— Значит, мы навечно принадлежим друг другу? — И в этой, и в следующих жизнях, ты — только моя, а я — только твой.
У них достаточно большая разница в возрасте. Тэхёну в декабре должно исполниться двадцать восемь, а Ёнджи — всего двадцать. Родители Ёнджи с самого начала стояли против того, чтобы они были вместе — отправляли её в соседний город к родственникам, ведь ужасно боялись, что юный наследник престола, стоило ему только увидеть Ёнджи на балу, никогда уже её не отпустит. У них были планы на шестнадцатилетнюю дочь, которые, к счастью Тэхёна, не оправдались. Он выкрал Ёнджи у родственников, представившись в обычной, крестьянской одежде, и Ёнджи пошла за ним — не смогла бы не пойти. Тогда же и её родители бросили попытки хоть как-то помешать их отношениям, потому что поняли — бесполезно. Потому что Ким Тэхён никогда бы не позволил забрать своё. — Хорошо, — кивает Ёнджи, наконец нарушив напрягающую Тэхёна тишину. — Что «хорошо»? — решает уточнить он, прижимая её к себе, чуть ли не соприкасаясь лбами и губами. — Хорошо, — повторяет Ёнджи, начиная широко улыбаться, являя очаровательные кроличьи зубки — их Тэхён тоже безумно любит. — Я выйду за тебя, возьму твою фамилию и буду воспитывать с тобой детей. И в сердце Тэхёна словно распускаются цветы, он широко распахивает глаза, не в силах поверить. И Ёнджи счастливо смеётся, целуя его в губы, которые теперь она будет целовать всю жизнь. Все жизни, в которых они обязательно будут вместе. * Тэхён не может вымолвить ни единого слова уже целую минуту, хотя ему много чего хочется сказать. — Мне нужно воевать со своим народом, — говорит наконец так тихо, словно боится, что кто-то услышит, как сильно дрожит его голос. — Это мой долг, ангел. Я не могу их подвести. Ёнджи прислоняется к тэхёновому лбу, берёт его лицо в холодные ладони, прикрывая глаза. Тэхён накрывает своими ладонями её, внимательно следя за подрагивающими ресницами. Ему больно. Больно расставаться с ней хотя бы на минуту, а тут речь идёт о месяцах разлуки, если не о целых годах. — Обещай, что вернёшься ко мне, — просит — нет, требует Ёнджи, и её голос невозможно дрожит, а по щекам стекают слёзы. Тэхён стирает каждую из них большими пальцами, когда Ёнджи смотрит на него и шепчет: — Ты не можешь оставить меня, слышишь? — Я вернусь, любовь моя, — несмело, но всё же обещает Тэхён, в душе абсолютно не уверенный ни в чём. — Только жди меня. Война — она ведь недолговечна, Тэхён знает это, как никто другой — его прадед, дед, даже родной отец — они воевали, и они вернулись живыми, рассказывая потом всякие байки. Он знает, что Ёнджи будет ждать его, сколько потребуется. Ещё Тэхён знает, что ему нужно вернуться живым ради неё. Война — она ведь недолговечна. Не скупается на кровавые дары, ломает миллионы судеб, не даёт ни единого шанса. Но Тэхён так хочет верить в то, что он обязательно вернётся к своей невообразимой жене, к своему ангелу, к любви всей своей жизни, только бы она не переставала его ждать. — У нас будет ребёнок, — шепчет Ёнджи в его губы, бесконечно целуя. Тэхён неверяще смотрит на неё, вызывая ещё больше слёз и улыбку в ответ. В этот раз она просит жалобно: — Обещай вернуться хотя бы ради него. Тэхён целует её так, как никогда ещё не целовал — словно даёт клятву, обещание как можно скорее вернуться. Их поцелуй солёный, потому что Ёнджи не перестаёт лить слёзы, но Тэхён не обращает внимание на это и всё равно целует-целует-целует. — Я вернусь к вам обоим, — тяжело дыша, наконец оторвавшись от её губ, гораздо увереннее заявляет Тэхён. — Обещаю. Он обязательно вернётся к своей семье. * — Он не вернётся, — говорит Хосок спустя целых шесть месяцев. Ёнджи вздрагивает от чужого голоса, выпуская из тонких пальцев пустую фарфоровую чашку. Та разбивается вдребезги прямо у её ног, и Ёнджи не успевает понять, как Хосок осторожно уводит её в сторону, посадив в кресло, и начинает собирать осколки. Ёнджи смотрит стеклянным взглядом в распахнутое окно и не верит. Прошло всего полгода. Тэхён писал ей раз в два месяца, и Ёнджи бережно хранила каждое его письмо, несколько раз пересчитывая их ночами под зажжённой свечёй. В них Тэхён не рассказывал ничего о том, что происходит на войне — только обещал, что обязательно вернётся и тогда уже сможет рассказать всё, ничего не скрывая; спрашивал о её состоянии, а самое главное — об их ребёнке; бесконечно признавался в любви и просил дождаться его. И Ёнджи всё ещё ждёт его. Не может не ждать. — Зачем ты говоришь мне это? — спрашивает у брата, который ставит перед ней новую чашку с любимым чёрным чаем. Хосок виновато смотрит в ноги, трёт лоб и говорит прямо: — Потому что это война, Ёнджи. Оттуда мало кто может вернуться живым. — Тэхён вернётся к нам! — кричит Ёнджи. Она начинает крупно дрожать и плакать, шепчет будто бы в бреду: — Он обещал мне, обещал вернуться. — Тише, малышка, тише, — успокаивает её Хосок, прижимая к себе, и целует в макушку. — Перестань нервничать, ребёнку от этого плохо. — Если ты снова начнёшь говорить о том, что он не вернётся, клянусь, я ударю тебя вазой, — шепчет Ёнджи ему в шею, обвивая его руками, и шмыгает покрасневшим носом. Когда Хосок хихикает ей в волосы, Ёнджи угрожающе хрипит: — Я не шучу! И после этого Хосок больше не говорит о том, что Тэхён не вернётся, и его не нужно ждать. Вместо этого они вместе с Чонгуком и Юджи всё больше спрашиваю о малыше и о том, двигается ли он внутри или нет. И Ёнджи рассказывает, что он уже отбил ей все почки и печень, пока она читала письма Тэхёна, будто бы поскорее рвался наружу увидеть отца. Они говорят о том, как лучше назвать ребёнка, и больше не возвращаются к больной теме. Но Ёнджи не перестаёт ждать. А тем временем Тэхён присылает собственную фотографию в золотом медальоне, подписывая: «Не забывай мужчину всей твоей жизни. Я скоро вернусь, ангел. Обещаю Тэхён. » И её ноющее сердце, хотя бы немного, но — успокаивается. * Война жестока. Тэхён открывает глаза в кромешной темноте, устремляя свой взгляд на усеянное звёздами небо — единственное чудо, радующее его каждую ночь. Тэхён боится однажды вообще не проснуться, заставить её напрасно ждать. Каждый чёртов день он живёт лишь надеждой на то, что дома его ждёт семья. Каждый день он будто бы умирает и перерождается вновь только от мысли, что ему нужно вернуться. На его глазах пролито много крови; он не может сосчитать, сколько молодых парней умерло на его руках. Война — недолговечна, но жестока. Тэхён хочет оказаться на месте всех тех, кто погиб, кто сражался, но не выжил, и ему больно думать об этом — потому что он знает, он обязан вернуться живым. Он знает, что его ангел не проживёт без него. И поэтому, смотря на ночное небо, он старается думать только о том, как бы ему хотелось назвать сына — или дочь — нет разницы, главное, чтобы ребёнок был здоровым. В воздухе отчётливо пахнет кровью погибших, но среди них Тэхён всё равно может учуять едва уловимый запах цветов. Должно быть, они распускаются в его собственном сердце от мысли о его прекрасной жене, которая ждёт его. Тэхён знает — он вернётся. Не может не вернуться. * Около моря Ёнджи успокаивается каждый день спустя несколько недель после рождения дочери. Море глушит всю боль, даёт мнимую надежду на лучшее. Бёнри спит в её руках, держа в маленьких пальчиках край свободной — тэхёновой — рубашки, и сладко сопит. Длинные от рождения ресницы слегка подрагивают, а маленький носик с родинкой на самом кончике даёт ей невероятное сходство с отцом. Ёнджи улыбается и смотрит на закатное солнце. Ёнджи всё ещё ждёт его. Война закончилась три месяца назад, кто-то из слуг говорил, что Тэхён погиб ещё в самом начале, но Ёнджи не верила. Даже когда её просил Хосок, даже когда родители Тэхёна говорили смириться и перестать ждать. — Эй, ангел? Этот голос. Он раздаётся совсем недалеко, где-то в двух-трёх метрах от неё, хриплый, низкий, родной. Окутывает теплом до самых кончиков пальцев, заставляя улыбаться и плакать. Ёнджи боится обернуться. Боится, что это иллюзия, что она сходит с ума. — Посмотри на меня, — голос становится всё ближе, и Ёнджи наконец смотрит. Тэхён улыбается широко, его отросшие чёрные волосы собраны в хвост на затылке, одежда перепачкана, словно он не менял её несколько дней — быть может, даже месяцев. Он смотрит своими карими глазами, делает ещё шаг и опускает взгляд на свёрток в ёнджиевых руках. Спрашивает: — Как её зовут? — Ким Бёнри, — Ёнджи чувствует, как Тэхён стирает слёзы с её щёк большими пальцами. Кожа на них слегка сухая и грубая, но тёплая, и Ёнджи льнёт к каждому прикосновению, прикрывая глаза. Она шмыгает носом: — Твоя дочь. — Привет, малышка, — шепчет Тэхён, склоняя ближе к лицу девочки. Бёнри сразу же распахивает свои чистые голубые глаза, какие когда-то были у самой Ёнджи, с интересом смотря на него. — Какая же она красивая, вылитая ты. — Нос у неё точно твой, — усмехается Ёнджи. — Хочешь взять её на руки? — Можно? — зачем-то спрашивает Тэхён, но вместо ответа Ёнджи осторожно вкладывает в его руки свёрток. Бёнри не прекращает смотреть на него, вызывая у Тэхёна тихий смех. — Почему она так пристально смотрит? — Не может поверить в то, что её папа наконец вернулся, — отвечает Ёнджи, уложив голову на тэхёново плечо, не силах перестать улыбаться и радоваться. Она оставляет мягкий поцелуй за ухом и шепчет: — Я сама не могу поверить, что ты наконец-то рядом с нами. Тэхён слегка покачивает Бёнри в руках, напевая что-то незамысловатое — песенку о лунных кроликах, должно быть. Бёнри наконец закрывает глаза и вновь погружается в сладкий сон, и Ёнджи осторожно забирает её из тэхёновых рук, вдруг встречаясь с его взглядом. — Я ведь обещал вернуться, — говорит Тэхён, целуя её в лоб. — Помнишь? — И ты больше не уйдёшь? — с надеждой в голосе спрашивает Ёнджи, и её глаза вновь наполняются предателькими слезами. Тэхён качает головой, оставляя невесомый поцелуй на губах, давая обещание: — Я больше никогда вас не покину. И их сердца, как беспокойное до этого море, наконец, успокаиваются.Часть 1
6 марта 2020 г. в 13:19
Её длинные светло-русые волосы, разбросанные по подушке, каждое утро щекочут ему нос, а иногда даже лезут в рот, за что он каждый раз обещает обрезать их к чертям, получая в ответ лишь долгий сладкий смех и такой же поцелуй в губы.
Тэхён подбирается ближе, целуя в сгиб шеи, где с самой ночи расцветают бордовые отметины, оставленные им. Ёнджи недовольно хмурит брови, просыпаясь от настойчивых рук, поглаживающих молочные бёдра, а затем поворачивается к нему, сталкиваясь с сонным взглядом карих глаз и улыбкой на губах.
— Ну и зачем ты разбудил меня? — спрашивает Ёнджи, протягивая руку к его отросшим чёрным волосам, вьющимся у концов, но Тэхён сразу же её перехватывает, влажно целуя по очереди каждый палец, и Ёнджи морщится, щёлкая его по носу. — Ой дура-а-ак, какой же ты дурак, Тэ.
— Я только твой дурак, ангел, — шепчет Тэхён, наконец добираясь до её опухших от долгих поцелуев с ночи губ.
Они целуются долго и сладко, каждый раз, будто в последний. Ёнджи позволяет языку Тэхёна блуждать у неё во рту, очёрчивать каждый сантиметр идеально ровных зубов и нёба, позволяет его рукам сжимать ягодицы почти до боли, оставляя на них собственнические следы от пальцев. Одеяло сползает на пол, заставляя на миг поёжиться от внезапного холода, пока Тэхён не начинает водить горячими ладонями по всему телу. Ёнджи выгибается навстречу, соприкасаясь с его животом, когда он, нависая над ней, заполняет её плавным толчком, заставляя громко стонать. Она крепко обвивает его ногами и руками, не даёт ни на миг отстраниться, откровенно трётся и стонет каждый раз, когда Тэхён плавно и медленно двигается в ней. Он начинает вдалбливаться в неё быстрее и сильнее, по комнате разносятся громкие стоны — почти крики — и звуки от шлепков тел друг об друга. Ёнджи царапает его спину короткими ногтями и сжимается вокруг его члена, выстанывая в самое ухо его имя, после чего Тэхён с утробным рыком кончает глубоко в неё.
— Выходи за меня, — выдыхает он в её макушку, обнимая руками хрупкое тельце. Ёнджи улыбается ему в шею, когда он говорит: — Завтра утром.
— Утром? — усмехается Ёнджи, приподнимаясь на локтях, и оставляет короткие поцелуи-бабочки по всему лицу. — Разве у нас нет никаких дел утром?
— Мы отложим их, — торопливо отвечает Тэхён, смотря прямо в очаровательные серо-зелёные глаза, в которые он бесконечно сильно влюблён. — Я хочу жениться на тебе, хочу дать тебе свою фамилию и воспитывать с тобой детей.
Их дыхание нарушает тишину комнаты. Ёнджи смотрит на него из-под полуопущенных длинных ресниц, облизывает губы и кусает щёки. Тэхён ужасно нервничает всё то время, пока они молчат, потому что банально боится.