Намджун мой милый мишка

      ​​Мою соседкy зовут Мэй Хонг. Легкая, в шифоновых платьях даже в мороз. Сверху шуба, а под ней почти что фатин и фиалки с лютиками. Короткая небрежная стрижка, уложенная не то пальцами, не то пылесосом и огромные восторженные глаза, будтo у стрекозы. Она былa странной и в то же время незамысловатой. Работала то косметологом, то продавщицей галантереи, а иногда подрабатывала учительницей рисования младших классов. Постоянно чем-то увлекалась. Осваивала по самоучителю фламенко, искусство каллиграфии. Она постоянно чем-то занималась, не сидела на месте. Время будто не существовало для неё, она и была тем быстротечным временем. Я следил за ней целыми днями, с утра до поздней ночи, изучал манеру поведения, способ мышления…       Она занималась всем по чуть-чуть и недолго. И это самая интересная её черта. Она не могла подолгу что-то делать. Будто она была частью всего и одновременно не имела отношения ни к чему.       Соседи крутили пальцами у виска, мол что с нее взять, ветреная женщина, без семьи и детей, одинокая личность. Со своими тараканами, так сказать. Беспечная, легкомысленная и глуповатая в том числе. Недалекая. И это тоже главное.       Живет с котом и сломанным телевизором. Не смотрит новости и не в курсе проблем Европы, беглецов из Сирии и неравноправия на Западе. Не знает, что во времена холодной войны были совершены самые большие прорывы в науке. Она будто жила в своём мире, но и была частью реального мира. Она привносила что-то своё, не руша уже созданное другими. Как удивительно и искусно она… Жила…       Мой сосед на дух ее не переносил. Говорил, что не воспринимает людей, слишком часто смеющихся. Скажет «доброе утро», и рот до ушей. Прокомментирует задержку зарплаты и хохочет. Поскользнется на льду, разбив локоть, опять улыбка. Только что здесь смешного?       Женщины же в свою очередь не принимали ее в свой круг. Поджимали губы и прекращали обсуждать развратный Запад и каких-то обывателей. Новогодний наряд светских львиц Америки и нашумевшие фильмы перед Оскаром с красавцами актёрами. Рецепт японских мочи и китайского чаджанмёна. Золотые украшения и пёстрые наряды богемных соседей. Мэй Хонг не шибко и стремилась внедриться в женскую компанию. Она постоянно куда-то спешила: на очередное свидание, курсы гончарства или концерт никому неизвестной, но так любимой ей группы. Ей не было никакого дела до важных дам, покупавшие замши и меха.       У соседки никогда не случалось ничего плохого, а у других то потоп из-за вовремя не отремонтированной сантехник, то мальчишки-первоклашки стекло разбивали, то полдома косил грипп. Одни в детстве верили, что в темном углу сидит страшный дух, который, если не будут слушаться, заберёт к себе; другие боялись чёрных котов и ночных фонарей. Верили, что жизнь несправедлива и многое нужно терпеть. И только Мэй Хонг всегда выглядела бодрой, здоровой и веселой. У нее не существовало тёмных духов и страшных фонарей. Все болезни лечила красным вином, ничего не терпела и относилась к любым событиям, как к приключениям. Я всегда пытался подметить смену её настроения, но нет — всегда свежа и весела.       Её секрет убивал меня, сжигал изнутри. Я жаждал познать её сущность, кто она такая, как ей удаётся быть такой?       Сидя возле холодного окна я вглядывался в каждого прохожего, пытался вычислить её, рассчитать когда же она появится под моим окнами. Она первый человек, кто зацепил меня после тех случаев… Она первая, в которой я увидел настоящего человека, не искусственную куклу и не фальшивку, не выдумку моей фантазии, а что-то настоящее.       Уже год я пытаюсь изучить её, просчитать каждый шаг Мэй Хонг. Но мне это не удаётся. Каждый день — каждый не похож на предыдущий. Новый образ, новые мысли, новые планы на день. Она не заложник привычек, моя соседка не такая как все. И я собираюсь её раскусить, понять. Но риск выйти в люди меня пугает больше и перебарывает моё чрезмерное любопытство…       Врач советует мне писать дневник, вести беседу с самим собой. Он считает, что так мне станет легче, что я смогу вернуться в нормальную среду, стать нормальным человеком. Но что такое «быть нормальным»? Быть серой массой? Стать как все? Нет-нет, теперь уже точно НЕТ! Мэй Хонг не такая, но чувствует себя превосходно, я ощущаю её энергию.        ​​Вы когда-нибудь читали книгу Густава Майринки «Зеленый лик»? Вот я читал… Я много чего прочёл, будучи там…       «Жизнь милостива к нам. Каждое мгновение дарует нам начало. Всякий миг понуждает нас вопрошать себя: «Кто я?» А мы не догадываемся спросить, потому и не находим начала. Если бы человек хоть однажды всерьез задался этим вопросом, зажглись бы первые лучи того дня, закат которого означает смерть для негодных мыслей, вторгшихся в хоромы души и усевшихся прихлебателями за ее пиршественный стол», — это моя любимая цитата оттуда. По сути дела эти слова отражение реальности, моей реальности. Описано всё в зеркальном отражении. Мысли схожи, но действия получаются разные.       Боже, как тяжело писать… Пальцы начинают неметь, и ручка течёт, оставляя следы на бумаги. Боже, почему я пишу даже такую мелочь? .       Чернила расплылись в кляксу, и, казалось бы, такое примитивное событие, но именно оно поставило в тупик парня. Его рука зависла в воздухе, длинные пальцы музыканта, перепачканы в синие чернила, немного подрагивали. Ещё момент, и одна из сущностей вырвалась наружу.       Он с гневом вырвал испорченную страницу, скомкал её, чтобы после порвать на мелкие кусочки, превращая бумажный лист в снежинки. — Я Ким Намджун, и этот дневник должен быть идеальным. Он должен быть таким. Если я его сделаю таким, то врач будет гордиться мной. Лишние кляксы — повод усомниться в моей нормальности. — парень вёл беседу с самим собой, оправдывая только что возникший резкий гнев.       Он мягко положил затёкшую чернильную ручку в сторону. Взял салфетки, вытер испачканные пальцы. А после, как ни в чём не бывало, взял новое перо и принялся начинать предложение заново. Всё так бы и было, как он уже успел представить. Он бы записал свою мысль заново, поставил точку и расписался после, будто пытался подтвердит вышенаписанное. Но нет. В этот раз всё пошло не так.       Прожив год по собственному ежедневному плану, отточив свой режим до идеала; каждый день меняя привычки, пытаясь подражать Мэй Хонг, он продумывал каждый свой шаг наперёд. Но краткий звонок в дверь изменил всё.       Парень по имени Ким Намджун даже и не подозревает, как сильно может изменить его привычную жизнь этот обычный звонок в дверь. Но он уже всем нутром ощущает недоброе. И это правдивые чувства. Он осознает это лишь потом, когда будет уже поздно что-либо предпринимать.