Вереск

      На самом деле Чимин устал. От тёти, которая вечно кричит по пустякам, от мужчин, что ходят к ней, от запаха табака, от обшарпанной, маленькой квартирки. Всё это давит, душит, и вызывает лишь чувство тревоги с тошнотой в придачу. Иногда у него просто не находится сил, чтобы стерпеть всё то, что происходит дома, и он уходит, часами блуждая по уже давно знакомым улицам города. Свежий воздух отрезвляет и уносит дурные мысли, как обычно не давая ему утонуть во мраке, что таится в голове от подобного образа жизни.       Он завидует. Завидует тем, у кого добрые родители, уютный дом, аккуратная, чистая одежда и вкусная еда. Иногда он видит, как другие взрослые заботятся о своих детях, и продолжает удивляться, что такое и вправду бывает. Потому что у него дома лишь всё время недовольная тётя, которой «приходится обеспечивать такое ничтожество», голые обои и, максимум, лапша на ужин. Пак, на свою голову, как-то сильно сглупил, когда решил поговорить с тётей о том, почему они живут не так хорошо, как все — на что получил уйму оскорблений, по поводу того, какой он неблагодарный, и шрам на правой ладони от разбитой тарелки, на которую он упал. Раньше он не понимал, почему пока все живут счастливо, он должен терпеть? Он долго таил обиду, пока более-менее не смирился. Сейчас он знает, почему они так живут, но правду принимать слишком больно, да и не хочется уже.

***

      Выбравшись на улицу через окно, спустившись со второго этажа по трубе, местами обвитой плющом, Чимин поправляет рюкзак и бежит к месту встречи. Чонгук, должно быть, уже заждался его.       Когда он подбегает к старой площадке, он еле дышит, чувствуя, как горят его лёгкие. Он летел сломя голову, боясь, что заставил младшего ждать, но того самого ещё нет. Сначала Пак думает о том, какой Гук придурок, а потом вдруг холодеет изнутри, заволновавшись, что с тем могло что-то случиться. Он уже разворачивается, чтобы двинуться в сторону дома Чона, как видит его издалека, идущего навстречу.       Облегчение.       — Что случилось? — как только он подходит, сразу спрашивает Чимин, намекая на разбитую губу, и коротко обнимает.       Чонгук неловко усмехается, как-то неуверенно обнимая в ответ, и опускает глаза. Чуть отступив, Пак смотрит на него в ожидании ответа, хотя уже догадывается, что могло произойти.       — Отец снова был не в настроении. Сегодня я не успел увернуться, — негромко отвечает Чон, и тут же шикает, когда тот дотрагивается пальцами до его нижней губы, рассматривая.       Чимин раздражённо цокает и лезет в рюкзак за мини аптечкой.       — Будь моя воля, я б твоему отцу руки оторвал и засунул куда поглубже, — он суетливо достает из аптечки марлю, смачивая ее водой из бутылки, — потому что ничего другого для обработки не было, — и аккуратно промакивает рану. — Ненавижу. Проблемы у него, а страдаешь ты.       — Всё в порядке, хён…       — Не в порядке, Чонгук. Это не правильно. Мне больно наблюдать за тем, как он срывается на тебе каждый раз, когда с ним случается какое-нибудь дерьмо.       Чонгук стыдливо молчит, понимая, что хён прав. Так не должно быть. Пак смотрит на его подрагивающие ресницы, и тяжело вздыхает, извиняясь. Знает же, что он чуткий парень, которого легко задеть, но всё равно временами продолжает говорить не думая.       — Радует, что больше не придётся терпеть подобное отношение к нам, — мягко шепчет Пак, начиная обрабатывать рану антибактериальной мазью. Повезло, что губа пострадала не так сильно, как могла бы.       Чон мычит от боли, и Чимин старается быть нежнее, легонько дует на рану, ошибочно думая, что это поможет.       Закончив все процедуры, Пак быстро убирает всё обратно в рюкзак и хватает Чона за руку, утаскивая за собой в сторону железнодорожной станции.       Не хватало им ещё опоздать на последний рейс.

***

      Запыхавшиеся, парни заваливаются в своё купе, тут же падая на койки, сбито дыша. Ещё чуть-чуть и поезд уехал бы без них.       Чонгук переводит взгляд на такого же уставшего от бега Чимина, и не сдерживает смеха, видя его краснющее лицо и потрёпанные ветром волосы.       — Что? — не понимает Пак, вопрошающе посмотрев на улыбающегося друга.       — Ты бы видел сейчас себя в зеркало, такая умора.       — Думаешь, ты лучше выглядишь? — улыбается Пак, начиная поправлять волосы. — Как твоя нога?       — Ничего страшного, пройдет.       — Ты так оступился, когда бежал, что я аж сам почувствовал эту боль.       — Хён, давай не будем больше об этом, — не желая продолжать эту тему, просит Чон, снимая рюкзак с плеч и откладывая его в сторону. Ему не нравится, что он доставляет хлопоты Чимину и вечные беспокойства о нём.       — Хорошо, — быстро соглашается Пак, тоже снимая с себя рюкзак. — Нам повезло, что сегодня не так много людей, досталось свободное купе.       — Угу.       Теперь нет пути назад. Если они вернутся после побега — их жестоко накажут, как минимум, если не убьют. Что тётя Чимина, что отец-алкаш Чонгука — оба неадеквата, стоящих друг друга. Пак предложил этот побег даже не столько из-за себя, сколько из-за друга. Он не хотел, чтобы такой искренний и добрый парень гибнул в руках своего родственника-тирана. Он боялся, что Чон не выдержит. Сломается.       Чимин вздрагивает от ужасающих мыслей и возвращается в реальность, — расслабляясь, видя перед собой живого, почти невредимого Чонгука. Если уж их ждёт не великое будущее, то хотя бы спокойное, без всяких там мудаков.       — Хей, лови.       — Что? — чуть запоздало и испуганно реагирует Чон, кое-как успевая поймать то, что ему кинули.       Когда он смотрит на пойманную коробочку бананового молока в своих руках — не сдерживается, и расплывается в теплой улыбке.       — Хён, — смущённо тянет Гук, пересаживаясь к нему, чтобы обнять, — спасибо большое.       — Надо же радовать любимого тонсена, — так же улыбается Пак, бережливо поглаживая уткнувшегося ему в плечо младшего по спине.       — Ты всегда так заботишься обо мне.       — И дальше буду. Это мои прямые обязанности, как друга.       — Прости, что не могу быть таким же заботливым, как ты, — потускневшим голосом вдруг говорит Гук, отпуская его из объятий. И глаз не поднимает.       — Почему ты решил, что ты не такой заботливый? — удивляется Пак, поднимая его голову, заставляя посмотреть в свои глаза. — Кто, как не ты, выслушивает все мои мысли? Кто ещё волнуется о моём состоянии, если не ты? Чонгук, забота не всегда определяется тем, что ты можешь что-то кому-то купить.       — Прости, — снова извиняется Гук, и Пак закатывает глаза, притягивая его обратно в объятья.       — Ты неисправим. И сейчас не смей извиняться за это!       — Хорошо.       На некоторое время они расслабляются в объятиях друг друга, непринужденно заводя разговор на менее болезненные темы. Чимин увлеченно начинает рассказывать о своих представлениях будущего, как они станут сильнее, независимее; как будут жить в светлой и уютной квартире, пить свежезаваренный кофе по утрам и есть тосты с джемом, прямо в точности, как в кино, где солнце приятно освещает кухню своими яркими лучами и на лицах появляются улыбки просто потому, что хорошо на душе. А главное, что они будут счастливее, вдали от таких токсичных людей. Чонгук внимательно вслушивается в голос старшего, в его речи, и невольно улыбается, чувствуя себя спокойнее рядом с ним.       У них всё получится.       Когда Чонгук засыпает, Чимин аккуратно укладывает его головой на подушку и накрывает пледом, после чего мягко целует в лоб, желая спокойной ночи, и идёт спать на соседнюю койку.

***

      Добравшись до автобусной остановки, Чонгук устало падает на скамейку, а Чимин высматривает в расписании нужный номер автобуса и время.       — Минут через десять должен подъехать, — без сил говорит Пак, и падает рядом. Ночью почти не спалось.       — А этот Юнги, — Чонгук достает из рюкзака бутылек с водой, и жадно пьёт, прежде чем продолжить говорить, — он точно нас встретит около того места, в которое мы сейчас собираемся?       Чимин молча кивает, закрывая лицо руками, и мечтает поскорее лечь спать. На самом деле, он не знает точно, сможет ли тот их встретить, но это не так важно сейчас. Его мучает озноб с того момента, как они покинули поезд, и ему остаётся надеяться, что он не успел где-то подцепить простуду. На улице лето, солнце печёт, а он дрожит как осиновый лист от каждого дуновения ветра.       — Ты бывал в Тэгу раньше? — интересуется Гук. — Просто ты так спокойно и без колебаний говоришь, куда нам идти и как добраться.       — Нет, не бывал. Я заранее узнал, как добраться, куда нам нужно. Да и Юнги-хён мне всё подробно объяснил, тут уж не ошибёшься.       — Понятно.       Гук накидывает на плечи старшего свою кофту и пододвигается вплотную, чтобы ему было теплее, да наблюдает за прохожими людьми, пока они ждут автобус. Все такие ухоженные и красивые, что заставляет Чона восхищаться чужому стилю одежды и вместе с тем постыдиться за себя, — хотя и раньше такое было. Он опускает глаза на свои потёртые джинсы, испачканные кеды и растянутую футболку, что даже прикусывает губу, ощутив желание где-нибудь спрятаться, чтобы никто не видел.       — Приехал, — вдруг выдает Пак, вставая, и придерживает кофту, чтобы та не свалилась с плеч.       Чонгук смотрит на дорогу и тоже встаёт, замечая подъехавший автобус. Они заходят внутрь, проходя вглубь, и садятся на свободные места, после чего расплачиваются, когда кондуктор подходит.       — Можешь разбудить меня минут через двадцать? — просит Чимин, укладывая голову на плечо Чона. — Я хочу немного поспать.       — Хорошо.       Как только Пак слышит ответ, он тут же проваливается в сон. Чонгук лишь поправляет на нём свою кофту и переводит взгляд в окно, продолжая с интересом рассматривать новый город.       Через двадцать минут, как Чимин и просил, его будит Чонгук. Он с трудом раскрывает глаза, чувствуя жуткую слабость и желание поспать подольше, но пересиливает себя, начиная следить за местностью. Он высматривает светлый торговый центр и, когда видит его, тянет младшего за собой на выход. Чонгук чуть смущённо озирается по сторонам, когда они выходят на остановку, и идёт следом за Паком, боясь потеряться одному в незнакомом городе.       — Куда мы идём? — спрашивает Чон, поравнявшись с ним.       — К Юнги, он работает в торговом центре, — вяло отвечает Пак.       — Разве он не должен был нас встретить?       — Должен, — подтверждает он, — но он предупреждал, что если его не будет на месте изначально — идти к нему на место работы.       — Ох, вот как.       Внутри торгового центра Чонгук смотрит на всё изучающе, — все такое большое, так много всего разного и цветного, — в то время как Паку было всё безразлично из-за своего состояния. Они поднимаются на третий этаж с помощью лифта и идут в сторону небольшого магазина электроники.       — А кем работает Юнги? — вдруг спрашивает Чон.       — Обычным ремонтником компьютеров и прочей техники.       — Наверное, это круто, — говорит младший заторможенно.       — Да, но он временами жалуется на эту рутину. Говорит, редко попадается что-то новое.       Зайдя в магазин, Чимин осматривается на присутствие парня здесь, но не видит его и подходит к кассиру.       — Извините, Мин Юнги ведь здесь работает?       — С какой целью интересуетесь? — вопросом отвечает полный мужчина, поправляя очки на носу.       — Мы договаривались о встрече.       Мужчина смотрит недоверчиво несколько секунд на юных мальчишек, один из которых отходит, заметив что-то интересное, но всё же отвечает:       — Он отошёл к начальству, должен скоро прийти. Ждите здесь.       — Хорошо, спасибо.       Чимин слегка кланяется и тут же находит младшего взглядом, чуть потеряв его из виду. Тот уже вовсю рассматривал современные ноутбуки, камеры, и прочую бытовую технику.       — Вау, кажется, она должна делать очень качественные снимки, — негромко произносит Чон, завидя огромную цену на камеру.       — Возможно, но цена не показатель качества, — говорит Пак, пугая его своей неожиданностью.       Чон сначала смотрит испуганно своими большими глазами на друга, но почти сразу же успокаивается и легко улыбается.       — Хочу когда-нибудь купить камеру.       — Купишь. Мы заработаем деньги, и ты сможешь купить её.       Чонгук улыбается ярче и отчего-то верит ему.       Через некоторое время, парни не замечают, но Юнги возвращается. Он подходит к своему коллеге, начиная жаловаться на непутёвого начальника, который снова ни о ком и ни о чём не думает, кроме как о своих заботах, и сразу же замолкает, когда мужчина его перебивает и говорит, что к нему пришли. Тот показывает на кого-то позади него и Мин разворачивается, мигом находя мальчишек взглядом. Он узнает в одном из них Чимина и тут же вспоминает, что должен был их встретить. Совсем забыл, что именно сегодня. Ну что из него за друг такой?       Он бесшумно подходит к ним и негромко, даже немного неловко, прокашливается, обращая на себя их внимание. Те сконфуженно оборачиваются на него и Мин смиряет парней странным взглядом, от которого Чимин приходит в недоумение.       — Чёт вы мелкие какие, — первое, что пришло в голову, выпаливает Мин.       Чимин усмехается, не сильно удивляясь ему.       — Ну, знаешь, ты тоже не сильно взрослым выглядишь.       — Тебе точно шестнадцать? Похож на тринадцатилетку, — ухмыляется Мин.       — Хватит язвить, — кривится Пак.       — Ладно, проехали. Это твой друг?       Чимин чуть отходит, чтобы полностью было видно спрятавшегося за его спину Чона.       — Да, это Чон Чонгук, — представляет он младшего.       — Приятно познакомиться, — взволнованно произносит Чон, поклонившись.       — Воу-воу, парень, расслабься, — чуть стушевался Мин от его действий. — Мне не по себе от подобного отношения. Всё же, я не настолько старше вас.       — Прости, — ещё больше смущается Чон, снова заходя за спину Пака.       Чимин поворачивается к нему лицом, беря за руку, и легонько улыбается, словно котёнок. И только губами ему произносит: «Ничего страшного, всё нормально». От этого смущение не уходит, но становится легче от поддержки старшего.       Юнги же смотрит на этот детский сад и думает лишь о том, чтобы он не пожалел о своём решении принять этих ребятишек к себе. С одной стороны, он помогает им избежать драматичного обрыва жизни, даёт шанс выбрать другой путь, а с другой — рискованное это дело. Если их родаки будут искать, подключив к этому полицию, и их найдут — все, вероятно, будет в разы хуже, чем было. Он почти что на сто процентов уверен, что Чонгук бы покончил с собой, продолжая жить в тех условиях, в которых он живёт, — если судить о нём, как о человеке, по рассказам Пака, — а Чимина бы отправили в детский дом, ежели раньше не умер бы вслед за другом от горя.       На самом деле, больно смотреть на них. Таких молодых и уже покалеченных.       Больно, потому что и сам был таким.

***

      Чонгука резко вырывает из сна, когда он чувствует, как кто-то падает рядом с ним. Он поднимает голову, испуганно осматривая надувной матрас, на котором они обычно спят, и видит, как сквозь пелену, лежащего рядом Чимина с часто вздымающейся грудью. Он облегченно выдыхает и тут же тянется за мобильником на полу, проверить время.       — Уже семь утра, — неразборчиво бормочет Чон, и движется ближе к Паку, ложась к нему под бок, обнимая.       Чимин лениво обнимает в ответ и хочет что-то сказать, но так вымотался за ночь на работе, что сам же не замечает, как засыпает вместе с Чоном.       К восьми часам Чон встаёт по будильнику. Получше укрыв хёна одеялом, подоткнув со всех сторон, чтобы тому было теплее, он идёт собираться в школу. Чимин слишком сильно выматывается в последнее время, — да и в принципе Пак не может похвастаться своей выносливостью, — поэтому Чонгук не решается будить его в школу. Хорошо, что им ко второму.       На кухне, как нередко бывает, уже сидел Мин, работая за ноутбуком.       — Доброе утро, — говорит Чон, ставя чайник.       — Доброе, — отвечают ему, не отрывая взгляда от экрана.       Юнги поправляет съехавшие к кончику носа очки в тонкой оправе и начинает что-то быстро строчить с хмурым выражением лица. Чонгук больше старшего не отвлекает, и молча продолжает возиться на кухне, делая себе завтрак. За те три месяца, что они живут у Юнги, Чонгук, честно сказать, до сих пор не может привыкнуть к спокойствию. Хоть их никто и не разыскивает, — вроде как, — ему всё ещё бывает очень тревожно, особенно, когда происходит что-то очень внезапно. Чимину не раз приходилось успокаивать младшего из-за кошмаров по ночам, и Чон чувствует от этого перед ним вину с благодарностью вперемешку. Юнги тоже молодец, помог им с переводом в школу, хоть и пришлось повозиться с некоторыми документами для этого.       — Юнги-хён, — осторожно зовёт Чонгук, и ждёт, когда тот отзовётся.       Мин поднимает указательный палец, тем самым прося подождать, и только через пару минут поднимает на него глаза.       — Да? Что хотел?       — Передашь Чимину, что я специально его не разбудил?       — Что-то ещё?       — Что я его прикрою в школе.? — неуверенно произносит Гук, смущаясь взгляда старшего. Слишком пронзительный.       — Хорошо, — кивает Мин.       — Спасибо.       Когда Чон уходит, Мин отвлекается от работы и немного взволнованно думает о Чимине, к которому чуть позже заходит, проверяя его. Мелкому определенно нужен отдых.       В школе Чонгук преспокойно сидит за последней партой, усердно стараясь слиться с окружающей его обстановкой. По правде говоря, ему немного не по себе находиться в школе без старшего и возможности его видеть. Он привык, что они каждую перемену встречаются в коридоре и где-нибудь вместе проводят время, но сейчас — он один. Пугает немного, но он справится. Он должен. Не полагаться ведь вечно на хёна, так?       Пока учитель объясняет новую тему урока, он не может перестать постукивать пальцем по собственной руке под партой. Он немного, или, даже больше, чем немного, нервничает, поэтому не может прекратить делать то, что делает. Он осматривает своих одноклассников, надеясь, что никто не смотрит на него и не замечает его тревожность, но пересекается взглядом с одноклассницей, — которая сразу же ему улыбается, — и тут же переводит взгляд на доску. Ему как-то стыдно, что он весь такой неловкий.       На перемене Чон прячется на пустующей лестничной площадке, ведущей на крышу, и прислоняется спиной к стенке, скатываясь по ней вниз. Он устал от скопления людей. Несомненно, сейчас попроще: ведь нет отца, который заставляет находиться в постоянном напряжении из-за любой мелочи, и одежда новая, аккуратно сидит на нем, — но огромное количество людей до сих пор заставляет его чувствовать себя уставшим. В голове вновь всплывает образ Чимина, отчего он думает, что ему не на чего так жаловаться. Старший вот и учится и работает, каждый день с кем-то контактирует, а он всего лишь в школу ходит, где контакт с окружающими у него минимальный, не считая Пака. Чонгук вообще-то, несмотря на свою стеснительность и некую боязливость общества, тоже хотел быть полезным и устроиться на работу, однако, отчего-то его нигде не брали.       В следующую, большую перемену, Чонгук сидит в небольшой библиотеке в самом неприметном углу, скрываясь от чужих глаз, и дочитывает литературу из школьной программы, по которой через неделю им писать сочинение. Поэтому, полностью погруженный, он совершенно пугается громкого звука уведомление на своём телефоне, и чуть ли не за сердце хватается, когда из-за угла показывается библиотекарь и шикает на него. Чонгук негромко извиняется и обещает выключить звук. Тот сразу же уходит и Чонгук лезет в рюкзак, доставать телефон. Он всё ещё не привык к нему. У него никогда не было своего личного телефона, а отцу казалось это бесполезной вещью для сына, хотя у самого был смартфон, в котором он часами что-то смотрел.       Достав телефон, Чон проверяет сообщение от Чимина:       «Чонгук, я бы тебя больно укусил, если бы не любил так сильно. На самом деле, спасибо, что не разбудил. Я чувствую себя лучше после сна».       Чон не сдерживает теплой улыбки, немного гордясь собой, и пишет ответ:       «Я тоже люблю тебя».       Чимин, получив ответ, смущённо улыбается, ощущая приятное до странности тепло в груди, и принимает положение сидя на матрасе, продолжая переписку с другом.

***

      Честно, жизнь не была сладка. Она всегда отдавалась привкусом горечи и отчаяния на языке, а потом застревала колючим комом в горле, не давая переварить всё то дерьмо, лишь больше мучая.       Сидя за партой, подперев голову рукой, Чимин вполуха слушает учителя, по большей части находясь в своих мыслях. В последнее время он более апатичный и сил что-либо делать ему становится всё труднее найти. Думает о том, что стоит купить Чонгуку полюбившееся ему в последнее время пирожное, и плавно переходит к думам о самом парне. Он рад, что Чон понемногу становится менее замкнутым и боязливыми, рад, что тот постепенно вливается в нормальную жизнь без постоянного напряжения и страха. Порой в нём просыпаются воспоминания прошлого, когда Чонгук приходил избитый, и ему становится очень больно от этого, но, тем не менее, он старается не сильно ворошить прошлое, нацеливаясь на настоящее и будущее, где с ними всё будет в порядке. Нередко Пака пугают его собственные, мрачные мысли, утягивающие за собой в пропасть, но он через боль и неуверенность старается это пройти. Он, на самом деле, очень неуверен в их «светлом» будущем. Он просто старается убедить в этом в первую очередь Чонгука, чтобы тот видел цель жить, а потом уже и себя, поддерживая свою же идею. Чимин, вообще-то, очень слаб. В нём нет силы, как думает младший. Он слаб, он не видит света, не видит возможностей. Притворяется, ради него. Он боится самого себя, но держится. Ради этого искреннего человека. Когда они только познакомились, он и поверить не мог, что возможно так долго держаться и оставаться добрым человеком при тех условиях, в которых жил младший. Ему было жалко его. Вот и продолжает, если не двигаться, то хотя бы плыть по течению, ради этого яркого лучика света в своём темном царстве. Он не позволит ему совсем пропитаться тьмой и затушить себя.       В голове приятно всплывает воспоминание, где Юнги хвалит рисунок Чонгука и его способности, отчего тот ярко улыбается и смущённо благодарит его за хорошие слова. Чимин обожает, когда Чон так улыбается. Красиво, завораживающе. В такие моменты он выглядит живым. В сравнении с младшим, Чимин просто тень, ступающая за ним. Как бы там Чонгук не возносил его, указывая на его «целеустремленность», именно Чонгук является тем двигателем, именно он идёт вперёд. Пак лишь скромно указывает путь и старается не сильно подводить его. У Чона полно сил, что нельзя сказать о Чимине.       Как-то Чонгук спросил, о чём он мечтает, и это на некоторое время выбило Пака из колеи. О чём он мечтает? Он не знал. Просто не думал. Мысли были лишь о том, как бы не сдохнуть да дать Чонгуку прожить нормальную жизнь. Тогда Пак ему ничего не ответил, однако, после этого он не раз ловил себя на том, что продолжает развивать эту тему у себя в голове. Действительно, о чём он мечтает? Со своими притупившимися желаниями от тяжёлой жизни, он не знает, да и не уверен, что хочет. Просто как-то желаний не возникает. Главное, чтобы была крыша над головой, еда и спокойная жизнь без ярких потрясений, всё остальное неважно. Только вот, что это будет за жизнь такая, монотонная? Значит, поэтому и нужны мечты, желания, чтобы не прожить жизнь так скучно? И, Пак не знает, а нужно ли жить ему иначе? Что, если он и мечтает об этой самой скучной жизни?       Уже вечером, ложась с Чонгуком спать, они, как обычно, разговаривают о всяком, и младший упоминает, что знает, на кого хочет поступать после школы.       — И на кого же? — мягко интересуется Пак, убирая с его глаз волосы. Он рад видеть Чонгука спокойным и счастливым.       — На архитектора, — с лёгкой улыбкой говорит Чон, прикрывая глаза. — Мне это интересно.       — Это кажется таким сложным, — задумчиво произносит Чимин, изучая его лицо в полумраке. Красивый.       — Я тоже думал об этом. Но, разве бывает что-то легко?       — Верно. Думаю, если ты будешь усердно учиться, у тебя всё получится.       — Я буду стараться, — смущённо произносит Чон, и коротко смеётся, тоже по большей части от смущения, и поднимает глаза, пересекаясь с глазами Пака.       В этот момент Чимин от чего-то чувствует себя неловко и отводит взгляд. Сердце вдруг бьётся чаще от отпечатанного в памяти лица младшего, и он не понимает, почему так отреагировал, но и не сильно заморачивается.       Спустя некоторые время, когда Чонгук уже спал, Чимин, как обычно, тянется поцеловать парня в лоб, но вдруг останавливается и опускает глаза на приоткрытый рот младшего. Он с какой-то заинтересованностью смотрит на его губы, которые казались немного пухлее обычного, и неосознанно медленно приближается к ним, думая о том, какими они могут быть. Мягкими, тёплыми, нежными, сухими или влажными, — как-то всё разом проносится в голове, пока он смотрит на них. Уже чуть ли не касаясь его губ своими, Пак резко себя отдергивает, осознав, что творит, и немного пугается своих же действий по отношению к младшему. Он мигом отворачивается от него и прячется с головой под одеялом, чувствую, как его сердце сходит с ума от волнения. В голове взрыв, катастрофа. Мысли перебивают друг друга и он не знает, что на него нашло. Почему он вдруг захотел ощутить мягкость его губ? Это желание было таким странным — мимолётное, но такое цепкое. Чимин нервно ёжится, чувствуя себя глупо, и старается не придавать этому порыву значения и вообще забыть о нём, пытаясь следующий час заснуть.       В итоге, конечно, заснуть не удается.       Устав просто лежать, Чимин резко сдергивает с себя одеяло, — отчего-то немного взбесившись, — и встаёт, тихо уходя на кухню. Ставит чайник и устало садится за стол. Ничего не хочется.       — Не спится?       В дверях стоит потрёпанный ото сна Юнги, и Чимин кивает ему. Он даже не слышал его шагов. Обычно слышно, когда кто-то идёт.       — Хочешь составлю компанию?       — Если ты сам хочешь, — негромко кидает Пак, подбирая ноги к груди. Ему как-то не важно сейчас присутствие или отсутствие кого-либо рядом.       — Что ж, тогда я сяду.       Мин присаживается рядом, некоторое время приходя в себя после сна, и собирает мысли в кучку, вновь беря во внимание состояние младшего.       — У тебя всё в порядке? — напрямую спрашивает Мин, смотря на него.       Он сразу заметил изменения в Паке, но не стал лезть в душу, чтобы дать самому разобраться. Однако, шло начало третьей недели, и он больше не может делать вид, что ничего не замечает. Он волнуется.       Чимин же опускает глаза, и некоторое время молчит, собираясь мыслями. Ничего плохого не произойдет, если он поделится мыслями со старшим, но Пак не уверен, что после этого что-то изменится.       — Это… Просто, бывает. Подъёмы и спады настроения… Ты ведь знаешь, у тебя бывало такое, — делая паузы, отвечает Чимин.       — Да, бывало, — соглашается Юнги, прокашлявшись. — Можешь хотя бы рассказать о своём состоянии, чтобы я мог знать, как мне себя вести и что ожидать?       Пак слабо усмехается, забавляясь с его поведения, — словно настоящий родитель, — и встаёт, чтобы снять с конфорки вскипевший чайник и заварить чай.       — Не волнуйся так за меня, я всего-то менее активный, чем обычно.       — Я не хочу давить, но знаешь, мне будет спокойнее, если ты поделишься со мной своими мыслями.       Чимин некоторое время молчит, пока возится с чаем, а после ставит две кружки на стол, — одну Юнги, другую себе, — и забирается на стул с ногами, все же отвечая.       — Я бы поделился, но мои мысли такие смешанные, что я сам порой не понимаю, о чём они. Они просто есть и всё. Я даже не сильно на них зацикливаюсь.       — Если выделить самые запоминающиеся, то о чем они? — спрашивает Мин, слегка обхватывая руками горячую кружку.       Чимин ненадолго задумывается, задерживая внимание в одной точке, и всё же отвечает:       — Если кратко, то, о жизни, Чонгуке и прошлом.       — Прошлом?       Юнги понимает, что тот имеет в виду, говоря про жизнь и Чонгука, но что сейчас не так с прошлым? Оно так важно для него?       — Да, — слабо кивает Пак. — Оно не отпускает меня. Физически я здесь, но морально ещё там.       — Главное пережить, — кратко изрекает Юнги. — Дать себе смириться с прошлым и начать жить настоящим.       — Для этого нужно время, — еле слышно произносит Пак, аккуратно отпивая из кружки горячий чай. Он и без него знает, что нужно делать. — Давай не будем продолжать, мне некомфортно.       — Как скажешь.       — А ещё… — и замолкает, тушуясь. — Нет, ничего.       — Что такое? Не стесняйся, говори.       Чимин не смотрит на него, стыдится. Не сказать, что он хотел попросить что-то страшное, больше, непривычное для их отношений. Да ещё после такого разговора. Как-то не вовремя. Чимин чувствует себя ещё более ничтожным и слабым из-за того, что действительно хочет попросить обнять его. Ему, на самом деле, часто бывает грустно и одиноко от того, что его не обнимают, но просить об этом лично ему как-то страшно, что-то отталкивает, словно он делает что-то запретное. Хоть он и обнимается нередко с Гуком — ему мало.       Юнги не понимает, что сейчас младший чувствует, но не торопит его, замечая нерешительность на лице.       — Можно, ну… Можно мы посидим в обнимку? — пересилив себя, спрашивает Чимин, чувствуя сильное волнение.       И теперь думает о том, что нужно было заткнуться и не просить ни о чём. Так ему было неспокойно от собственного желания.       Это было не то, что ожидал услышать Мин, — и, в некотором роде, такая просьба смущает, — но, тем не менее, он соглашается, и отодвигается от стола. Чимину кажется, что это шутка, однако тот серьёзно ждёт, когда Пак сядет к нему на колени. Он прикусывает губу, — дурная привычка при нервозности, — и скованно пересаживается со стула на колени парня. Как только Чимин садится, он обнимает шею старшего руками и утыкается лицом в шею, чувствуя, как тот сцепляет руки в замок на его талии. Пак дышит глубоко, стараясь успокоить нервы, и постепенно расслабляется, когда руки старшего начинают гладить его спину. Мину немного неудобно, оттого что тот уткнулся и дышит ему в шею, но он не возникает, давая младшему то, чего он хочет. Его правда волнует, что тот испытывает, и он хочет помочь, но Чимин, по правде, сам пока не хочет, да и не достиг он того момента, — как сам Пак думает, — когда пора кардинально браться за всё, что с ним происходит. Через некоторое время Чимин полностью расслабляется и чуть ли не дремлет в руках Мина, наслаждаясь его присутствию и комфорту. Ему нравится долго обниматься, потому что тогда это откладывается в памяти, и он помнит, что его любят, — а те короткие обнимашки ни о чём, ведь они мгновенно стираются из памяти.       Спустя какое-то время Юнги осознает, что этот малец заснул на нём, когда обращает внимание на его тихое сопение. Тогда он аккуратно трясет его, негромко говоря, что спать нужно в постели, и поднимает его на ноги, когда тот просыпается. Как только Пак встаёт, он тут же льнёт обратно к старшему, обнимая и прислоняясь лицом к груди. Мин лишь вздыхает, кинув взгляд на недопитый чай, и приобнимает Чимина, ведя его к себе в комнату.       Уложив Чимина, он ложится позади него, обнимая сзади, и тут же чувствует, как Пак притягивает его руку к груди, обнимая. Юнги, по правде, заставляет всё это испытывать смешанные чувства — неловкость, по большей части, — но он всё равно делает так, чтобы Паку было уютно. Мин уже пережил своё, у него не было поддержки и любви, поэтому он должен хотя бы частичку этой заботы отдать этим парням.

***

Спустя семь лет.

      Опаздывая на работу из-за пробок, Чимин просто расплачивается с таксистом и бежит пешком. Если он не успеет на это чёртово собрание — начальница его взглядом сожрёт и следа не оставит. Такая старая и привередливая женщина, аж бесит порой со своей чрезмерной пунктуальностью.       Добравшись чуть ли не за рекордные полчаса до многоэтажного здания, он, тяжело дыша, проходит охранника, быстро отметившись у него на входе, и с трудом приводит сбитое от относительно долгого бега дыхание в порядок, пока поднимается на лифте на нужный этаж. Добравшись до кабинета, он на минуту останавливается перед дверью, поправляя костюм с волосами — и затем стучит в дверь, прежде чем зайти.       — Добрый день, — с лёгкой улыбкой произносит Чимин, заходя и закрывая за собой дверь.       — Добрый, — флегматично, в принципе, как и обычно, произносит начальница Ли.       Чимин садится за п-образный стол между своими коллегами, и достаёт из сумки ежедневник с ручкой, надеясь, что собрание не растянется на два и более часа, как порой у них бывает.       К одиннадцати часам дня собрание заканчивается и весь персонал расходится, приступая к своим прямым обязанностям. Как только Пак выходит из кабинета, он тут же направляется к кулеру с водой — хотелось пить невероятно. Набрав воды в стакан, он подносит его ко рту, делая первые глотки, и расстёгивает две верхние пуговицы рубашки.       — Воу, выглядишь, как всегда, горячо, — раздаётся рядом голос коллеги.       Чимин от неожиданности давится и заходится кашлем, не сразу справляясь с ним, — а после кидает на него неодобрительный взгляд.       — Тэхён-щи, прекратите, пожалуйста, так говорить, — с лёгким раздражением обращается Чимин, выкидывая пустой стакан в урну, и проводит рукой по волосам. — В конце концов, мы не настолько близки, чтобы говорить подобные вещи.       — Да ладно тебе, — усмехается Ким, лукаво улыбаясь. — Не воспринимай мои комплименты в штыки.       — Лучше бы научились обращаться к своим коллегам с уважением, чем раскидывались своими вульгарными высказываниями, — холодно произносит Чимин, разворачиваясь в другую от него сторону. — Продуктивного Вам дня.       «Черт, вот что за странный парень?» — стараясь держать себя в руках, думает Чимин, направляясь в свой кабинет. Даже так он чувствует, как тот смотрит ему вслед.       Этот Ким Тэхён, совсем недавно пришедший к ним в компанию, пока совершенно не внушал доверия, уж по крайней мере Чимину точно. Эти резкие высказывания и цепкие взгляды в его сторону заставляют чувствовать себя неуютно, словно тот читал его, как открытую книжку. Он вроде и делает комплименты, но они звучат так непристойно, что становится не по себе. Он ему уже надоел, кажется, на несколько лет вперёд. Нервы только мотает, особенно, когда подходит к нему по нескольку раз на дню, чтобы что-то взять, узнать, и так далее. Он в искреннем недоумении, как другие могут так хорошо о нём отзываться. Либо у Кима ко всем отношение разное, либо он чего-то не понимает.       К семи часам вечера Чимин вваливается в квартиру. Но усталость, скопившаяся за день, мигом улетучивается, когда он видит бегущую из комнаты Чонгука радостную собаку.       — Хей, привет, Джей, — улыбается Чимин.       Он тут же присаживается на корточки, принимаясь гладить маленькую собачку, и коротко целует её в мордочку.       — Соскучилась за целый день, да, маленькая принцесса? — милашничает с ней Пак, выпрямляясь.       Та весело кружится рядом, виляя хвостом, пока тот снимает обувь, и следует за ним, когда парень идёт к себе в комнату.       — Чонгук писал, что кормил тебя недавно, — продолжает говорить Чимин, раздеваясь. — Знаешь, я немного завидую, что он уделяет тебе чуть больше внимания.       Чимин смущённо улыбается, чувствуя себя глупо от своих же слов, и вешает аккуратно костюм в шкаф.       Переодевшись в домашнюю одежду, Пак идёт с Джей к Чонгуку в комнату, с которым она, собственно, и живёт. Её спальное место, игрушки — всё у него в комнате. Малышка Джей изначально больше привязалась к Чонгуку, вот и живут они в одной комнате, — хотя нередко она прибегает по ночам спать к Чимину, чему он не сильно против. Некоторое время он играется с собакой, которая успела заскучать за день одна, — хоть Чонгук и приходил на время с работы домой, — а позже принимается за готовку. Чонгук скоро должен прийти уставшим и жутко голодным после тренировок в спортивном зале, поэтому Пак готовит побольше мяса и разных закусок.       Вернувшись домой полдевятого, Чонгук тут же кидает спортивную сумку на пол и вдыхает в лёгкие запах еды.       — Ах, Чимин-а, — громко зовёт Чонгук, разуваясь. — Ты знаешь, как я тебя люблю?       Чимин, услыша его, улыбается, а после отзывается: «Нет, не знаю».       Чонгук коротко гладит собаку и сразу же идёт на кухню. Он подходит к старшему, обнимая со спины, и целует в щёчку, отчего Пак тут же горит и бьёт его несильно по рукам, мол, какого черта.       — Хей, что это было? — наигранно возмущается Пак, перемешивая мясо в сковородке. Приятно, по правде.       — Моя любовь, хён, — весело улыбается Чон, отпуская его. — Я сегодня весь день мечтал поесть мяса, а тут ты его готовишь.       — Ты обычно всегда ешь мясо, не сложно угадать, что лучше всего приготовить, — смеётся Чимин, выключая конфорку. — Иди переодевайся, я пока наложу нам поесть.       — Хорошо, — милым, высоким голосом пропевает Чонгук, уходя к себе в комнату.       «Забавный» — с теплотой думает Пак, доставая тарелки.       После ужина они вместе с Джей умещаются на диване в гостиной перед телевизором, продолжая смотреть сериал. Чонгук уселся в позе лотоса, Чимин же лёг, уместив голову на подлокотнике, а ступни на бедрах младшего. Собаке каким-то образом было удобно на животе Пака. Полумрак и домашняя обстановка понемногу расслабляли и убаюкивали, поэтому уже в полудреме Чимин вдруг чувствует, как Чон начинает делать ему массаж ног.       — Как хорошо, — стонет Чимин, на что Чонгук негромко смеётся, продолжая мять ступни.       — Ты сегодня не был особо болтливым, — замечает Чонгук, изучающе смотря на расслабленное лицо парня.       — Я уже почти сплю, Чонгук, — издает Пак смешок, слегка приподнимая уголки губ, — а ты решил разговор завести.       — Извини. Я привык, что мы подолгу разговариваем вечерами, а тут…       Он замолкает.       — Я просто устал, так что не надумывай ничего себе лишнего, Чонгук, — негромко произносит Чимин, закрывая глаза кистью руки. — Сегодня был сумасшедший день на работе.       — Что ж, ясно, — Чон аккуратно убирает с себя ноги хёна, вставая. — Тогда позабочусь о том, чтобы ты хорошо выспался. Завтра предстоит ещё один рабочий день перед выходными!       Чонгук перемещает Джей с Чимина на диван и неожиданно берет того на руки, отчего парень резко раскрывает глаза и хватается руками за его шею, чтобы не упасть.       — Что ты делаешь? — удивлённо спрашивает Чимин, чувствуя себя немного неловко из-за действий младшего.       — Отношу тебя в кровать, — улыбается Чон, выходя с ним из гостиной.       Аккуратно дойдя до комнаты Пака, ни обо что его не задев, он подходит к его кровати и осторожно укладывает парня, тут же укрывая одеялом и подтыкая со всех сторон, будто малыша спать укладывал, а не взрослого человека.       — Это уже лишнее, — улыбается Чимин, вынув руки из-под одеяла.       — Ничего страшного, — присаживаясь на край, говорит Чонгук.       Он наклоняется к нему, отчего Пак смотрит на него, затаив дыхание, и чувствует теплые губы младшего на своем лбу.       — Спокойной ночи, хён, — тихо произносит Чон, отдаляясь от его лица, и показывает свою мягкую улыбку.       — Спокойной ночи, Гук-и, — шепчет Пак.       Чонгук уходит, прикрывая за собой дверь.       Пак слышит, как трепещет собственное сердце, и прикладывает ладони к щекам, буквально ощущая, как они пылают. Он сдерживает счастливую улыбку, прикусывая губу, и прикрывает глаза, вновь воссоздавая в голове момент, где Чонгук тянется к нему и целует в лоб. Произошедшее настолько будоражит его, что желание спать отходит на второй план.       «Он такой обаятельный» — думает Пак, переворачиваясь на бок, и слышит, как Чонгук зовёт малышку Джей с собой спать.

***

      Высушив волосы, Чимин выходит из ванной и идёт будить Юнги в соседнюю комнату. Пройдя в комнату, он с хитрой улыбкой смотрит на спящего хёна, укутанного в одеяло, а после подходит к окну и резко раскрывает шторы, впуская свет. И сразу же лезет к старшему, ложась на него сверху.       — Хён, — тянет он ему на ухо. — Пора вставать!       — Не хочу, — просыпается Юнги от ощущаемого веса сверху и сонно бурчит, пряча лицо от солнца краем одеяла. Вот кто придумал делать дверь в стене между двумя разными номерами?       — Уже час дня, хён, — осведомил Пак. — Нельзя так много спать!       — Мне всё льзя, — отзывается тот из-под одеяла. — Какое зло я тебе сделал, что ты лезешь ко мне?       — Никакое, просто мне скучно. Я бы пошёл куда-нибудь, да одному шататься в незнакомом городе не хочется, — выпятив губу, отвечает Пак, укладывая голову на его плечо. Не сильно удобно, вообще.       — Одному? А где же твой друг пернатый?       — Пернатый? Что? — смеётся Чимин, позабавившись с выражения старшего.       — А какой ещё? Сам же говорил, что он чайка, которая где-то там кружит над морем…       — Хён, он был пьян тогда, — перебивает Чимин, сваливаясь с него на кровать рядышком.       — Не важно, — он переворачивается на живот, приподнимаясь на локтях, и смотрит заспанными глазами на свеженького Пака. — Так куда он уже свалить успел?       — На выставку, знакомый ему здесь билет выбил, лишь бы тот сходил с ним.       — А, тот самый знакомый, — фыркает Мин, ложась обратно.       — Да, тот самый.       — Конечно, хорошо, что он восхищается способностям Чонгука и видит его чуть ли не лучшим архитектором в будущем, но эта его одержимость поддерживать общение с ним — напрягает.       — Да, меня тоже это волнует. Но Чонгук умный, он и сам сможет со всем разобраться.       Перед глазами всплывает момент, как он, ещё немного сонный, укладывает Чонгуку волосы перед походом на ту самую выставку; как тот обнимает и улыбается ему перед уходом, и чувствует отчего-то тяжесть на душе. Вроде, всё хорошо, но в то же время он чем-то неудовлетворен. Ревность? Не сильно похоже. Некое отчаяние и тоска? Да, что-то между отчаянием и тоской.       — Ладно, собирайся, — спустя несколько минут говорит Мин, вставая. — Хочу съесть чего-нибудь вкусненького.       — Хорошо, — кивает Чимин, тут же вскакивая с кровати.       Мин самому себе удивляется, что всё-таки решил так быстро встать, ведь обычно он ещё минимум час отходит от сна. Хотя, если брать во внимание причину, то всё становится ясно.       Собравшись, они выходят из отеля и пешком идут до ресторана, который ещё два дня назад думали посетить. Чимин снова с интересом рассматривает Сеул, только сейчас замечая, что многие одеты в похожем стиле, — из-за одних трендов, полагает, — и любуется строениями, в то время как Мин плетётся рядом, не проявляя особых чувств к городу. Он натягивает на лицо маску и думает только о том, как бы поскорее ощутить вкус еды на языке.       Вдруг, к Чимину на улице неожиданно подходит мужчина.       — Извините, не могли бы вы уделить мне минуточку внимания? — обращается он к парню.       — Не думаю, простите, — не сильно расположенный к общению с посторонними, отказывает Пак, продолжая идти с хёном.       Но тот не сразу отстаёт, поравнявшись рядом.       — Прошу, приходите в нашу компанию, мы поможем вам стать популярными артистом! — он берет Чимина за руку, пытаясь всунуть ему визитку, но Пак тут же отдергивает её, освобождаясь.       — Аджосси, Вы нарушаете моё личное пространство, — твёрдо произносит Пак, кинув на него пронзительный взгляд. — Меня не интересует популярность.       Чимин, честно, поражается его наглости.       — Но… — пытается что-то сказать мужчина, как того грубо перебивает Мин.       — Вам ясно дали понять, что ему это не нужно, до свидания.       Мин приобнимает Пака за плечи, уводя его от того мужчины, и думает, как же бесят эти настойчивые людишки. Чимин, хоть и немного разозлился из-за ситуации, но быстро опускает её, в то время как Мин ещё долго думает о том, что мог бы и чего грубее тому ответить, но отчего-то сдержался.       В ресторане парни особо не разговаривают. Мин занят поглощением еды, а Чимин вновь возвращается к мыслям о Чоне. Он хотел бы, чтобы тот был сейчас с ними, сидел рядом, ел, рассказывал что-нибудь интересное, — но понимает, что не может заставить того быть рядом, только потому что самому Паку этого хочется. Они приехали в Сеул, чтобы хорошо провести время, отдохнуть всем вместе, как семья, можно сказать — а того забирает знакомый на весь день на выставку, когда прознал, что Гук в городе. Это всего лишь один день, но Пак от этого всё равно почему-то немного расстроен. Всё время так. Иногда он испытывает некую грусть, когда Чонгук уходит куда-то с кем-то другим, хотя в этом нет ничего такого. Это нормально, что у него есть друзья, Пак ещё в школьные годы понимал, что рано или поздно они у него появятся. Только вот он не знал, что ему придется понять, что это он зависим от Чонгука больше, чем тот от него. Только сейчас речь не об этом. Он правда немного переживает за младшего, как бы он не говорил, что тот сам может во всём разобраться.       — Выглядишь обеспокоенным, — слова Юнги вырывают из дум.       — Что? — переспрашивает Чимин, подняв на него глаза.       Тот смотрел на него внимательно, словно пытался уловить какую-то эмоцию, но не разобравшись, смягчается.       — Ты снова стал зависать в своих мыслях, — констатирует факт Юнги, и берет в руку стакан, делая глоток воды. — Снова что-то не даёт покоя?       — Не совсем, — слегка улыбается Пак. Волновать старшего своими мыслями не хотелось. — Думаю и о том, как хорошо отдохнуть и куда сходить, и о том, сколько же на меня свалится работы, когда мы вернёмся домой. Голова кругом.       Юнги хмыкает, сомневаясь, что именно этим забита голова парня, и думает задать давно интересующий его вопрос, — всё-таки замечал, как он смотрит на Чонгука, — но не решается — не то время и место для подобных разговоров.       — Тебе правда стоит отвлечься, —добродушно улыбается Мин. — Давай сходим куда-нибудь. Есть что-то на примете?       — Ты пойдешь со мной? — приятно удивляется Пак.       Мина сложно заставить куда-либо сходить, поэтому Чимин радуется, когда тот сам предлагает посетить какое-нибудь место. Чимин начинает перечислять места, куда они могли бы сходить, и Юнги незаметно усмехается, замечая, как сильно оживает Пак, отвлекаясь от волнующих мыслей.       И думает, точно ли стоит его спрашивать о Чонгуке.

***

      Спалось плохо. А если по правде, то не спалось вообще. Чимин битый час ворочался в постели, пытаясь заснуть, но все было без толку. Усердным трудом восстановленный режим сна снова идёт к коту под хвост, и он устало вздыхает, скидывая с себя одеяло. Он смотрит в потолок пустым взглядом, думая, — больше по дурной привычке, — как бы поскорее сдохнуть, и закрывает глаза, отчего-то чувствуя себя паршиво. День прошел отлично, так почему сейчас ему так херово, он не понимает. В голове снова вертятся старые, ранящие душу воспоминания, и он больно закусывает губу, лишь бы отвлечься от них. Снова перед глазами эта мерзкая улыбка тёти, которая встретила его в Тэгу, спустя два года, полные желчи слова и противный запах сигарет, что никак не может выветриться из его сознания. Он его запомнил навсегда. Он подрывается с кровати от чувства тошноты, будто бы в его комнате действительно пахло табаком, но почти сразу расслабляется, когда это чувство так же быстро проходит.       Нужно отвлечься.       Он суёт ноги в тапки, набрасывая на себя халат, и тихо выходит из комнаты, направляясь на балкон, в надежде, что свежий воздух отрезвит мысли. Лучше было бы было прогуляться, но ему не хочется слишком много и далеко ходить, как делал это раньше в Пусане. В Тэгу, конечно, есть красивые места, куда классно ходить ночью, но не сегодня.       Стоя на балконе, он опирается на перегородку, и закрывает глаза, ощущая кожей легкий, прохладный ветерок. Иногда ему кажется, словно его чувства и эмоции в такие моменты беспочвенны. Некоторые воспоминания успели стереться, оставляя лишь эмоции, а некоторые врезались настолько ярко, что до сих пор заставляют ежиться от страха. Казалось бы, за несколько лет пора бы и забыть, что было раньше, ведь сейчас они живут хорошо — но нет, не может. Они сами всплывают в голове, заставляя вновь погружаться в ту липкую паутину. И, всё же, если судить о нём прошлом и настоящем, то сейчас он более стойко выдерживает подобные испытания, без порывов к самоповреждению. Чимин кривится в лице, когда вспоминает, как сильно и отчаянно он бил руками по бетонной стене какого-то здания, когда был зол: на тетю, её мужчин, отца Чонгука, на себя, — и удивляется, как он себе ничего не сломал. Если подумать, то раньше он и не мечтал о том, что у него есть сейчас — даже не задумывался. Вспоминая себя прошлого, на лице Чимина расцветает легкая улыбка, и он рад, что будучи младше, он всё же не сдался, и, если и не пытался чего-то достичь, то хотя бы просто плыл по течению. Сейчас он благодарен самому себе за то, что он выдержал.       Закрыв за собой дверь на балкон, он, всё ещё раздумывая, ступает в комнату Чонгука.       Больше всего из прошлого он скучает по тем моментам, когда он спал с Чонгуком на одном матрасе. Ему было комфортно засыпать с ним в обнимку, поэтому когда они накопили денег и купили свою квартиру, где у каждого своя спальня — Чимину стало более тоскливо и одиноко одному в комнате.       Стоя под дверью, он немного мнется, считая странным, что он так приходит к нему ночью, но всё же заходит. Чонгук, казалось, в это время мирно себе смотрел десятый сон, как вдруг раздаётся его голос:       — Тебе снова не спится, хён?       Чимин сначала дёргается, пугаясь, — ведь откуда ему было знать, что тот тоже не спит, — а после шумно вздыхает и расслабляется, встретившись со взглядом Чонгука в полумраке.       — Я думал ты спишь, — смущённо произносит Пак.       — Я спал, — говорит он. — Проснулся несколько минут назад от будильника на телефоне, который я ставил на вчера, чтобы поиграть кое с кем по сети.       Чонгук замечает, как тот стоит, не решаясь что-то сказать или спросить, и подталкивает его:       — Тебе ведь что-то надо?       Пак неуверенно кивает и, пересиливая своё волнение, — уже не такое сильное, как в подростковом возрасте, — говорит:       — Знаешь, сейчас о таком немного неловко просить, но можно я посплю с тобой?       Чонгук умиляется со старшего, и хлопает по кровати рядом, приглашая лечь.       Пак улыбается, смущаясь, и снимает с себя халат, вешая на стул. Оставшись в пижаме, он залезает к нему под одеяло и тут же крепко обнимает, утыкаясь лицом ему в грудь. Обнаженную грудь. То, как сильно горит лицо Пака от осознания того, что Чонгук сейчас только в нижнем белье — это ничего не сказать, это нужно видеть. Лишь лёгкое облегчение приносит то, что в комнате темно. Он старается не заострять внимание на всём этом и греется в ответных объятиях.       — Почему ты такой холодный? — немного обеспокоенно интересуется Чон, начиная поглаживать его по спине, чтобы тот скорее согрелся.       — На балконе стоял, — негромко отзывается Пак, чувствуя теплую и крепкую спину под собственной рукой.       Сейчас, в сравнении с Чимином, Чонгук такой большой.       — В следующий раз одевайся теплее, — шепчет Чонгук, уткнувшись носом в макушку парня. Он вдыхает в лёгкие приятный запах шампуня, чувствуя себя спокойнее, и выдыхает. Чимину идёт запах малины.       — Обязательно.       На время они снова замолкают, и Паку постепенно удается смирить своё бешено бьющееся сердце от близости с парнем. Он на мгновение представляет, как Чонгук будит с утра его лёгкими поцелуями-бабочками, такими невесомыми и нежными, что невольно расплывается в глупой, влюблённой улыбке. Если бы всё было так. Чимин ощущает себя маленьким котёнком в его руках. Чонгук за время так вырос и возмужал, что Чимин до сих пор поверить не может, как из такого милого и застенчивого мальчика вырос такой красивый и обаятельный мужчина.       — Уже спишь? — негромко спрашивает Чонгук, чмокая его в макушку.       Господи, что творит этот мужчина с бедным сердцем Чимина.       — Ещё нет.       Чимин поднимает голову, смотря на его лицо снизу вверх, и сглатывает от слишком маленького расстояния между их лицами. Он не помнит, когда в последний раз был настолько близок к нему.       — Сейчас, наверное, не время для разговоров, но всё же, — не отводя глаз с его лица шепчет Гук. — Я очень благодарен тебе за то, что ты, тогда, несколько лет назад, заставил меня сбежать из дома.       — Боже, с чего ты вдруг об этом, — усмехается Пак, и отводит взгляд, почувствовав себя неловко.       — Знаю, мы особо не поднимали эту тему, тем более, столько времени прошло, — он убирает съехавшие на его глаза волосы назад, открывая лоб, и легонько улыбается, — но я правда не перестаю временами думать о том, что если бы не ты, я бы сейчас не жил так, как живу.       Чимин сжимает губы от вновь подкатившего волнения: вспоминает, как много раз был готов сдаться и покончить с жизнью, — и судорожно выдыхает, обратно пряча лицо в его груди. Он и не знает, какие ужасные мысли сопровождали Пака раньше.       — Чонгук, я, — он останавливается, ловя себя на том, что не знает, что хотел сказать. Он просто начал, а дальше пустота. Он бы хотел поделиться своими волнениями, но ему будет хуже, если тот будет волноваться за него.       Замкнутый круг.       — Что ты хотел сказать? — спрашивает Чон, когда молчание затягивается.       — Прости, ушёл в свои мысли, — он вновь поднимает лицо, наигранно улыбаясь, и продолжает: — Я хотел сказать, что я безумно рад, что мне пришлось повстречать тебя и проделать этот тяжёлый путь. Без тебя бы я тоже не решился на побег.       — Что? — удивляется Чон, и вновь убирает с его глаз волосы. — Я думал, ты давно собирался сбежать, ещё до знакомства со мной.       — Нет, у меня никогда не было мотивации.       — То есть, я стал твоей мотивацией? — предполагает Чон.       — Да, — кивает Чимин, легонько водя пальцами по спине парня. Почему-то его слова звучали так, словно Чон словил его на том, что Чимин любит его. — Если бы ты не решился сбежать, я бы тоже остался. Так что ты спас меня.       — Тогда уж это двойное спасения: ты спас меня, а я тебя.       Чимин коротко и тихо смеётся.       — Да, можно и так сказать.       Чонгук улыбается, видя родную улыбку на его лице, и чувствует разливающееся по его телу тепло. Всё так по-домашнему.       — Я скучал по таким моментам, — сознается Чонгук, не отрывая от него глаз, отчего звучит слишком интимно.       — Я тоже, — еле звучно произносит Пак, кидая короткий взгляд на губы парня, а потом и вовсе опуская, снова пряча лицо в его груди.       Чимину хочется поцеловать его.

***

      Пак заходит в кабинет начальницы, передавая собранные по её просьбе документы, и, как только та их принимает, мельком пробежавшись по ним взглядом, она желает ему хорошего вечера и отпускает домой.       Рабочий день подошёл к концу.       Он возвращается в свой кабинет, начиная собирать сумку, и пишет Чонгуку сообщение о том, что скоро приедет домой. На вопрос, нужно ли что-нибудь купить, тот удивляет его просьбой о покупке вина.       Обычно тот не любит пить, так с чего бы это?       Приведя свой стол в порядок, он берет сумку и выходит из кабинета, закрывая за собой дверь. В этот же момент из кабинета напротив выходит Тэхён, весело прощаясь с кем-то из коллег. Но как только Ким разворачивается и видит Чимина, улыбка на лице тут же пропадает, и он опускает глаза, направляясь в сторону лифта. Чимин, не видевший смену настроения коллеги, спокойно идёт следом.       Стоя в ожидании лифта, Тэхён кидает в сторону Пака короткие взгляды и думает о чем-то своем, пока сам Пак смотрел на наручные часы, отсчитывая, сколько в этот раз у него должна занять дорога до дома, если ему ещё нужно заехать в магазин, — за любимым вином Чона, — что находился совсем в другой стороне, и надеется, что не попадет в пробку на обратном пути.       Спустившись к парковке, оба идут к своим машинам, и перед тем, как Пак успевает сесть в свою, его окликает Ким.       — Что? — отзывается Пак, подняв на него свой взгляд.       Тот стоит возле своей иномарки, смотря на него, словно в нерешительности, — что совсем не свойственно ему, — и слегка кивает, больше самому себе, будто соглашаясь с собой.       — Хорошо провести тебе вечер, — с лёгкой, совершенно непривычной улыбкой говорит ему Ким.       Пак смотрит на него сначала вопрошающе, мол, что это вдруг, но потом думает, что лучше побыстрее ответить и отправиться домой.       — Спасибо, тебе тоже, — и садится в машину, хлопая дверью.       Ким хмыкает, наблюдая за тем, как тот выезжает с припаркованного места, и вскоре тоже садится в машину, как только Пак исчезает с поля зрения.       Что ж, они ещё увидятся.       По дороге в магазин Чимин отчего-то не может перестать думать о странном проведении Тэхёна. То есть, он в принципе странный и порой назойливый, но сегодня он был странным тем, что… Был нормальным? Он не донимал его на работе по пустякам, не раскидывался глупыми комплиментами, никак не трогал его и даже пожелал хорошего вечера. Это точно он? Он был таким тихим, что во время работы Пак поймал себя на мысли, что что-то не так, чего-то не хватает. Так что сейчас поведение коллеги вызывает в нём неопределенные чувства.       Через сорок минут Чимин подъезжает к дому. Всё же он задержался из-за небольшой пробки по пути домой.       Поднявшись на их этаж, он открывает дверь своим ключом и заходит в квартиру, где его, как обычно, встречает подросшая Джей. Он улыбается малышке и быстро чмокает её в носик, после чего снимает с себя верхнюю одежду и вешает в шкаф. Пак берет пакет с вином с пола, — куда ставил на время, — и, слыша доносящийся с кухни небольшой шум, идёт туда вместе с радостно влияющим хвостом собачкой.       — Вау, у нас сегодня какой-то праздник? — первое, что произносит Пак, завидя красиво накрытый стол, заполненный разными вкусностями.       — Как будто ты сам не знаешь, — с улыбкой говорит Чон, забирая из его рук пакет.       Чонгук достает и ставит бутылки на стол, пока Чимин ненадолго зависает, пытаясь понять, о чем говорит парень, и все же позже неуверенно произносит:       — Нет?       Чон вскидывает брови, пытаясь понять, серьезно ли он не помнит или так шутит, и усмехается, когда тот так же продолжает смотреть на него с полным замешательством на лице.       — У тебя день рождения, хён.       До Пака не сразу доходит смысл сказанного, как вдруг Чон подходит и крепко обнимает его.       — С днём рождения, Чимин-и, — на самое ухо шепчет Чон и коротко целует в щеку, отчего уши Пака начинают краснеть.       Тот отпускает его, продолжая смотреть с яркой улыбкой на смущенного парня до тех пор, пока тот не отмирает.       — Спасибо, — благодарит Чимин, быстро отходя от смущающих действий младшего, и улыбается. — Казалось, что мы только недавно твой праздновали.       — Он был в прошлом месяце, недавно, конечно, — посмеивается Чон, и подходит ко столу, отодвигая от него стул. — Разрешите поухаживать?       Чимин, все ещё смущённый, смеётся и соглашается. Он принимает заботу младшего и садится за стол, после чего Чон сразу же принимается накладывать старшему покушать. И Пак смотрит на него не переставая восхищаться им. Ему приятно.       — Я рад, что вас сегодня не задержали на работе.       — Да, я тоже, — говорит Чимин, беря палочки в руки. — Знаешь, Тэхён сегодня меня удивил.       — Правда? Чем же? — заинтересовался Чонгук, ставя полную тарелку перед ним. Всё же, не раз о нём слышал.       — Он вёл себя очень тихо и мы практически даже не пересекались сегодня, — он подбирает палочками кусочек говядины и кладет его себе в рот. — Я даже был немного взволнован этим.       — Думаю, это можно принять за некий подарок судьбы? — коротко смеётся Чонгук и отходит достать штопор из ящика. — Кстати, он знает о твоём дне рождения? Может, так и было им задумано.       — Ох, не знаю, — вдруг задумываясь об этом, отвечает Пак. — Не думаю, что он мог знать. Никто меня не поздравлял на работе, да и я сам никогда не говорил ему свою дату рождения.       Достав штопор и открыв бутылку, Чон разливает по бокалам вино и тоже присаживается за стол.       — Так или иначе, пусть это будет приятным бонусом к этому дню, — и берет бокал, поднимая его. — За тебя.       Они тепло улыбаются друг другу и аккуратно чокаются бокалами. Сделав пару глотков, Чимин отставляет бокал в сторону и снова смотрит на Чонгука, всё ещё несколько зачарованный его отношением к нему. Тот принимается говорить о самом Паке, о том, какой он важный для него человек, как он дорожит им, чем больше вводит Чимина в неловкое для него положение. Старший весь смущается, отнекивается на слова младшего, мол, ничего такого не сделал, чтобы его так расхваливать, — но слышать приятно, и в конце он встаёт изо стола, чтобы обнять Чона, который напоминает ему не принижать свою значимость. Джей, сидевшая до этого рядом, недовольно фыркает, желая, чтобы и на неё обратили внимание. А после и тявкает, когда парни так и продолжают говорить о своём.       — Что такое Джей? — обращается к ней Чимин, отчего собака начинает слабо вилять хвостом. — Ты тоже хочешь кушать?       — Я думаю, она ревнует, что к ней сейчас приковано чуть меньше внимания, — легко улыбается Чон, смотря на неё. — А так, я кормил до твоего прихода.       — Тогда хорошо, — Чимин немного отодвигается от стола и берет собаку на руки, сажая себе на колени. — Разрешим тебе немного посидеть с нами.       Чонгук довольно наблюдает за тем, как Пак гладит и целует собаку, а после кое-что вспоминает и встаёт изо стола.       — Совсем забыл об одной вещичке, — немного смущённо, но радостно произносит Чон, и ненадолго уходит.       Чимин смотрит в дверной проем, вслед Чону, а после вновь опускает глаза на Джей.       — Этот соблазнительный мужчина что-то подготовил, да? — шепчет Чимин, испытывая лёгкий трепет.       Собака, будто соглашаясь, сильно виляет хвостом и переминается на месте, смотря то на Пака, то в сторону двери. Чонгук вскоре возвращается с подарком в руках. Он берет стул, подсаживаясь ближе к хёну, и чуть взволновано протягивает ему подарок.       — Я, конечно, не умею придумывать классные подарки, но я хотел подарить тебе что-то душевное, что-то, что было бы приятно пересматривать спустя много лет, — он немного нервно смотрит, как тот распечатывает подарок, и поджимает губы. — Надеюсь, тебе понравится.       Пак смотрит на непривычно взбудораженного Чонгука и с большим воодушевлением открывает свой подарок. Под подарочной бумагой оказывается альбом постельно-розового цвета с простой надписью посередине «Memory». Он открывает альбом и первое, что видит — письмо.       — О, нет, можешь прочитать его позже? — резко просит Чонгук, когда Пак берет письмо в руки. — Мне будет очень неловко, если ты прочитаешь это сейчас.       Чимин немного его дразнит, говоря, что прочтёт его сейчас, но позже всё же соглашается сделать это потом. Он пролистывает альбомные листы с фотографиями, на которых запечатлены они в разные моменты жизни, читает сделанные Чоном к ним примечания: какая была погода, что происходило, какие планы, — и с каждой страницей всё больше расплывается в улыбке. Где-то они домашние и смешные, где-то позируют в крутых шмотках, изображая себя моделями, — ну и, кончено, как же без любимых Джей и Юнги. Чимин искренне смеётся, когда видит неудачные и очень смешные фотографии их хёна.       — Юнги-хёну о существовании этих фотографий — ни слова! — с весёлой улыбкой предупреждает его Чон, радуясь реакции Пака.       — Конечно, — ярко улыбается Чимин. — Я так тронут, спасибо.       Он снова обнимает Гука, на это раз дольше, от большой благодарности ему за всё, что тот ему подготовил. Чонгук скрывает небольшое смущение предложением продолжить кушать, пока еда полностью не остыла.       Джей вскоре убегает спать в комнату Чона, в то время как парни продолжают сидеть и бурно обсуждать актуальные новости, постепенно допивая бутылку вина. Домашняя атмосфера вселяла чувство безопасности, поэтому Чимин полностью расслабляется, испытывая душевный покой. К тому же, рядом с близким ему человеком. Через пару бокалов Чимин не сильно скрывает своего влюбленного взгляда на такого светлого и теплого с ним Чонгука, что даже невольно улыбается на любое его слово — настолько приятно ему просто слушать его. Чон воспринимает его взгляд за обычную расслабленность и лёгкое опьянение. Видеть старшего таким беззаботным и никуда не спешащим — было здорово.       В какой-то момент Чонгук решает повеселить старшего и начинает рассказывать всякие глупости и изображать знаменитостей и общих знакомых, на что Чимин громко смеётся и хвалит навыки Чона применять образы других людей на себя. Чимин даже падает со стула, а после чуть ли не задыхается от смеха, когда Чон, желавший помочь встать, заплетается в ногах и падает рядом. Тот неловко сидит рядом, не ожидав от самого себя такой подставы, но светит озорной улыбкой, наблюдая за довольным Паком, лежащим на полу. Как только Чимин успокаивается, он всё же встаёт с помощью Чонгука и усаживается обратно за стол. Он берет бокал, делая несколько глотков, и кивает Чонгуку на предложение оставить из света только свет от вытяжки, чтобы сидеть в полумраке — так ещё комфортнее. А для Пака — интимнее. Даже испытывает смущение от собственных мыслей. Чон чуть шатается от выпитого, пока доходит до выключателя, отчего вызывает ухмылку на губах Пака, но всё же быстро делает задуманное и возвращается на место.       Со временем обоих настигает желание спать, и тогда они принимаются потихоньку всё убирать. Чон, вообще-то, говорил Паку идти в кровать, что он сам всё уберёт, но тот не стал слушать и остался помогать. Быстро со всем справившись вдвоём, Чон зовёт Пака с собой спать, на что Чимин с закрытыми глазами лениво продолжает стоять, опираясь спиной на холодильник.       — Хён, пойдём, — с лёгкой улыбкой говорит Чон, беря его за предплечье. — Долго ещё холодильник подпирать собой будешь?       Чимин коротко смеётся, открывая глаза, а после освобождает свою руку и тянется к нему, обнимает за шею и ненадолго укладывает голову на его плечо. Он чувствует, как Чонгук тоже его обнимает, гладит по спине, и чуть ли не мурлычет от удовольствия.       — Так хорошо, — негромко произносит Чимин и поднимает голову, сосредотачивая внимание на лице младшего.       А после, неожиданно для Чонгука, целует его в уголок губ. Чон поднимает брови от удивления и смотрит на опустившего взгляд хёна в растерянности.       — Чимин, только что, — Чонгук замолкает, не уверенный, насколько осознано это было сделано Паком. Может тот мимо щеки промазал?       Чимин, обеспокоенный своим же поступком, лишь освобождается из его рук. Он сделал это не задумываясь.       — Чонгук, — он вновь возвращает взгляд на младшего, замечая в его глазах непонимание произошедшего, — ничего ведь страшного, если я признаюсь тебе?       Чонгук понемногу начинает догадываться, к чему тот клонит, но не слишком уверен в правильности своих мыслей, поэтому уточняет:       — Признаешься в чём?       Чимин сжимает губы в полоску, а после неуверенно улыбается.       — Я люблю тебя.       Чонгук стоит, немного взволнованный, но понимает, что Чимину сейчас более неловко, чем ему.       — Ты любишь меня как парня?       Чимин кивает и уже думает о том, что зря это он так поддался чувствам — но немного тушуется, когда Чонгук вновь забирает в свои объятия и целует в лоб.       — Чонгук?       — Чимин, за всё то время, что мы живём вместе, я даже не думал, что ты мог любить меня, правда, — Чонгук говорит, стараясь более-менее подбирать слова, чтобы не задеть сильнее чувства Пака. Он ценит его за то, что он ему открылся, но сам всё же испытывает к нему больше чувства как к брату или же родителю. — Конечно, я тоже люблю тебя, очень-очень сильно, но не так, как ты. И, не думаю, что мне в принципе нравятся парни в таком плане.       Чимин испытывает радость с горечью вперемешку. С одной стороны, ему спокойнее от того, что тот не отторгает его чувства, не считает его мерзким, а с другой стороны очень больно, хочется вернуть все назад, не целовать и не признаваться в чувствах. Хочется дальше продолжать мечтать о взаимности и находить в каждом действии Чона романтический подтекст в свою сторону. Но пора снимать розовые очки и признавать реальность. Он чувствует, как Чон крепче его обнимает, и сдерживает в себе эмоции, чтобы позорно не расплакаться перед младшим. Не хочется, чтобы на утро было ещё стыдно и за слёзы.       — Всё ведь в порядке, хён? — спрашивает Чон после длительного молчания.       Чимин собирается духом и отвечает как можно бодрее:       — Я-то в порядке, — говорит он, и заглядывает Чону в лицо с улыбкой, — и, понимаю, что ты не обязан испытывать тех же чувств. Тут скорее за тебя нужно волноваться.       — С чего бы за меня? — усмехается Чон, немного расслабляясь.       — Ну, как, такая ситуация непредвиденная, парень в любви признается. Наверняка испугался, — хихикает Чимин, пряча настоящие эмоции, и слабо бьёт его кулаком по груди. — Испугался ведь?       — Не то чтобы испугался, но да, это заставило меня немного напрячься, — признается Чон, ненадолго отводя взгляд. — Ещё этот поцелуй…       Чимин прикусывает губу.       — Точно, поцелуй, — немного поникши, произносит Чимин. — Прости за него, я не должен был.       — Ничего страшного, если это сделал ты, а не какой-нибудь другой парень, — успокаивает его Чон. В этом есть доля правды. — К тому же, ты просто показал свои чувства таким образом.       Чимин мягко улыбается, показывая, что он не будет переживать из-за этого, а после тихо благодарит.       — Что-то я задержал нас, — Чимин убирает с себя руки Чона, — Думаю, мы должны были уже давно спать.       — Это точно, — соглашается Чонгук, начиная медленно идти на выход спиной назад. — Ты у себя будешь или со мной ляжешь?       И Чимин бы согласился лечь с ним, если бы не его признание и бушующие в нем чувства. А вообще, странно, что Чонгук так просто предлагает Паку лечь с ним. Значит, настолько уверен в своём хёне?       — Нет, спасибо, — отмахивается Пак, выходя с кухни вслед за ним. — Я у себя посплю, хочу распластаться по всей кровати, как морская звёздочка, — и негромко смеётся.       — Как скажешь, — Чон разворачивается к нему спиной и идет нормально до комнаты.       Чонгук ещё раз поздравляет старшего с днём рождения и они расходятся по комнатам, пожелав друг другу спокойной ночи.       Каждый не засыпает сразу. Чон ещё некоторое время думает о Чимине и его чувствах, надеясь, что тот действительно спокойно отнёсся к его ответу, в то время как Пак старается не выдать собственные всхлипы.

***

      С определённого дня от Тэхёна не укрывается подавленное и даже какое-то заторможенное состояние Пака. На любые его колкости и игривые подкаты реагирует слабо, либо не реагирует вовсе, пропуская их мимо ушей, отчего Ким на время прекращает свои забавы, раз реакции никакой. Да и волнуется немного за парня. Пак вечно зависает где-то в себе, и иногда его будто вырывают из собственных мыслей, когда кто-то к нему обращается. Выглядит он в такие моменты очень растерянным и взволнованным. Хоть Ким и не знает, что происходит в жизни парня и насколько сильно тому нужна помощь, но решает проявить инициативу и как-то подсаживается на перерыве к Паку с предложением сходить вместе выпить после работы.       — Извините, нет настроения, — не сразу отвечает ему Пак, продолжая размешивать сахар в чае. Обычно он не любит добавлять сахар в чай или кофе, но в последнее время он и дня не может обойтись без чего-либо сладкого.       — Да, понимаю, — кивает Тэхён, рассматривая его. Тот даже не реагирует.       Этот его официоз всегда казался Тэхёну лишним в общении, учитывая факт, что они практически одного возраста. Однако, ни Ким не поправляет его официальную манеру, ни Пак его фамильярность.       — Но если появится желание, можешь обращаться.       — Я учту.       Но надежды Кима посидеть с Паком за баночкой пива, — или ещё чем покрепче, — лишь угасали на протяжении всей следующей недели. За всё это время Чимин так и не проявлял какого-либо желания встретиться. Тэхён не уверен, из-за его ли поведения тот откладывает его предложение или и вовсе не думает об этом, но видеть его ещё более поникшим становится труднее. Сложно сказать, какие чувства питает Ким к своему коллеге, ведь друзей не трахают. А именно интимные фантазии с Паком порой всплывают в его голове и дурманят, когда он видит его. У него нет никакого желания заводить серьёзных отношений, в особенности, после парочки неудачных, но в случае с Паком немного иначе. Да, отношений все так же не хочется, но вот присвоить парня себе — да. Довольно эгоистично, но никто же не запрещает мечтать.       В какой-то момент Тэхён слышит от других, что Чимин стал работать менее продуктивно и даже начальница просит того взять себе выходные, чтобы прийти в себя. Кима даже удивляет, что та умеет быть милосердной. Но, как он понимает, тот отказался от дополнительного отдыха, раз продолжает работать. Глупит, думает Тэхён, и решает уже ближе к вечеру подойти к нему и настоять на встрече, чтобы как-то его уже расслабить, как Пак сам заходит к нему в кабинет под конец рабочего дня.       — Тэхён-щи, Ваше предложение выпить ещё в силе?       Ким не ожидал, что Пак всё же решится, но медленно кивает.       — Да, конечно, в силе, — он снимает с себя очки, откладывая их на стол, и ненадолго кидает взгляд на часы на стене. Ещё больше получаса до окончания рабочего времени. — Не против, если мы посидим у меня, а не в баре? Дома всё же спокойнее.       — Да, так даже лучше, — натянув улыбку, отвечает Пак. — Встретимся тогда позже в коридоре.       — До встречи.       Ким провожает его взглядом, пока тот не исчезает за дверью, и мгновенно откидывается на спинку стула, немного взбудораженный предстоящему вечеру. У него были немного другие планы на сегодня, но он не против их перенести на другой день. Тэхён проводит по лицу рукой, задумавшись, как бы его вывести на «душевный» разговор и какой способ общения подействует на него. Если, конечно, это всё ещё вообще понадобится. Может ему особо и делать ничего не придется. Да, интригует их дальнейшее времяпровождение, но вместе с тем он думает об осуществлении собственных прихотей.       Встречаются они, как и договаривались, в коридоре, а там уже вместе спускаются на парковку. Свою машину Пак оставляет на парковке и садится на пассажирское кресло в иномарку Тэхёна, сразу же пристёгиваясь. Ким чувствует исходящее от Пака некое напряжение, но, думает, куда без этого. Это вполне нормально при их уровне общения. Ну, и замкнутости Чимина. Пока Тэхён выезжает с парковки, Чимин аккуратно, чтобы не выглядеть странным, смотрит на него. Обычно он не обращал на него внимания, но сейчас таким образом просто отвлекается. Он замечает, что у него, оказывается, красивый профиль, а ещё пальцы длинные, как у пианиста. Когда Тэхён решает взглянуть на Чимина, второй наоборот, голову отворачивает и смотрит в окно.       «А стоило ли ехать?» — на самом деле не особо загоняясь, думает Пак, смотря на мелькающие перед глазами здания. Так-то и не против вроде, а с другой стороны, когда это он с малознакомыми выпивал.       Позже Чимин вспоминает о Чонгуке и решает его предупредить, что будет поздно, поэтому достает телефон и набирает сообщение:       «Чонгук-и, сегодня можешь меня не ждать, буду поздно. Со знакомым решили вдруг посидеть, поболтать. Хах, и, может, выпить самую малость».       Он отправляет сообщение, и уже через пару минут получает ответ:       «Хорошо провести время! Я и Джей будем скучать по тебе».       Пак слабо улыбается на сообщение, чувствуя, как больно отзывается его сердце, и совершенно не замечает прикованного к себе взгляда. Стоя в ожидании на светофоре, Тэхён подмечает дрожь в улыбке Чимина, а после коротко смотрит на его телефон, замечая открытую переписку. Дело в ком-то, предполагает сразу же он. Не сказать, что он сможет полностью проникнуться его переживаниями, но некое желание снизить давление на его и без того нагруженный работой мозг имеется.       Добравшись до многоэтажного дома, они заходят внутрь и поднимаются на лифте на предпоследний этаж. Чимин крепче сжимает в руке ремешок сумки, когда испытывает отчего-то лёгкую нервозность, но виду старается не подавать. И думает, что и вправду лучше, что они поехали к нему, а не в какой-нибудь бар, где много ненужных глаз.       Открыв дверь, Тэхён первым пропускает парня, а после заходит и сам. Чимину сразу же приходится по душе просторная прихожая и сдержанная роскошь в интерьере квартиры. И это только часть.       «У него определенно есть вкус».       — Раз уж мы у меня дома, — наконец разрушает долгое молчание Тэхён, снимая верхнюю одежду, — то у меня есть одно условие.       — Какое условие? — чуть хмурится Пак, тоже раздеваясь. Звучит уже не очень.       — Никаких «Вы», — он вешает свое пальто в шкаф, а после берет и пальто Пака, вешая рядом со своим. — Обращайся ко мне на «ты», либо по имени.       Пак расслабляется.       — Как скажешь.       Тэхён мягко улыбается, стараясь расположить к себе, а после показывает на двери гостиной и говорит ждать там, пока он принесет с кухни выпивку с закуской.       — Кстати, — ненадолго останавливает его Ким, перед тем как тот зайдет туда, — что предпочитаешь?       Пак усмехается. Потому что подумал про Чонгука.       — Вообще виски, но сейчас не отказался бы от белого полусладкого. Найдется?       — Уно моменто, — ярче улыбается Ким, показывая рукой «окей», и скрывается на кухне.       Пак улыбается на его «уно моменто» и проходит в гостиную, которая оказывается в два раза больше прихожей. Всё так же сдержанно и с хорошо подобранным декором. Больше всего его привлекает панорамное окно, к которому он и подходит из любопытства. Пак смотрит на город, расстилающийся под ногами, а после отшатывается назад, немного всё же испугавшись высоты.       Вскоре Тэхён заходит с подносом закусок, парой бокалов и бутылок вина. Как он всё это умудрился взять за раз, Пак не понимает, но тут же подходит к нему и помогает, забирая поднос. Они ставят всё на столик перед диваном, и Пак удивляется, когда Тэхён берёт пульт и настраивает свет в комнате, делая его более тусклым.       — Что? — не понимает Ким его реакции. — Так ведь лучше.       — Да я и не говорю ничего, — и присаживается на диван, снова смотря в окно. Здорово, наверно, вечерами так сидеть.       Тэхён принимается открывать бутылку, и краем глаза замечает как Пак ослабляет галстук, а после и вовсе снимает, откладывая его в сторону. И, будто по заказу, расстёгивает верхние пуговицы рубашки. Ким скрывает довольную ухмылку и разливает вино по бокалам, после чего тоже присаживается и один протягивает Паку. Оба одеты в деловом стиле, это даже возбуждает.       — Тост? — вопрошающе смотрит он на Пака, и тот отрицательно мотает головой.       — Обойдёмся без них.       Просто молча чокаются и делают первые глотки.       — Да, — вздыхает Тэхён, решая начать как-то разговор, — давно я не пил в компании кого-либо ещё.       — Все заняты? — предполагает Пак, ещё раз осматривая гостиную, и делает ещё глоток из бокала.       — Да, заняты, — подтверждает Ким. — Как тебе вино?       — Неплохое, в моем вкусе.       Пак смотрит на поднос, только сейчас замечая, что из закуски там только сыр, фрукты и какие-то небольшие пироженки, и думает о том, что можно было чего попроще и сытнее взять. Но раз он в гостях, то нечего жаловаться. Он съедает пару кусочков сыра, пока Ким отдает предпочтение фруктам. Чимин даже немного задумывается, ценитель ли Тэхён искусства или ещё чего подобного, раз у него такая шикарная квартира, а закуски хорошо сочетаются с вином, — и из-за этого снова вспоминает о Чонгуке, ведь тот непосредственно связан со всем этим.       «Не стоит думать о нём» — и еле сдерживается, чтобы не осушить бокал разом.       А Тэхён смотрит на него, как тот со скрываемой жадностью пьёт, и только и ждёт подходящей степени опьянения, когда можно будет перейти на более откровенные разговоры.       И где-то спустя более часа и наступает эта самая степень, вместе со второй открытой бутылкой, — Чимин, к удивлению Кима, опьянел быстрее, чем он предполагал. Тэхён самодовольно улыбается, видя, как Чимин более расслабленно располагается на диване, перекинув ногу на ногу, свободнее излагает свои мысли, — и испытывает некое наслаждение наблюдая за немного пьяным парнем. Тот что-то рассказывает из жизни, улыбается сильнее обычного, проводит время от времени по волосам рукой, все время убирая мешающие волосы назад, и всем этим больше влечет к себе. Ким аккуратно придвигается чуть ближе, всего на несколько сантиметров, делая вид, что меняет позу, а после подливает Чимину вина. А Паку неловко, потому что уже чувствует, что его немного везёт, но отказываться от алкоголя ещё не хочет.       — Честно сказать, — говорит Тэхён, на мгновение касаясь предплечья Пака, тем самым стараясь незаметно стать ближе, — в последнее время только и думаю о тебе.       — Обо мне? — сконфуженно спрашивает Пак, не отводя от него взгляда. Такого он не ожидал услышать. — В плане, то есть, почему?       Тэхён усмехается, забавляясь, что ему удалось того смутить, и продолжает:       — Волнуюсь, — смотрит прямо в глаза. — На мои вульгарности на работе не реагируешь, грустный ходишь какой-то. Даже не по себе.       «От чего хотел отвлечься, к тому и вернулся» — думает Пак, опуская глаза и поджимая губы.       А ведь мог бы сейчас быть дома, с ним. Рядом с Чонгуком больно, но без него хуже, думает Пак. Вспоминается, как всегда, не вовремя, их короткий поцелуй, и он не сдерживает грустной улыбки. Не умеет он прятать эмоции, когда пьяный. И снова будет жалеть об этом.       — Что-то произошло? — подталкивает его Ким, и аккуратно касается его плеча, на этот раз оставляя руку там, пока тот не обращает на это внимание.       — Это личное, не думаю, что хочу рассказывать об этом, — отвечает Пак, думая, как бы не дошло до слёз, и делает глоток из бокала. Уж он-то может.       — Даже вкратце? — вопрошающе произносит Ким. — Слушай, я все понимаю, да, твоя жизнь, но если ты так долго будешь что-то держать в себе — лучше не станет.       Будь Пак трезв, не стал бы даже задумываться, чтобы что-то рассказывать. Но сейчас он не трезв, вот и говорит то, что не нужно. А то, что Ким садится ещё ближе — не замечает.       — Вкратце, — произносит Пак, и формулирует в голове предложение. — Вкратце, я признался человеку в любви, но это безответно.       Тэхён незаметно кривится, думая, кому же мог не понравиться такой парень, и отставляет свой бокал на стол.       — Кажется, ты сложно переносишь отказ, — произносит Тэхён, приблизившись к нему ещё совсем немного. Он касается его руки, якобы проявляя поддержку, и начинает осторожно поглаживать, следя за реакцией.       — Наверное, я не должен так долго переживать, — усмехается Пак, — от меня ведь не отвернулся тот человек, не прекратил общение.       — А я считаю это нормальным. Каждый по своему переносит тот или иной стресс. Я тоже как-то переживал подобное, и, думаю, снова придется.       — Тоже безответная любовь? — слабо улыбается Пак, поднимая на него глаза.       Ким смотрит так проникновенно, что Чимин ощущает себя отчего-то голым. Но глаза у него красивые, завораживающие. А в темноте ещё и пленительные.       — Да, — кивает Тэхён, мягко улыбнувшись. — И одна из причин моего будущего стресса сидит передо мной.       Врёт. Нет никакой любви, только симпатия, как к личности, и желание. Но на Чимина действует. Он меняется в лице, впервые слыша, вроде как, признание, да ещё во время такого разговора.       — Я нравлюсь, — «тебе?» тонет в поцелуе.       Тэхён не сдержался. Он мягко накрывает его губы, на секунды застывая, а после ненадолго отрывается и заглядывает Паку в глаза, чтобы убедиться, что можно будет продолжить. Но Пак молчит, находясь в замешательстве, и даже не знает, что его пугает больше: то, что у него украли первый поцелуй, — если его можно назвать таковым, исключая недопоцелуй с Чоном, — или то, что ему всё-таки хочется ещё. Не слыша никаких возражений, он снова накрывает его губы, прикрывая глаза, и начинает медленно их сминать. Пак какое-то время никак не реагирует, отчего Тэхён думает, что он поспешил, но вскоре чувствует, как тот понемногу начинает отвечать. Чимин повторяет за Тэхёном, имея при себе лишь теоретические знания о поцелуях, и чувствует себя немного скованно из-за этого, но старается просто отдаваться чувствам, — всё ещё не понимая, так ли он хочет всего этого. Он ощущает, как на его бедре появляется тёплая ладонь Кима, но никак на это не реагирует. Тэхён с ним долго нежничает, лаская таким образом, а потом проводит языком по его губе и просит:       — Открой ротик.       Чимин смущается от такого обращения, но рот приоткрывает, и целовать откровеннее позволяет. Тэхён касается его кончика языка своим, скользит, начиная с ним играться, и не спеша углубляет поцелуй, давая Паку проникнуться им. И со временем Чимин становится более уверенным, перебирает на мгновения инициативу на себя, и накрывает свободной рукой руку Кима на своём бедре, слабо сжимая. Тот сжимает бедро в ответ, довольно думая о том, что первый пункт он выполнил быстро. И практически сразу после этой мысли они разрывают поцелуй, когда Пак, совсем расслабившись и позабыв о бокале с вином в руке, случайно переворачивает его и проливает всё на рабочие штаны Кима и немного на диван.       — Тэхён, прости, — резко и немного взволнованно просит прощения Чимин, прикрывая рот рукой, и ставит бокал на столик, — я не хотел.       Тэхён думает о том, что стоило это предусмотреть, а Чимину лишь светло улыбается.       — Это просто одежда, я не расстроен, — и встаёт, собираясь в гардеробную. — Мне стоит переодеться, скоро приду.       И уходит, как только Пак кивает в ответ. Чимин судорожно выдыхает и прячет лицо в руках, кажется, вмиг отрезвев от произошедшего. Он чувствует, как губы будто бы покалывает от долгих поцелуев, и чуть ли не горит от смущения, потому что: «Черт, я действительно так просто разрешил себя ему целовать». Он нервно берет бутылку, наливая себе ещё бокал и сразу же его осушает, надеясь этим успокоить нервишки. Не поможет, но верить продолжает. Голову разрывает от внутренних противоречий и он готов чуть ли не выть от непонимания самого себя и своих желаний именно в этот момент. Стоит ли ему сказать Тэхёну, — к которому, вообще-то, и чувств никаких нет, — чтобы тот больше не лез, или он сам хочет от него этого? Он не может усидеть на месте, поэтому встаёт с дивана, чуть покачнувшись из-за резкости, и подходит к окну, думая, что же делать дальше. Смотрит на играющие далеко внизу огни, продолжая с волнительным трепетом думать об их поцелуе, и не знает, как ему поступать. Ему и хочется продолжить, хочется ощутить близость, но в то же время ему хочется, как бы это, возможно, глупо не звучало, оставаться верным. Себе и Чонгуку, полагает. Он снова думает о своих чувствах к младшему, вспоминает его заботу, и прикусывает губу.       «Но это не взаимно».       Он не замечает, как спустя какое-то время Тэхён возвращается, но чувствует, когда тот прислоняется грудью к его спине и обнимает за талию.       — Ты в порядке? — интересуется Тэхён на всякий случай, и укладывает подбородок на его плечо.       Чимин опускает глаза на руки, скреплённые на его животе, чувствует телом исходящее от Тэхёна тепло, и негромко отвечает:       — Я — да, а ты? — и накрывает его руки своими. Вообще-то, тревожно чутка, даже есть лёгкий страх, что Ким может все его мысли по лицу счесть. Тэхён, кажется, хорошо чувствует других людей.       — Я тоже, — шепчет Ким своим глубоким голосом, от которого у Пака мурашки проходятся по телу.       Они стоят в таком положении какое-то время, каждый думая о своем: Тэхён о Чимине, а Чимин — о правильности происходящего. Но вскоре Чимина вырывают из мыслей лёгкие поцелуи в шею. Ощущать губы на шее оказывается довольно приятно, и он осторожно отдаётся обратно своим ощущениям, начиная наслаждаться и совершенно забывать о недавних мыслях, — вероятно, из-за всё ещё влияющего на его организм алкоголя. Ким ведёт носом вдоль его шеи, вдыхая естественный запах тела, отдающий лёгкой сладостью, освобождает одну руку, неспешно перебираясь к воротнику рубашки, и одной за другой пуговицей принимается расстёгивать её. Справившись с этим, он аккуратно оголяет плечо, и продолжает покрывать плечо и шею Пака поцелуями, от которых сам Чимин немного сходит с ума. Всё для него в новинку и вызывает множество эмоций внутри. Он откидывает голову на его плечо, шумно выдыхая от удовольствия, и прикрывает глаза, чувствуя лёгкое возбуждение.       В конце концов правильная сторона проигрывает, ведь: «Когда ещё я получу любовь в ответ?».       Тэхён видит, как реагирует Пак, его тело, и лишь больше желает заполучить его. Тот выглядит до безумия сексуально в его руках, до такой степени, что хочется его съесть. Чимин поворачивает голову в его сторону, и Тэхён пользуется моментом, вовлекая его во влажный, дурманящий поцелуй, на который сразу же отзываются. Пак увлекается, играется с его языком, радуясь, что ему практически сразу дали проявить самостоятельность, и тянет руку к его голове, зарываясь в волосы, на что Тэхён незаметно ухмыляется в губы. Пак больше льнёт к телу позади себя, чувствуя, как тот блуждает руками по его собственному телу, и только делает вид, что его не беспокоит лёгкое напряжение в чужих штанах, которое он отчётливо ощущает своей задницей. И как-то неожиданно для себя же, он издаёт стон, когда Ким незаметно накрывает его пах своей рукой, — и смущается, впервые чувствуя чужие касания в своём паху. Даже возникает желание закрыться, что он собственно и старается сделать ещё из-за того, что они стоят у окна, — и не важно, что их там не могут увидеть. Однако Тэхён пересекает все дальнейшие действия Пака и продолжает ласкать его сквозь ткань, удерживая другой рукой за талию, и углубляет поцелуй. Чимин в замешательстве, но ноги чуть сводит от приятных ощущений и слегка выгибается в спине, лишь больше чувствуя член Кима, отчего стонет в поцелуй. Тэхён наслаждается его стонами и сам негромко постанывает от чувства трения о собственный пах.       — Может переберемся в спальню? — тяжело дыша, спрашивает Чимин, ненадолго разрывая поцелуй, когда чувствует, как Тэхён принимается расстёгивать его ремень.       — Сразу же, как только закончим здесь, — отвечает Тэхён, и снова припадает к шее.       Чимин шумно дышит и думает о том, насколько все же приятны его прикосновения. Он уже намеренно трётся об его пах, выбивая из того красивые, глубокие стоны, и прикусывает губу, запрокидывая голову снова на плечо Тэхёна, когда тот лезет под ткань белья и начинает медленно его ласкать, заранее смазав член выделившейся естественной смазкой. Тэхён водит рукой от основания по всей длине и наслаждается тихими постанываниями, чуть ли не скулежом Пака, чувствуя, как тот ёрзает в его руках и изнывает от желания, но помалкивает.       «Какой стеснительный» — наивно думает Тэхён, и понемногу увеличивает темп.       Чимин не привык быть громким, поэтому смущается, когда стонет громче моментами, и заставляет Кима отвлечься от его шеи и занять губы, чтобы быть тише. Однако в постели Тэхён не позволит ему скрывать стоны.       Вскоре Пак кончает, пачкая руку Тэхёна и частично пол. Ноги немного дрожат, но он держится, и первый прерывает поцелуй. Чимин тяжело дышит ему в губы, чувствуя, как тот легонько проводит пальцем по головке члена, и смотрит расфокусированным взглядом в окно, всё ещё отходя от разрядки.       Да уж, коллега подрочил ему перед окном — никогда в жизни он не думал о том, что подобное вообще может случиться с ним.       И случилось.       Он чувствует, как тот вновь обхватывает его обеими руками за талию, целуя в затылок, и его смущение понемногу возвращается. Когда Пак вновь обращает внимание на проблему Кима, он быстрее приходит в себя и неловко поправляет одежду, ослабляя хватку на своей талии. Он поворачивается к нему лицом, впервые за последние несколько минут видя его четко, и аккуратно накрывает его плечи своими ладошками, только сейчас вдруг ощутив их разницу в росте. Тэхён был повыше него.       — Пойдём в спальню? — негромко спрашивает Тэхён, и чмокает его в лоб.       Хочется, на самом деле, тоже уже кончить.       Пак смотрит сначала на губы Тэхёна, когда тот чуть отдаляется от его лица, а после в глаза, испытывая лёгкое волнение, глядя в них.       — У тебя ведь уже был опыт с парнями, да? — это больше утверждение, чем вопрос, но Пак всё же спрашивает.       — Был, — честно отвечает Тэхён, на самом деле считая этот вопрос неуместным. — А у тебя разве не был? Я думал, ты по парням.       — Да, по парням, — соглашается Чимин. — Но у меня в принципе не было ни с кем близости, — и, тише добавляет: — Ты первый.       Последние слова чуть ли не бьют Тэхёна, пробуждая в нем азарт с неким чувством превосходства. Он смотрит на Чимина, как на сокровище, и мысленно облизывается от осознания того, что парень перед ним полностью невинный.       — Думаешь, это что-то меняет, — коротко смеётся Тэхён, делая вид, что не придал этому никакого значения, а после несильно поджимает губы.       Невероятно.       — Я начал это к тому, чтобы ты не сильно распускался, — слегка надув губки, говорит Чимин, скользя руками от плеч к груди. Даже немного смущающе, потому что грудь под его руками крепкая.       «Он занимается в зале?» — проносится мысль в голове Пака.       — Может хочешь для начала принять душ? Я подожду.       Пак прикусывает губу, думая о том, что стоит для начала помочь Тэхёну, и говорит следующее:       — Давай вместе.       Тэхён скрывает собственное удовлетворение от ответа и смотрит в глаза напротив с похотью. А Чимин и не замечает, как переступает собственные грани, за которые никогда не думал переступать.       Быстро справившись с одеждой, они лезут в ванну под душ. Тэхён настраивает температуру воды, чувствуя, как нетерпеливо скользят по спине руки Чимина, а после разворачивается к нему лицом и притягивает его к себе под воду. Чимин наблюдает за тем, как скатывается по его лицу вода, за тем, как тот убирает волосы назад, отчего начинает выглядеть ещё мужественнее, и тянется к его губам, целуя. И всё ещё приходит в восторг от того, как приятно ощущать его мягкие, теплые губы. Поцелуи действительно приходятся ему по душе. Слишком уж они хороши. Пак держится за его плечо, другой рукой скользя от пресса к паху, и уже по изменившемуся дыханию понимает Кима. Он отодвигает крайнюю плоть, накрывает головку, и аккуратно кольцом спускается до основания, начиная медленно двигать рукой, на что Тэхён негромко мычит в губы. Но через пару минут Пак вдруг останавливается.       — Почему прекратил? — хрипловатым голосом спрашивает Ким, смотря на его губы.       Хочется больше.       — Что, если между бёдер? — пересилив своё смущение, предлагает Чимин нестандартный способ.       Он переступает абсолютно все грани.       — Чимин-а, а ты мне все больше нравишься, — ухмыляется он, довольствуясь очередным предложением парня, и, слабо, играючи, прикусывает его за губу.       Тэхён берет гель для душа, заменяя временно им смазку, и размазывает его по члену, пока Пак стоит, немного нагнувшись вперёд, и прислоняется грудью к прохладной плитке. Чимин даже немного мучает свои же губы покусываниями, от интереса, — и на деле немного стыдится за своё предложение, так как ему не сильно нравится показывать другую сторону себя — более откровенную. Тэхён смотрит на него оценивающе, наслаждаясь хорошим видом, а после подходит: одной рукой упирается в стену, рядом с его головой, а второй хватается за бок, — и неожиданно для Пака скользит членом между его ягодиц, а не бёдер. Чимин судорожно дышит, испытав от подобных фрикций некий фетиш, а после случайно негромко вскрикивает, когда тот всё же проскальзывает между бёдер.       — Сдвинь ноги, — говорит Тэхён, двигаясь, и на ушко ему добавляет: — И с собой не забывай играться.       Пак, как тот и просит, ноги сдвигает, создавая узость, но к себе не притрагивается. Не видит пока необходимости, хоть и испытывает лёгкое чувство возбуждения от происходящего. Тэхён негромко стонет, чувствуя накатывающее по телу удовольствие, и снова засматривается на голое тело Чимина. Тело у него было что надо. Неудивительно, что он приглянулся Киму.       Не сразу заметив, что парень никак не касается себя, он притягивает его на себя, вплотную к своей груди, отчего Чимин сначала пугается, боясь поскользнуться, и хватается за его руки на своих боках.       — Кажется, я говорил, что бы ты ласкал себя, — томно говорит ему Ким, а после снова стонет, чем больше смущает и возбуждает парня одновременно.       — Не помню, чтобы я обязывался тебя во всем слушаться, — с усмешкой отвечает он, но думает, что и без него бы начал ласкать себя от растущего возбуждения.       Тэхён ведёт рукой от его бока к паху, но Чимин всё же не даёт сделать задуманное, задерживая руку.       — Что ж, ты прав, — ухмыляется он, и коротко целует в плечо.       Чимину все же стоило послушаться Кима, и это он понимает, когда тот кончает, а он только успевает достаточно возбудиться и от фантазий, полезших в голову, и от контакта их тел. Поэтому он негромко ругается, когда всё же разрешает Тэхёну помочь ему. Как-то не думал, что всё же сможет так скоро возбудиться.       Когда он кончает, Пак прислоняется лицом к груди Тэхёна, цепляясь пальчиками за его плечи, и испытывает стыд — не зная, перед кем больше. Потому что на месте Тэхёна он представил Чонгука.       «Вот чёрт».       После водных процедур они идут в спальню, и какое-то время просто лежат под одеялом, немного утомлённые. Чимину было непривычно находиться в постели полностью нагим, но всё же думает, что это нормально, при нынешних обстоятельствах, и продолжает нежиться. Он переворачивается на живот, подминая руками подушку под голову, и сразу закрывает глаза, когда ловит на себе взгляд Тэхёна. Смущает.       Постель такая большая и мягкая, что Чимин даже издаёт довольное мычание, впервые испытывая столько удовольствия от простого лежания. И слышит мягкую усмешку Кима, отчего немного стыдится себя, — а затем чувствует, как тот стягивает с него одеяло где-то до середины бедра. Внутри волнительный трепет, но глаза открывать не решается.       Тэхён смотрит довольно на обнажённого Чимина, выглядящего спящим из-за прикрытых глаз, и аккуратно начинает ласкать его тело, все ещё восхищаясь его формам. Сначала водит кончиками пальцев по спине, рисуя незамысловатые узоры, а позже аккуратно накрывает всей ладонью, начиная заботливо гладить всю спину, доходя только до поясницы. Чимин, немного напряжённый поначалу, расслабляется, и начинает наслаждаться тёплыми, размеренными поглаживаниями. В какой-то момент, становится даже так комфортно, что возникает желание обнять и, возможно, поцеловать Тэхёна, от проснувшейся в нём мягкости, — но всё же продолжает лежать, не в силах отвлечься от его нежных поглаживаний. Ким немного придвигается к Чимину, чтобы было удобнее, и легонько целует его в лопатку, когда ведёт ладонью ниже поясницы, начиная оглаживать ягодицы. Он пока не ждёт никакой реакции от Пака, но продолжает постепенно разогревать его попку. Ким проводит языком по губам, смотря на аппетитную задницу под рукой, и слегка сжимает одну ягодицу, что проделывает потом тоже самое с другой, и вновь начинает поглаживать. Спустя некоторое время таких действий, он начинает потихоньку включать лёгкие шлепки, отчего у Пака постепенно учащается дыхание от лёгкого возбуждения, и он поджимает пальцы на ногах.       Это приятно.       Взглянуть на Кима не решается до сих пор.       А тот ненадолго отвлекается, беря смазку позади него, с края кровати, — которую он специально заранее достал из своего ящика для интима, когда они зашли, — и выдавливает немного себе в руку. Он возвращается к Чимину, отвлекает его поцелуями, переходя от лопаток к лицу, оставляет следы губ на виске, лбу, щеке, — и аккуратно проскальзывает пальцами между половинок, немного давит на колечко, но не входит. Чимин чуть сводит брови к переносице, шумно выдыхая от интересных ощущений, и приподнимает попу, все же приоткрывая глаза. Он чувствует, как тот медленно вводит один палец, приняв его приподнятую попку за призыв к действию, и Пак переводит взгляд с лежащей подушки перед глазами на лицо Кима, внимание которого вновь приковано к его нижней части тела. Тэхён несколько минут следит за тем, как он же сам растягивает его, не отводя взгляда от низа Пака до тех пор, пока не добавляет второй палец — смотрит Чимину в лицо, чтобы проверить его состояние. И тепло улыбается, когда замечает его взгляд на себе.       — Можно тебя поцеловать? — спрашивает Чимин, приподнявшись на локтях.       Тэхёна удивляет и умиляет такой вопрос, — не помнит, что бы кто-то из его партнёров спрашивал у него разрешения, — и он просто молча тянется к его лицу, позволяя Паку первому накрыть его губы. Чимин медленно проводит языком по нижней губе парня, увлажняя её, а после также медленно, и чувственно, начинает сминать их в неторопливом поцелуе. Киму, честно, нравится, что даже тает от всей этой нежности, которую ему вряд ли удалось бы прочувствовать, если бы Пак всё-таки оттолкнул его во время их первого поцелуя в гостиной. Он на время даже вытаскивает пальцы, проходясь влажной рукой от ягодиц к плечам, обнимая его, отчего Чимин немного напрягается от прохлады на влажных участках кожи. Через некоторое время Тэхён нехотя, но всё же ненадолго разрывает пьянящий поцелуй и просит Пака перевернуться на спину, — что тот и делает, — после чего снова целует, нависнув над ним. Чимин меняет настроение, легонько прикусывая губу Кима, на что второй ухмыляется и проделывает то же в ответ, а после повторяет, не сильно оттягивая губу и вновь целуя, на что чувствует ответное прикосновение к своей груди. Пак ласкает его своими пальцами, обводит соски, играясь с ними, и аккуратно поддевает их ноготками, отчего те начинают твердеть. Тэхён сходит с ума от его ауры, понимая, что невозможно не поддаться этому красавцу. Он слишком притягателен.       Через некоторое время Тэхён всё же возвращается к начатому, и вновь выдавливает смазку на руку.       — Не скучай, — говорит Тэхён, ещё раз чмокая в губы, чем заставляет Пака немного посмеяться, и спускается к его бедрам.       Чимин смотрит, как тот устраивается между его ног, чуть раздвигая их, а после отворачивает лицо в сторону и вновь прикрывает глаза, когда тот входит в него пальцами и продолжает понемногу растягивать. С закрытыми глазами все, казалось, чувствуется лучше.       Но между тем причина была несколько иной.       Вскоре Ким добавляет третий палец и Чимин тихо ахает, когда чувствует теплые губы парня на внутренней стороне бедра, из-за чего снова открывает глаза. Он смотрит на его голову между ног, то, как тот оставляет поцелуи, слегка присасывается к коже, и прикусывает губу от ощущений. Даже не думал, что это выглядит красиво со стороны. Через время Ким замечает внимание парня, и отвлекается от его бёдер, — оставив там пару засосов, — на себя, начиная ласкать свой член на его глазах. Тот, видно, смущается, но специально глаз не отводит, что только больше заводит Тэхёна.       Когда Чимин достаточно растянут и оба возбуждены, он добавляет смазки, размазывая его по члену, и подставляет головку к анальному отверстию, медленно входя. Войдя полностью, он тянется к лицу Пака, аккуратно ложась на него, придерживая вес собственного тела на локтях, чтобы тому не было трудно дышать, — и принимается медленно двигаться, пока сдержанно целует. Хочется терзать пухлые губки Пака до покраснений, боли и болезненных стонов, — но Ким свои хотелки сдерживает. Это будет немного слишком, для его первого раза. Чимин отвечает на поцелуй, немного всё ещё испытывая смущение от ощущения Тэхёна внутри себя и того, что тот прикасается животом к его члену, и обнимает его за шею. Некоторое время они играются, каждый пытаясь перенять инициативу поцелуя на себя, что немного забавляет Кима — а после Чимин негромко мычит ему в губы от удовольствия, когда начинает чувствовать приятные ощущения внизу.       — Как ты хочешь, что бы я тебя трахал: нежно, или пожестче? — прервав поцелуй, спрашивает Тэхён, уткнувшись своим лбом в его.       — А можно и то и другое, но по очереди? — усмехается Чимин ему в лицо, надеясь, что он не звучит нагло.       Тэхён ухмыляется, не против нескольких заходов, и отвечает:       — Тебе можно всё, — и немного спускается к груди, начиная покрывать её поцелуями, из-за чего Паку приходится спустить руки на его плечи. — Для начала нежно, верно?       — Верно.       Чимин легонько улыбается, смотря на то, как тот мягко целует, проводит языком по соску, отчего он твердеет из-за прохлады, и тихо стонет, зарываясь рукой в его волосы, когда тот входит глубже.       Даже интересно, сколько ещё можно всего испытать во время секса.       Оставив несколько багровых пятен на груди парня, Ким постепенно переходит к шее, мучает её языком, губами, и начинает двигать бедрами так же плавно, но немного быстрее, на что Пак практически сразу реагирует, стонет слаще, прикрывая глаза, и откидывает голову назад, на подушку. Чимин, вновь проявляя свою то ли любвеобильность, то ли нежность, берет одну руку Тэхёна в свою, переплетая их пальцы, — что заставляет Кима испытать больше симпатии к парню, — и негромко постанывает на каждое поступательное движение бёдер. Тэхён глухо стонет, мажет губами по его щеке, на время отвлекаясь от шеи, а после снова возвращается к ней, целует, дразнит дыханием, больше возбуждая Чимина, и наслаждается его мягкими стонами. Тэхён звучит и выглядит потрясающе, и, кажется, ему бы хорошо в порно-актеры заделаться, с такой-то внешностью и грацией, — но нет, этого не произойдет. Не в его интересах зарабатывать таким образом. Чимин обвивает талию парня ногами, когда тот возвращается к его губам, гладит его плечи, спину, насколько это возможно, и немного сдерживает свой голос, чтобы не раскрыть раньше времени свою повышенную чувствительность на все его действия. Выходит, на деле, не очень.       Чимин держится за его плечо, чувствуя, как по всему телу, словно волнами, разносятся приятные ощущения, и он чувствует, как скоро кончит, о чём решает зачем-то сказать Тэхёну, что, возможно и к лучшему. Тот отвлекается от губ, поднимая голову, и начинает наблюдать за его выражением лица, желая увидеть, как тот выглядит, когда кончает от анального секса. Чимин намерений Кима не понимает, но взгляда от его глаз не отрывает до тех пор, пока сам не кончает, пачкая их животы, — прикрывает глаза и звучно стонет, когда тот делает последние движения резче и глубже. Он глубоко дышит, не открывая глаз, пока отходит от полученного оргазма, а Тэхён наблюдает за ним с эстетическим наслаждением, чувствует, как тот сжимает его, и поправляет его волосы, убирая их назад, да оставляет лёгкий поцелуй на щеке.       — Как ощущения? — интересуется Тэхён с улыбкой, когда тот приходит в себя и снова смотрит в глаза. Какое же у него красивое лицо во время оргазма. Хочется забрать, мучить ласками и никому не показывать, чтобы только он мог лицезреть его в таком состоянии.       Чимин, мягко говоря, не догадывался, что секс — настолько приятное занятие.       — Потрясающие, — Пак проводит языком по нижней губе, опуская глаза на губы Кима, чего тот не упускает из вида и ненадолго сам накрывает его губы.       — Теперь можно перейти к следующему? — спрашивает Тэхён.       Чимин согласно кивает, и хочет поцеловать его, как тот останавливает ещё одним вопросом:       — Как насчёт позы? Есть желание попробовать другую?       Чимин прикусывает губу, думая, но после соглашается, и становится непривычно пусто внутри, когда Тэхён выходит.       Пак, стесняясь, принимает коленно-локтевую, оттопыривая перед Кимом задницу, и не видит, с каким желанием в глазах смотрит на него парень. Тэхён становится сзади, оглаживает пару минут его ягодицы, наслаждаясь их нежности и упругости, а после снова осторожно входит и хватается за бока, начиная двигаться. Со временем по комнате начинают раздаваться пошлые шлепки тел, смешиваясь вместе с громкими стонами Пака и глубокими Кима. Пак, пока Ким ненадолго замедляется, подкладывает под грудь подушку, ложась на нее, чтобы было удобнее, и стонет, как ему кажется, непозволительно громко, когда Тэхён снова толкается глубоко и резко.       — Черт, — на полустоне произносит Пак, сжимая пальцы на ногах от удовольствия, — это было так хорошо.       Такое ощущение, будто все его чувства обострились. Всё воспринимается ярче, сильнее.       — А ты довольно чувствительный, очень мило, — и снова сильно толкается, отчего Чимин под ним жалобно и коротко стонет, пряча ненадолго лицо в сгибе руки.       Тэхён увеличивает темп, стонет красиво, крепче цепляясь за бока, и чувствует себя просто великолепно, все ещё держа мысль в голове, что до него парень был девственником. Но для девственника он даже очень хорош. Ким смотрит, как Чимин чуть больше гнётся в спине, отчего его талия становится ещё выразительнее, и чувствует, как он намеренно сжимает его член, отчего непроизвольно шипит от удовольствия и прикусывает губу.       Паршивец.       Чимин блаженно стонет, когда Тэхён шлёпает его немного сильнее обычного, и чувствует себя более уязвимым оттого, что невольно раскрылся больше. Ким, естественно, отмечает, что тому нравится подобное, и вновь повторяет шлепки, в этот раз вместе с менее резкими, но глубокими толчками.       — Ах, Чонгук-а, — чувственно стонет Чимин имя.        Не его имя.       Тэхён не понимает сначала, и надеется, что ему послышалось, — на самом деле понимая, что нихрена ему не послышалось, — а чуть позже вспоминает краткий рассказ парня о своей безответной любви, и его начинает злить, что в голове Пака сейчас какой-то там Чонгук, а не он.       И, не сдерживается, на время давая себе слабину.       Он берет его грубее, чем следует, и за бёдра хватается больней, несмотря на некую ощутимую скованность и испуг парня под ним в ответ на его действия. Чимин, говорил, чтобы тот не распускался, но именно сейчас это и происходит, и Пак не считает, что это можно отнести к «пожестче». Это уже больше, чем пожестче, — проскальзывает мысль, что стоило заранее обговорить, что является приемлемо, а что нет. Но он отчего-то молчит, сам не понимая, почему никак не сопротивляется, и упирается одной рукой в стену, а в другой крепко сжимает простыню, и прячет лицо в подушку, заглушая все звуки. Тэхён своевольничает, на самом деле, не так уж и долго, быстро кончая от таких фрикций в Пака — и вскоре всё же останавливается. Он сбито дышит, смотрит на Пака из-под ресниц, и спустя минуту негромко извиняется за грубость, — искренне, но без особого желания. Обычно он не бывает таким грубым и жадным, особенно из-за таких пустяков, как чужие имена во время секса — но с Паком все иначе. С ним он ревнивее.       Ему становится немного не по себе, когда Чимин лишь отрицательно мотает головой на его извинение, не издав и звука, и он разрывается между «продолжить» и «нужно взять перерыв». Решает, чтобы не портить отношения, выбрать второе, и выходит из него, — после чего Пак сразу же опускает попу и подбирает руки к лицу. Тэхён устраивается рядом с Паком сбоку, но тот отворачивает голову от него в сторону, явно не желая на него смотреть, — что заставляет Тэхёна уже пожалеть о своей вспыльчивости. А Пак лежит и не знает, что чувствует. Он не был как-то обижен или что-то вроде того, но недовольство от чрезмерной резкости Кима всё же испытывал, да и напугал он его немного. Он чувствует боль на своих боках, будто бы Ким до сих пор их сжимал в своих руках, и старается негромко выдохнуть, немного успокаивая себя. Он больше не поворачивается к Киму лицом из-за того, что у него глаза на влажном месте, нежели ещё из-за чего-то.       Вот Тэхён и сидит, ломает голову, не зная, что испытывает Пак и как ему лучше поступить. Он смотрит с сожалением на красные следы от собственных рук на теле парня, и сжимает губы, потихоньку начиная стараться исправиться.       — Чимин, — Тэхён невесомо касается его спины, начиная легонько водить ладонью по спине, и звучать старается как можно мягче, — прости, я не сдержался. Мне стоило хотя бы предупредить.       Чимин никак не реагирует, и он наклоняется к его голове, нежно целуя в макушку.       — Я хочу всё исправить, слышишь? — он касается носом головы, вдыхая запах. — Ты позволишь?       Чимин ещё немного молчит, но позже не сдерживает судорожного вздоха и, не поворачивая головы, тихо отвечает:       — Все в порядке, просто мне нужно немного прийти в себя. Не будь больше так груб, ладно?       — Обещаю, — и приступает покрывать его тело поцелуями, извиняясь.

***

      Когда Чимин просыпается, в комнату уже проникал яркий, солнечный свет, тепло освещая светлую спальню Тэхёна. Он сначала жмурится, привыкая к яркости, а после с небольшим усилием принимает сидячее положение, отчего одеяло сползает с его груди, обнажая, — а небольшой дискомфорт в пятой точке даёт о себе знать. Тело отчего-то ломит, будто он всю ночь разгружал вагоны, во рту сухо, как в Сахаре, — довольно банальный пример, но в его голову иного сравнению не приходит, — а в голове практически перекати-поле, ни одной нормальной мысли. Пусто. Он тупит взгляд куда-то в пол, замечая там же краем глаза пустой тюбик смазки, которую сам же туда и кинул ночью, — даже вспоминает, как Ким немного посмеялся с его резкости и реакции на то, что они использовали всю смазку. И ещё долгое время находится где-то в себе, в прострации, поэтому не слышит и не видит, как Тэхён просыпается. Ким тянется в кровати, чувствуя лёгкую усталость после активной ночи, а после снова расслабляется и смотрит сонными глазами на спину Пака, почти что полностью покрытую багровыми засосами.       Уж он-то старался оставить свой след.       Он поднимает взгляд выше, замечая ещё парочку пятен на шее, и приподнимается, придвигаясь к парню.       — Доброе утро, — хриплым голосом произносит Тэхён, обнимая его.       Пак, находясь всё ещё в себе, лишь кивает в ответ. Непонятно, сколько вообще времени, но оба никуда не спешат, понимая, что обоих ждёт выговор на работе. Будний день, всё-таки.       Спустя некоторое время оба более-менее отходят ото сна и начинают приводить себя в порядок. Они вместе принимают душ, без всяких приставаний, — не считая помощи Тэхёна потереть его мочалкой и одного поцелуя в шею, — где Чимин и замечает в отражении зеркала множество засосов на своём теле, ужасаясь. «Монстр» — думает Чимин про него, касаясь своей бедной шеи, с которой уж точно нельзя запросто появляться домой. На Тэхёне тоже виднелись засосы, но не в том количестве, от которого было бы страшно на себя в зеркало смотреть.       После душа Тэхён совсем оживился, начал говорить, улыбаться, осторожно, — в этот раз, — подкалывать парня — в то время как сам Чимин вел себя тихо и реагировал на слова Кима из вежливости. После такой насыщенной ночи он был совсем без сил, а теперь ещё и некое чувство стыда накатывало и липло к нему, не давая парню спокойно принять всё произошедшее.       Пока Тэхён, находясь, кажется, в хорошем расположении духа, готовит им лёгкий, поздний завтрак — Чимин осушает третий стакан воды по счету и старается на него глаз не поднимать.       После, практически, безмолвного приема пищи, Чимин вызывает такси и идёт в коридор одеваться. Тэхён немного задерживается на кухне, домывая за ними посуду, а после выходит вслед за Паком, заставая того за попытками прикрыть шею воротником рубашки. Поэтому одалживает свой палантин.       — Можешь звонить мне в любое время, если что-то понадобится или тебе просто понадобится кому-то выговориться, — невзначай так говорит Тэхён, помогая удобно и красиво завязать на нём палантин, пряча за ним все его ночные старания. Даже жалко немного.       Чимин на слова Тэхёна устало улыбается и опускает глаза.       — Буду знать, — негромко отвечает он. — Но ты не надейся, что между нами может ещё раз произойти что-то подобное. Я благодарен тебе за опыт и хорошо проведённое время, но не думаю, что готов к отношениям с тобой, — говорит Пак, припомнив его вчерашнее «признание».       — Хорошо, я тебя понял, — он приподнимает его лицо за подбородок, заставляя заглянуть ему в глаза, и спрашивает: — Можно поцелую? Напоследок?       Чимин, как Тэхёну кажется, смотрит на него как-то чересчур доверчиво, когда даёт своё согласие. Но он берет его за руку, переплетая их пальцы, как это сделал вчера Чимин, и с трепетом его целует, чувствуя, как хочет оттянуть время расставания.       В конце концов, Чимин уходит. Чимин уходит и Тэхён ещё некоторое время остаётся стоять в коридоре, ощущая, как неприятно сжимается сердце в груди. Второй пункт выполнен, цель достигнута — он, как и хотел, переспал с Паком. Однако поздно приходит понимание, что ему этого недостаточно.

***

      Как только Чимин входит в квартиру, он сразу же видит бегущую ему навстречу малышку Джей из комнаты Чонгука. Она, соскучившись, начинает радостно вертеться вокруг Пака, тявкает негромко, привлекая к себе внимание, и Чимин берет её на руки, начиная тискать её. Та вся льнёт к нему, лижет ему лицо, и Пак негромко хихикает, умиляясь ей. А позже замечает и вышедшего из гостиной Чонгука. Он не сдерживает веселой улыбки, смотря на смешные хвостики на голове Чона, и опускает собаку на пол, когда младший подходит и раскрывает руки для объятий. Он тут же довольно падает ему в руки и крепко его обнимает, прикрывая глаза. Он скучал.       — Да, вернулся ты действительно поздновато, аж в два часа дня, — немного подшучивает Гук, хлопая его по попе, отчего Чимину приходится сдерживать больные вздохи.       Если бы он не знал Чона и его привычку хлопать его по попе после таких вот временных расставаний, подумал бы, что тот знает, чем он занимался всю ночь.       И тут же краснеет, вспоминая свои ночные фантазии. Стыдно.       Это ему ещё повезло, что ему удалось замазать засосы косметическими средствами, купленными по дороге, и теперь не нужно объяснятся и сгорать со стыда перед младшим. Конечно, было очень неловко сидеть в такси и замазывать все при водителе, но деваться было некуда, да и лучше это, чем иной исход событий.       — Вот поэтому и говорил не ждать, — говорит Чимин, коротко смеясь, и тоже разок шлёпает его в ответ, прежде чем отпустить.       Чонгук улыбается немного смущённо, а после спрашивает:       — Ты хорошо себя чувствуешь? Выглядишь уставшим.       — Хочу ещё немного спать, но в остальном нормально, — отвечает Пак, снимая верхнюю одежду. — С коллегой разговаривали допоздна, а там ещё и фильм посмотрели. Даже не знаю, откуда у нас было столько сил ночью.       — Может будешь чай или кофе? — интересуется Чон. — А после можем разобрать диван в гостиной и тоже что-нибудь посмотреть по телевизору. И ты, если захочешь — поспишь ещё.       Чимин убирает верхнюю одежду и на заманчивые слова младшего мило улыбается, думая, какой он заботливый, а после смотрит на него совсем по-доброму, заставляя себя на время позабыть вообще о чувствах к этому парню и насладиться нахождению рядом с ним.       Трудно, но он справится.       — Я бы не отказался от зелёного чая. Сделаешь?       Чонгук широко улыбается и чуть ли не скачет на кухню, обещая всё сделать и подать в лучшем виде. Пак с него, такого добродушного и искреннего, забавляется и чувствует тепло на душе. С близкими он чувствует себя лучше.       «Я дома».