Акт длинных клыков

— Я не вполне уверен в успехе сей... хм... затеи, — аккуратно начал вампир, с волнением посматривая на замаячившее пред взором движение седой макушки. — Видишь ли, я, как ты и сам мог бы догадаться, уже много лет — и, поверь мне, речь идет о весьма длительном сроке — не имел или, скорее, вовсе не искал возможности вновь... попрактиковаться, а потому повторюсь: не могу и с долей уверенности заявить, что тебе хотя бы понравится, не говоря уже о других, крайне не стоящих того, рисках. Геральт, однако, из всего сказанного в первую очередь решил обратить внимание именно на тот факт, что хоть и когда-то давно, но «практика» таки была. — Не нужно так на меня смотреть, мой дорогой. Ранее, если помнишь, я уже испытал истинное «удовольствие», поведав тебе о некоторых эпизодах своих юношеских похождений. Так что, считай сей ныне, фигурально выражаясь, покрытый пылью опыт — прости мне, однако, эту, не слишком изящную, метафору в такой момент — плодами бурной молодости. Пару минут назад, будто бы будничным тоном, белоголовый имел дерзость поинтересоваться, не сгодится ли зубастый рот его высшего вампира на нечто намного более усладительное, нежели на несколько тривиальное прямое назначение. Образовавшаяся в спальне чуть ли не звенящая тишина сама собой весьма красноречиво выдала ответ, вернее — его отсутствие. А теперь сперва в некоторой степени опешивший хозяин того самого желанного рта, собравшись с мыслями, старался всячески переубедить вдруг явно оказавшегося непутевым ведьмака в необходимости претворения в жизнь, надо сказать, довольно опасных фантазий. Как жаль, что менторский тон никогда по-настоящему не оказывал на его буйный нрав желаемого терапевтического эффекта. — Спрашиваешь еще. Конечно, помню, — многозначительно усмехнулся тот. — Такие подробности тогда открылись о личности самой невинности, что, оказывается, не всю свою жизнь коротала в одинокой халупе на кладбище. — Ну вот, потому я и не хотел касаться этой темы. — Эмиель, будто стушевавшись, неловко провел по лицу рукой. — Как тебе известно, я об этом периоде своей, достаточно долгой по людским меркам, жизни вспоминаю, деликатно выражаясь, не с большой охотой, так как это занятие в большинстве случаев сопряжено с навязчивыми чувствами стыда и раздражения, а- — А вспомнить там, я уверен, есть что, — перебил его охотник. В очередной раз следом с ног до головы, не без доли собственнических настроений, окинул любовника взглядом, все не переставая удивляться своей удаче: пленительные черные очи, острые скулы, породистый нос, плавные линии губ. Некогда казавшаяся болезненной бледность ныне являла собой нечто благородное на манер аристократической утонченности. К тому же, картинно отражая видовую принадлежность, ее переливами украшала россыпь теплых отблесков, по своему обыкновению притягивая янтарь кошачьих глаз. Высокая шея, изящные пальцы и невыразимо длинные ноги. Определенно, Геральт из Ривии не был первым, кто позволил себе смелость оценить эту красоту по достоинству. Страшно было представить, сколько таких, как он, вампирских девушек и, без сомнений, юношей в свое время были готовы просто по едва заметному мановению руки пасть к этим самым ногам, когда, и поныне соблазнительные, черты вовсю дышали «бурной молодостью». Оная мысль мгновенно заставила того кисло скривиться: — Готов поспорить, старым знакомым кровососам ты не отказывал лекциями о своих клыках. Регис один в один повторил чужую гримасу, поморщившись от выбора слов, что, без сомнений, имели под собой невысказанный упрек, судя по явственно прозвучавшим в голосе обиженным ноткам. Прикрыл глаза, тихо вздохнул, бросив украдкой взгляд на все еще насупленные темные брови, плавно провел подушечками пальцев по скуле, убрал отделившуюся от остальных белую прядку за ухо. После мягко улыбнулся, по старой памяти не разжимая губ, когда наемник, не сумев сдержаться, уткнулся своими в его прохладное запястье. — Что ж, не стану скрывать, я действительно имел привычку выбирать в партнеры единственно тех, кто заранее был полностью осведомлен обо всех потенциальных опасностях возникновения — думаю, ты согласишься — не слишком располагающей к продолжению постельных игрищ ситуации и кто мог тут же исправить при случае данную, хоть и гипотетическую, однако оттого не менее досадную, оплошность, не испортив при этом момента, — протянул высший, будто в задумчивости коснувшись подбородка. А потом хитро усмехнулся и добавил: — Не то, чтобы в подобных мерах предосторожности долгое время сохранялась необходимость: признаюсь, не хвастая, я весьма быстро учился. Разум ведьмака тем временем уже бесновался от любезно подброшенных воображению образов, только подогревших похабный интерес. Под животом сладко заныло, от одних только мыслей о том, какие еще секреты могли таиться за линией этих смешливо изогнутых уст. И вовсе казалось, что кровь вскоре вскипит в венах из-за вызванной ими бури противоречивых чувств, мерно накаляемой набиравшим обороты вожделением. Будто пьяной поволокой затуманился взгляд, когда травник оценивающим взором прошелся по изувеченному шрамами лицу и, видимо, довольный произведенным эффектом, слегка закусил губу. — Кончай издеваться, Регис, — хрипло выдавил белоголовый, в борьбе с желанием ругнуться и привычно взять разбрасывавшегося кокетливыми колкостями любовника целиком. — Я свое желание озвучил, дело теперь стоит только за твоим ответом. А ты, вместо того, чтобы согласиться или прямо послать к черту, дразнишь этими своими ухмылочками. В отместку затем навалился на раскинувшегося в беспорядке простыней цирюльника и прикусил бледный подбородок, дабы после дорожкой весьма требовательных прикосновений добраться до сей, давно захватившей его внимание, темной губы, оттого слегка оголившей в новой, не менее многозначительной, улыбке ряд горячо обсуждаемых зубов. Тот едва слышно хохотнул, запрокинул голову, охотно подставляя кожу под чужие жадные уста. Затем в ответ нежно поцеловал своего ревнивца, примирительно огладив заросшие щеки. Спустя несколько тягуче долгих мгновений, не прерываясь, надавил на грудь и, плавно уложив того на дорогую перину, весьма многообещающе навис сверху. Геральт в который раз невольно залюбовался длинным ладным бедром, следом соблазнительно проплывшим перед глазами, когда вампир явственно пожелал оседлать его собственные. Вновь снизу вверх окинул взглядом, с нажимом пройдясь жаром огрубевших ладоней от острых коленей до талии. — Хорошо, раз ты так того просишь. Не думаю, что, невзирая на, как я уже упоминал, крайне продолжительный перерыв, совсем уж растерял сноровку, чтобы результат не оказался по меньшей мере удовлетворительным. — Брови ведьмака заинтересованно поползли вверх. — На случай же чрезвычайных обстоятельств, торба со всем необходимым, как тебе известно, всегда со мной. Наемник снова в полголоса заворчал под раздавшийся в ночной тишине мягкий смех, завозился, удобнее устраиваясь на недавно приобретенной, поистине роскошной для скромного убийцы чудовищ, кровати, пока алхимик весьма ощутимо не провел руками по оголенному торсу, мгновенно вновь овладев всем его мыслительным процессом. Бледные ладони размеренно заскользили вдоль старых рубцов, внимательно огибая контуры в момент напрягшихся крепких мышц. Все та же прохлада бликующей кожи на контрасте температур искрила мелкими стайками мурашек, отдававшимися волнами ласки близ лобка. Белоголовому думалось, что она, импульсами поднявшись от мест их соприкосновения, успела побывать везде, словно окутав его полностью. Волосы на затылке вовсе встали дыбом, когда вслед за очередным, уже более ощутимым, поглаживанием по нежной коже шрамов с обоих боков пятью тонкими линиями нарочито неспешно прошлись заостренные ногти. А от томного обсидианового взгляда, будто невзначай брошеного исподлобья, когда Эмиель склонился ближе, тут же бросило в жар. Мозолистые пальцы нетерпеливо прошлись по четко очерченным ребрам к пояснице, жадно сминая бледность чужой кожи. Высший вновь принялся неторопливо потягивать ведьмачьи уста, так зазывно приоткрывшиеся на очередном рваном выдохе. Его руки, не отставая от влажных касаний губ, затем жадно спустились ниже от самых ключиц, все ближе приближаясь к месту, где уже порядком распаленный охотник на чудовищ боле всего жаждал внимания. Вампир следом властно раздвинул его бедра, снова играючи пробежался ногтями по их внутренним сторонам, мелко облизался при виде того, как чужой член заметно дернулся в предвкушении. И просто не мог не покрасоваться: когда тонкие пальцы наконец, поглаживая, сомкнулись на плоти, задел кончиками губ головку и, одарив заметно заерзавшего любовника очередным похабным взглядом, широко улыбнулся, во всю стать продемонстрировав бритвенно острые концы клыков. Лоб ведьмака в тот же миг покрылся испариной от невольно пронесшихся в памяти гравюр из пыльных бестиариев Каэр Морхена, вожделенная фантазия за сим чуть утратила прежнюю привлекательность. Судя по ухмылке, намного более широкой, нежели он привычно позволял себе на людях, чрезвычайно довольный собой цирюльник, не отрываясь однако от ласки, вслед за тем вновь приподнялся. — Остыл? —Что..? — выдохнул Геральт, уже буквально не знавший что и думать, в добавок растерянный видом чужого беззвучного хохота. — Прости, не сумел отказать себе в удовольствии полюбоваться твоей реакцией. — Блять, Регис! — А теперь серьезно: сдается мне, ты все еще не до конца соображаешь на что меня упросил, дорогой мой, потому было совершенно необходимо сперва слегка охладить твой пыл. Дабы не упустить столь приятных мне настроений, не стану стращать неприглядными тонкостями интимного общения с представителями моей расы, что хоть бы и по долгу службы и так тебе известны. Я понимаю, что в таком деликатном случае требовать от тебя сознательности — дело малополезное — и все же, буду краток, — твердо проговорил тот, заметнее сжав мучительно медленно наглаживавшую охотника ладонь, что уже легко скользила по растертым каплям смазки, — с этой минуты ты обещаешься особенно бурные порывы сдерживать, а пожелания, при случае, озвучивать, дабы ненароком чего неприятного не вышло. Темные уста затем вернулись к зацеловыванию косых мышц пресса. Хотевший было съязвить белоголовый оттого в очередной раз моментально забыл о чем думал. — Ну же, Геральт. — Ладно-ладно, хорошо... Зараза, — выдавил он, кожей почувствовав чужую довольную улыбку. К своему стыду, легко дрогнул, когда следом язык любовника неожиданно скользнул от выемки пупка к лобку. Горячее дыхание опалило в сладостной муке поджавшуюся мошонку, бледные фаланги кругами затерзали головку, уступив место за сим не раз проследившим путь снизу вверх синеющим губам. Регис, внимательно удерживая подернутый дымкой вожделения кошачий взгляд, слизнул блеснувшую в свете приглушенного канделябра каплю предэякулята и наконец опустился на, к тому моменту стоящий колом, член ртом. С нажимом заелозивший по уздечке язык вместе с сомкнувшимися на плоти устами одним точным ударом выбили из наемника серию низких стонов на выдохе. Алхимик плавно заводил головой, параллельно работая бледной дланью вдоль, по набухшим венам: охотник на чудовищ гулко ахнул, с остервенением схватился за складки простыней, сквозь бившие по телу волны удовольствия все же кое-как памятуя о ранее строго озвученных наставлениях. Комната постепенно наполнилась приглушенными звуками время от времени раздававшихся причмокиваний и набиравших обороты ведьмачьих хрипов, отзвуками отражавшихся от скрытых в полумраке стен. Эмиель же вдруг расслабил горло и, утробно зарычав, взял до самого основания. Вибрация оглушительной волной проникла под столкнувшуюся с мягким небом кожу, словно отразившись в загрохотавшем в ушах пульсе. Огрубевшие пальцы на границе сознания вскинулись к изголовью кровати в отчаянной попытке держаться за крупицы самоконтроля, ибо изречь какие-либо осмысленные слова, вместо исступленных толчков навстречу стимуляции, их хозяин тогда был совсем не в состоянии. Сиплые стоны один за одним все срывались с его уст, ладони до жалобного скрипа сжимали резную древесину. А за вновь раздавшимся снизу глухим раскатом Геральт не помнил боле ничего, окромя до дрожи прошибавшей услады влажного тепла в паху и все блуждавшей по напряженным бедрам и прессу прохлады вампирских рук. Обостренное мутациями восприятие наконец вернулось к нему, когда любовник, гулко сглотнув капли горячего семени, отстранился, при том внимательно на него поглядывая. Наемник судорожно вдыхал разгоряченный его же тяжелыми выдохами воздух, одновременно пытаясь проморгаться от за мгновение до того истинно увиденных искр. — Ох, блять... За сим последовала пауза, наполненная лишь отголосками только-только восстановленного дыхания, эхом разносившихся по хозяйской опочивальне усадьбы Корво Бьянко. Плясавшие перед глазами темные пятна не давали до конца ответить взглядом на взгляд, однако чужую удовлетворенную ухмылку он заметил ясно. Вампир за сим совершенно не скромно стер с изогнувшихся в легкую улыбку губ большим пальцем остатки слюны и эякулята. От такого зрелища едва-едва пришедший в себя охотник почувствовал, что еще немного и он снова начнет твердеть. Мысли же до сих пор разбегались в голове от силы оргазма, на которую он вовсе не рассчитывал еще до регисовых речей о частичной утере навыка. Явно ранее, деликатно говоря, слукавивший высший тем временем снова аккуратно улегся рядом — прямиком в ведьмачьи объятия — и принялся пальцами зачесывать назад налипшие к его лицу спутанные волосы. — Не думаю, что когда-либо смогу вернуть... услугу с тем же, холера, мастерством, — выдавил Геральт, вытерев пот со лба. — У меня, как уже ты мог догадаться, хéровой «практики» не было вовсе. — Не вижу в этом никакой проблемы, душа моя, — вновь мягко усмехнулся цирюльник, довольно поцеловав того в длинный чудовищного вида шрам на скуле. — На счастье, твой партнер обладает обширным запасом терпения, нечеловечески быстрой регенерацией и — что самое важное — любит тебя безмерно, чтобы с готовностью поддерживать твои душевные и телесные порывы заняться, как ты чудно выразился, «хéровой практикой». Ведьмак вымученно хохотнул, легко ущипнул чужое, до того мерно поглаживаемое, бедро, по-свойски закинутое на его собственное. Прислонился к бледному виску, с упоением вдыхая витавшие в спальне дурманы наизусть выученного сочетания трав, что как и прежде приятно кружило его седую голову. Чуть погодя в ответ бережно взялся за чужую кисть и прижался губами к острым костяшкам. После легкими поцелуями двинулся к суставу и выше, все ближе подбираясь к предплечью, а за ним по хорошо знакомому пути к любимому лицу, тогда украшенному нежной улыбкой, что и без всяких лишних слов явственно открывала янтарному взору всю глубину вечного трепетного обожания его высшего вампира. — Тогда, может, начнем сейчас?