и может быть даже самой природе, в котором он так нуждался и которого ждал так долго. Оборотень суетливо нащупывал пульс на руке, но он не улавливался и от этого становилось жутко. Макс начинал свирепеть и нервничать, пот от напряжения выступал на лбу. Попытался успокоиться и не хватать её так сильно за руку, побледневшую и с кровоподтеками. Ещё одна попытка. Пульс не чувствует. Ещё. Удара нет. Резкие движения пальца вдоль кисти. Глаза бегают по её телу сверху вниз и осматривают весь этот кошмар. Почти нет живого места, всё изодрано и искусано, плоть вырвана клоками, повсюду кровоточащие раны, борозды от острых волчьих когтей. Самое жуткое из всего было исполосованное лицо, с которого текла кровь в волосы, кости черепа белели и виднелись из ран, а черты вообще не узнавались. Видя всё это, была одна мысль — убить того, кто это сделал, почувствовать на кончике языка вкус крови убийцы, медленно и мучительно драть его до смерти. Хотелось рвать и метать, оторвать ноги этому чудовищу, что причинил его Мии столько боли. — Ну же, Герой. Ты обещала. Она не могла так просто покинуть его. Уйти навсегда. Не могла. Или же Макс не мог поверить в это. Надежда не умирает, и он продолжает ощупывать руку. Пытается успокоиться и выравнивает дыхание, рассчитывает силу, чтобы не передавить, и прикладывает два пальца к вене на шее. Удар. Ещё удар. Живая. На бледной коже пульсирует вздутая вена. Гора свалилась с плеч и появилось облегчение, а на лице лёгкая улыбка. Убирает руку, встряхивает её несколько раз, не веря что его опасения неверны, и снова прикладывает пальцы. Да, точно. Пульс есть. Она чуть шевелит пальцами, и начинает ногтями впиваться в землю и резко дернулась, откашливаясь чёрными сгустками крови. Мия хрипела и запрокидывала голову, пытаясь вдохнуть, хваталась руками за его одежду, продолжая кашлять кровью. Все стояли и смотрели как тупые бараны. Макс, не выдержав этого, осторожно, чтобы не причинять лишней боли, взял её на руки и уже шагнул в сторону дома, как опомнился. — Реми, возьми несколько волков и прочеши весь лес. Кинь эту тварь мне в ноги, — рыкнул Фолл и скрылся за дверью. Пока он нёс тело, капли крови струйками скатывались по её рукам, и капали с пальцев, а иногда и лились ручьём. Оставлялись кровавые дорожки сначала на траве территории двора, а потом и на паркете. Там, где проходил он- появлялись красные лужи. Макс прислушивался: дышит она или нет? Её дыхание выровнялось и она немного, чуть уловимо дышала, что успокоило его клокочущее в груди беспокойство. — Макс, — страшный хрип, — Мне больно, — сказала она, так и не открыв глаз, ослабила хватку. — Маленькая, я рядом. Потерпи немного… Ты же сильная, — ответил Фолл и ногой открывал дверь в спальню. Она чуть повела уголком губ, пытаясь улыбнуться и этот знак не ускользнул от оборотня. Макс понимал, что нужно с ней говорить, не давать закрывать глаза, но все слова пропали и он действовал оперативно, не думая, как в полном бреду. Уложил её на кровать и, разорвав свою футболку, так как времени бежать за бинтами не было, начал быстро перетягивать огромную рану на ноге, останавливая кровь. Мия больше не шевелилась и не хрипела, под его руками чувствовалось, что тело её стремительно остывает, а губы синеют. Это повергло его в ещё больший ужас. Совсем не вовремя и неожиданно в коридоре послышался топот крохотных ног, которые направлялись к открытой двери в комнату, где лежала Мия без сознания и изодранная местами до костей. По кровати расходились алые круги, а руки Макса в крови до локтей. Дабы избежать того, чтобы ребёнок видел этот ужас, он начал быстро обтирать руки о простыню и поспешил выйти, прикрывая дверь. — Пап, где мама? Она обещала почитать сказку, — спросил сын и подошёл к нему. — Майк, она не может к тебе прийти, — сказал Макс и взял его, так как он тянул свои крохотные ручки. — А почему? — спросил маленький волчонок. А Макс, не находя слов для нормального объяснения, просто прижал его к себе и поцеловал в лоб, находя в нем успокоение, чтобы не сорваться в лес с остальными убивать обидчиков. Майк уже хотел что-то сказать и в этот момент зашла Хелен, запивая таблетку водой. — Вот Хелен тебе и почитает, — тихо сказал Фолл, пытаясь держать себя в руках. Она взяла ребёнка на руки и пересилив себя спросила: — Она мертва? — чуть всхлипывая и утирая слезы рукавом рубашки. — Уводи Майка, — сказал он, посмотрев на неё пустыми глазами, и покачал головой. После этих слов он спустился вниз за чистой водой и битами; вернулся обратно к Мии. Она пришла в сознание и повернула голову на шум. Регенерации работала медленно, но раны уже не кровоточили. — Герой, как ты? — спросил оборотень и уже вытирал её лицо чистой мокрой тканью, бережно, не задевая новую, чуть розоватую кожу. — Пить хочу, — ответила она и надрывно закашляла. Он подал ей воды и начал стаскивать грязную одежду, чтобы её лишний раз не беспокоить, пришлось в некоторых местах резать ножницами, обмывал чистой водой тело. Забинтовал все раны, и от каждого прикосновения она всхлипывала, хоть он и действовал осторожно. — Кто тут Герой? — спросил Макс, забинтовывая ногу девушки, и наклонился к бинту, отгрызая его и аккуратно завязывая на узелок. — Я, — чуть дрожащим голосом ответила она. — Этих тварей найду и ноги вырву. Пусть поползают, — рыкнул оборотень, смазывая синяки мазью, нежно, массируя пальцами. Мия понимала, что Макс настолько злой, что мог наворотить таких непоправимых дел. Больше всего боялась, что он узнает о причастие к этому его сестры. Не хотелось, чтобы Одри портила отношения с братом из-за неё. Как поступит Фолл предугадать совсем не могла. — У нас ещё свадьбы не было, а ты помирать собралась. Кто мне дочку обещал родить? — улыбался Макс и утирал её слезы, чтобы они не попали на чуть затянувшиеся раны на лице и соль не стала больно пощипывать, — Мия, не молчи, ты слышишь меня? — Да. Я. Я обещала, — ответила девушка и шикнула от его прикосновений, пропустив воздух через зубы и сцепляя их до скрежета. Всё это время Мия на ощупь хваталась руками за него и шептала имя при малейшей тишине, удостоверяясь, что он рядом, так как глаза по прежнему не открывала. Её тело горело, как в лихорадке и тряслось, словно от холода. Это напоминало состояние при первом обращении. Она выла и быстро мотала головой на подушке, хватаясь руками за одеяло. Перед глазами чернота да и только, а голова болит так, что хочется биться о стену. Веки тяжелые и не поднимаются, ориентируется только на слух. Главное — Макс рядом. Он укладывал её на чистое постельное белье и в дверь постучали. — Спустись вниз, — сказал Ральф и зашёл в комнату, — Как она? — Живая, — сухо отрезал Фолл, кутая её в одеяло, а потом и в покрывало. Ральф молча вышел, а за ним уже хотел выйти Макс, кидая в таз с грязной водой использованную вату и бинты, как Мия схватила за руку. — Не уходи, — шептала она и пыталась приоткрыть глаза. — Мия, я схожу вниз и вернусь к тебе, не беспокойся. Лежи и отдыхай. — Одри не виновата, — сказала девушка и всхлипнула, а глаза наполнялись слезами. Фолла словно облили водой от таких слов, он не понимал причём тут Одри? — Мия, что ты сказала? — озадаченно смотря и спросил он. Она опустила руку на кровать и в секунды погрузилась обратно в темноту. Тревожить ее лишний раз не хотелось, поэтому он поспешил спуститься вниз, где сидела Саманта, две волчицы из других стай и Одри, как не странно. Некоторые волки удерживали их, чтобы те не рванули куда-нибудь. Какого было удивление, когда он увидел и родную сестру. Она не смотрела ему в глаза, понурив голову и пялясь в пол. Фолл прошёл к раковине, ополоснул лицо и руки холодной водой. — Саманта, чего ты добиваешься? — спросил оборотень, вытирая лицо белым махровым полотенцем. Потом поднял глаза на неё и посмотрел так прожигающие, сквозь душу, словно она была прозрачная. Она перекинула ногу на ногу и вальяжно села, при этом нагло смотря в его глаза. — А твоя самка живучая, что б её, — брезгливо ответила волчица. — Даю тебе два дня, — злобно сказал он и сел напротив них на стул, — Собирай манатки и убирайся из стаи. Я тебя изгоняю, — немного посидев и оглядывая их всех, рыкнул- Проваливай! Она цокнула языков и, расцепив руки, которые заложила перед грудью, поднялась с места, а когда дошла до него до резко и прямо в лицо прошептала. — За сыном лучше смотри, а то нечаянно что-нибудь случится. Или судьбу мамаши повторит, — улыбнулась Саманта и уже хотела направиться в комнату. Макс резко вытянул руку и сжал на её горле. — Я обещал тебе что убью? Ещё одно слово и будешь в земле гнить, — тихо шепнул Макс через зубы, — А вы две суки больше морды сюда не сунете! — крикнул Фолл так, что они вздрогнули и вышли на улицу, он разжал руку на горле Саманты. Она злобно ухмыльнулась и ушла, цокая каблуками. Оборотень посмотрел на сестру, отвёл взгляд в окно и повернулся к ней вполоборота спиной. — От тебя я не ожидал такой нож в спину. Ты мой самый близкий человек и делаешь такое. Если бы не твоя дочь… Я не хочу общаться с тобой. Уйди с моих глаз! — крикнул волк просевшим голосом. —Это я виновата, — взревела она и кинулась к нему в ноги, — Я туда её завела. Прости меня! — кричала она, глотая слёзы. Макс поднял её с пола и поставил на ноги, а сам ушёл проверить Саманту. Дидье увёл всхлипывающую Одри в комнату, которая всё кричала «Макс, прости». Обье даже не думала собирать вещи и, с хлопком открыв бутылку коньяка, завалилась в кресло. — Ты собираешь вещи и валишь из дома или ты не поняла? — грозно сказал Фолл и отобрал бутылку. — Я праздную, сегодня можно, — засмеялась Саманта. Сил на то чтобы ей что-то сказать и сделать не было. Перед ним обычная сумасшедшая, поехавшая крышей волчица. Марать руки в крови не хотелось, поэтому, не отвечая ей грязью, ушёл. Сегодня Макс спал в комнате с Мией, на неуютной, мизерной для взрослого оборотня раскладушки. Она вновь теряла сознание и истошно кричала ночами, а порой и задыхалась. Ворочалась в постели и была вся мокрая от жара, приходилось откидывать одеяло и кутать в простыне, а потом при резком похолодание тела вновь в одеяло. Покоя не давали слова Саманты и поэтому при малейшем случаи заходил в комнату к Майку, боясь увидеть страшное. Взять к себе его он не мог из-за кричащей матери, раны которой ещё не срослись, да и Хелен была постоянно возле ребенка, хоть что-то уменьшало его волнение. Какого было облегчение при входе в комнату, когда видишь, что твой ребёнок спокойно спит, посапывая и сжимая в руках игрушку. После таких ночных визитов он всегда осматривал комнату на наличие кого постороннего. Ночью снились страшные сны, как Саманта склоняется над его маленьким сыном и душит подушкой, в эти моменты он всегда просыпался под звуки кричащей Мии в бреду и, казалось, что сниться им одно и то же.***
-Это конец. Он уйдёт из стаи, если Мия выживет. — Подожди, ещё не конец, — сказала волчица и подняла бокал вверх, — За стаю, — залпом выпивая после тоста.