***
Время, говорят, несправедливо. Оно идёт так быстро, не оставляя и шанса наслаждаться жизнью на полную, как хотелось бы. Вот ты ребёнок, вот молод, а вот уже стар и не на что не способен. Время, чёрт возьми. Оно не играет с тобой в игру, а просто уходит. И ты за ним, только отстаёшь сильно. Люди привыкли списывать всё на быстро текущие часы, а своё бездействие в упор не замечать. Не выспался — не хватило времени. Ночь проходит слишком быстро. Ничего не успел — день так быстро прошёл. Неприятно, когда секунды за руки не вытянешь и не попросишь подождать. Но время — это всё, что у нас есть. Или то, чего у нас нет (?).***
— Что ты сказал? Ты псих? Мы же так на самолёт опоздаем! — воет шатен в телефон, с чемоданами и с сумками в руках, стоя у входных дверей в аэропорт. — Успокойся, пожалуйста. Будильник не сработал, но я уже выхожу. Такси ждёт внизу, я скоро. Если будете улетать, сделай что-нибудь, чтобы я успел, — тараторит второй с другой линии. Он открывает заднюю дверь и кладёт весь свой багаж в машину. Скорее одну скромную сумку, а после садится и сам, на пассажирское. — Сделать что-нибудь? Мне время остановить? Тащи свою задницу сюда, пока её тебе не откусила моя собака! — Надеюсь, ты не взял Ревизора с собой, а то ты можешь, — такси заводится и наконец они начинают этот путь. — Джебом, мне пора разбираться с багажом. Просто успей. Ты можешь опаздывать сколько угодно, но не сегодня, не сейчас. Умоляю. — Успокойся, Джексон, — на выдохе просит друг и открывает окно, пропуская в машину теплый летний ветер. — Мы уже едем, — телефон выключается и Джебом убирает его. Парень, кажется, вдыхает в себя этот новый день, пропуская насквозь, медленно прикрывая глаза. «Быстрее бы доехать. Быстрее бы долететь» — думает он, не обращая внимание на бьющийся в лицо ветер и испорченную прическу.***
Вся эта суматоха из-за того, что двое парней — Им Джебом и Джексон Ван, решили покинуть своё родное гнёздышко под названием «Сеул» и отправиться в большой путь, создавать то будущее, которое они так для себя хотят. Америка лучший вариант, для молодых людей стремящихся к большим переменам. А из городов, конечно же, выбрать захотелось столицу. — Что это ты в Вашингтоне забыл? — отец Джексона смотрит строго, исподлобья, демонстрируя взглядом всё своё недоумение. — Счастливую жизнь, — Ван младший и так никогда не ладил с отцом. Больше всего на свете, ему хотелось сбежать от глубокопочитаемого (нет) родственника. Конечно, уважение он имел к тому, кто все эти годы прокармливал его, одевал, позволял существовать, но дальше уважения это чувство никогда не заходило. — Твоя жизнь всегда будет дерьмом, куда бы ты не пошёл. Думаешь справишься с тем, что ждёт тебя на твоём пути? Без меня ты и день не проживёшь, так ты всё ещё хочешь сбежать? Не надоело получать по голове всем, что попадётся под руку? Мне из тебя снова всю дурь выбить, как когда ты был младше? — Отец.. я.. — Закрой свой рот, твои слова не имеют значения, — мужчина говорит грубо, даже не задумываясь о том, какую сейчас причиняет боль своему сыну. Он всегда был жесток к ребёнку, незаконно рождённому по его вине. Вместо того, чтобы отвечать за свои ошибки, Ван решил относиться к своему чаду, как к монстру, посланному ему в наказание. — Мне всё равно, что ты говоришь. Я не ребёнок, — у Джексона голос дрожит, но он твердо готов отстаивать своё мнение. Ведь сейчас решается его судьба. — Все твои избиения, ругательства и оскорбления, которые я получил в свой адрес, я оставляю в прошлом, прямо сейчас. На твоей грёбаной совести, — голос низкий и хриплый от чего у отца бегут мурашки по всей спине. Или, быть может, это от неожиданного признания сына. — Придержи язык или я убью тебя, мразота. Кем ты себя возомнил?! — мужчина срывается на крик. — А ты?! — Джексон не отстаёт, отвечая так же, только на тон выше. — Оставь меня в покое! Я сделаю как хочу и пусть лучше подохну на улице с голоду, чем здесь рядом с тобой! Я ухожу завтра утром! Не желаю ничего слышать и, если хочешь, можешь действительно убить меня, но так я, хотя бы, буду знать, что сделал что-то для себя, по своей воле! Мужчина молчит. К чему ему такой сын? Пусть исчезнет, пусть пропадаёт, пусть сдохнет. Несчастная бездарность. — Вот как ты заговорил? Ты знаешь сколько я тратил на тебя, сука, — он сокращает расстояние, но останавливается не подходя слишком близко. Джексон кулаки сжимает и молит дать себе сил, чтобы пережить этот кошмар. Этот мужчина, он для него не просто человек, с которыми он делил крышу, но и настоящий маньяк во плоти. Сколько раз уже он пытался сбежать от него? Считать надоест, но Джексон и Джебом помнят абсолютно каждый раз. Они помнят, как впервые Джексон прятался под кроватью друга. Были крики и слёзы, но семья Има ничем не могла ему помочь. Переубедить свирепого родителя было невозможно. Второй случай, когда Ван прятался под мостом. Им об этом уже не знал. В тот день тоже всё пошло по наклонной. В пятый раз Джексон был опытнее, собрал все вещи и убежал на вокзал. Джебом помог с деньгами и едой. Хотел сесть на поезд и пропасть навсегда, но позабыл, что у отца везде есть связи. А сейчас он стоит перед этим человеком, переливаясь всей той ненавистью, что так долго копилась. Больше не будет. — Уходи. Я клянусь ты пожалеешь об этом дне, — Ван старший кивком указывает на дверь, приказывая тем самым проваливать. — Я соберу все свои вещи. — Забери всё, связанное с собой в этом доме. Я сожгу абсолютно каждую вещь, которая будет напоминать о тебе, — его голос снова спокоен. Он присаживается на диван, положив ногу на ногу и молчит. Молчит, словно происходящее его никак не касается. Включает телевизор, а сын стоит и просто смотрит, игнорируя слёзы текущие по щекам. Вряд-ли это контролируемо. — У меня никогда не было отца, — шепчет он, скорее сам себе и действительно проваливает. Только на утро. Всю ночь парень провёл в своей комнате, не выходя из неё совсем. Так начиналась другая жизнь.***
— Я же сказал, что не опоздаю! — радостный Им подбегает к другу и кладёт руку на плечо. Тот лишь очень громко выдыхает, обрадованный появлением друга и даже лезет с обнимашками. — Наконец-то ты здесь, — Ван прижимается ближе, кладёт голову на чужое плечо. Вокруг ужасно шумно. В этом человеческом котле кипит жизнь, полная разных людей, историй и судьб. И они здесь, создают свою историю. Свободные. Джексон так хотел этого, а сейчас не верит, что правда уже в шаге от счастливого себя. Сколько лет они копили эти деньги, работая на самых разных подработках? На многих за раз, причём. К счастью, семья Има лишь поддержала его новые начинания и родители даже помогли чем смогли финансово. Ван всегда испытывал белую зависть к их уютному гнёздышку и, хоть друг и говорил, что он один из них, конечно же тот не чувствовал себя таковым. — Ладно, когда я врал о чём-то? — дуется Джебом, пытаясь отстранить друга. — Давай вспомним те тысячи случаев, когда ты приходил невовремя. — Только не это. — И это я скромно выразился. Правильнее было сказать, клал то, что у тебя в штанах на время и нагло досматривал свои сны. — Да пошли уже! Хватит меня винить, — не сказать, что Им обиделся. На правду не обижаются и он это понимает. Просто, друг, на самом деле, прав. Вечные опоздания Джебома стали уже привычкой. Учителя даже привыкли к его появлениям на второй, либо третий урок. Странно, что его никто не трогал. Всегда обвинения падали на бедный будильник, который по утрам нагло выключался самим же обладателям и бывал удачно проигнорирован. А если точнее, послан нахер. И так продолжалось последние три года. Наконец школа окончена и можно свободно дышать. Сейчас лето — время наслаждаться своей юностью. Двадцати летние парни именно этого и хотят. Поэтому, прямо сейчас, они находятся на борту самолёта, присаживаются на свои места и смотрят друг на друга с волнением во взгляде. Всё таки никто из них никогда в самолёте не летал. Железная птица начинает полёт, оставляя, кажется, все былые проблема на взлётной полосе.***
— Я, вроде бы, понятно выразился. Выплачивай арендную плату вовремя, или я вышвырну тебя отсюда, — мужчина резко забирает деньги из рук молодого парня. — Чтобы больше никаких задержек. Тот лишь кивает смотря в пол и тихо прощается, когда хозяин квартиры идёт к выходу и хлопает дверью. Ёндже наконец выдыхает с натяжкой, радуясь тому, что в ближайший месяц не будут поступать звонки от этого мудака, с просьбой выплатить деньги. Он идёт на кухню, после чего заваривает себе чёрный чай. Парень присаживается за стол, за которым сидел так же несколько минут назад, пока в квартиру не ворвался тот мужчина. Хорошо, что быстро ушёл. Брюнет берёт ручку и продолжает дописывать свою песню. Сейчас он работает над нотами. Наброски текста уже имеются, но не сказать, что музыкант ими доволен. Чхве редко когда бывает доволен своей музыкой, но наслаждаться он ей умеет. Гитара, в прямом смысле, лучший друг Ёндже. Парень, не имеющий ни одного родного, близкого человека, так привязан к неживому инструменту, что со стороны это может показаться странным. — Хм.. думаю, это неплохо, — он берёт в руки шестиструнную подругу и начинает играть мелодию по написанным только что нотам. — Хорошо, — сам себе уточняет Ёндже и приподнимается, дабы пойти и переодеться. Пора выходить. Сегодня хорошая погода, чтобы спеть.***
Новая страна, новый город и новые эмоции ребят, наконец покинувших аэропорт и приехавших на свою, тоже новую, квартиру. — Вот ключи, — американец лет тридцати, по имени Джонатан, приятно улыбается и отдает небольшую связку в руки Джексона. У мужчины голубые глаза и светлые волосы, такую внешность Им и Ван считают особенной. — Спасибо, — Джексон кланяется, улыбаясь в ответ не менее шире. — Добро пожаловать, надеюсь вам здесь понравится, парни, — он хлопает обоих по плечу. — Спасибо большое, — на этот раз благодарит Джебом, который рад не меньше своего друга. — Квартира хорошая. Не сказать, что совсем новая, но вам пойдёт, думаю. Здесь все удобства. Не разочарует, уверен, — напоследок говорит Джонатан и покидает помещение, на прощание пожав ребятам руки. Джебом и Джексон абсолютно согласны с хозяином квартиры. Есть где жить, где спать, где мыться — значит всё просто отлично. Через полчаса квартира бывает заполнена всем, что привезли парни с собой. Посуда и еда на своих местах, одежда тоже, обувь и прочее. Вану безумно нетерпится выйти на улицу и прогуляться, поэтому сильно торопит друга, прося того, быстрее закончить с обстановкой вещей. Джебом и сам торопится, но тяжело вздыхает каждый раз на «хватит копаться, живее давай». Ближе к закату они наконец заканчивают, переодеваются в более дорогую одежду и покидают дом. Выглядят парни довольно неплохо. Джексон зачесал назад свои каштановые волосы, открывая вид на красивый лоб, а Джебом же предпочёл оставить чёлку как есть, закрыв даже половину глаз волосами тёмного цвета. — Твой образ нагнетает, — Ван оценивающе смотрит на друга, приподняв одну бровь. Тот идёт рядом весь в чёрном и закатывает глаза. — А ты выглядишь так, будто пытаешься подцепить кого-то. — Так я и не отрицаю, — хитро улыбается Джексон. Компания остаётся довольной той улицей, на которой теперь проживает. Они решают прогуляться просто по городу. Не важно куда идти. Главное свой адрес не забыть. Проходит час, как эти двое скитаются по Вашингтону. Надоело? Ни капли. Здесь везде есть на что посмотреть. Если не достопримечательности, то люди. Каждый человек здесь словно из какого-то фантастического фильма вышел. Они всё ещё так довольно улыбаются. — Конечно, живи я в Америке, в свободной стране, всю свою жизнь, я б тоже по пустякам улыбался, — подчеркивает Ван и выпивает недавно купленный напиток. Сегодня очень тепло, но домой идти всё равно не хочется. — Так ты и так всё время зубы на показ выставляешь. Тебе и Америка не нужна, — они доходят до какого-то моста. Здесь не ездят машины и люди толпятся. — На что они смотрят? — удивлённо спрашивает Джексон, показывая на толпу пальцем. Джебом обращает на это внимание, после чего слышится пение. — Видимо, уличный музыкант, — предполагает Им. — О, люблю такое. Подойдём поближе, давай, — Джексон тащит за собой друга и через время они оказываются, так сказать, на первых рядах. Им пытается отцепить Вана от себя, но тот отпускает с трудом и когда, наконец, ему удаётся выбраться из хватки друга, он обращает внимание на этого музыканта, с таким поразительным голосом. Парень азиатского происхождения, стоит с гитарой в руке и играет на ней так ловко, что глаз отводить не хочется. Джебома это как-то завораживает. Голова его пустеет, а всё внимание направляется на этого молодого человека. Его голос звучит, как что-то прекрасное. Им сравнивает в своей голове этот голос с холодным утренним дождём. Неизвестно, почему так. Сам музыкант смотрит лишь на свои пальцы, ловко играющие на струнах душм находящихся здесь людей. Они все очарованы. Рядом лежит шляпа, в которую каждые три секунды отправляются деньги. И это довольно большие купюры. Ёндже сосредоточен. Его губы мягко движутся, щёки красные от такого внимания, но голос не дрожит. Тёмные волосы парня опущенны на лицо, почти скрывая этот прекрасный вид. У Джебома сердце бьётся в такт этой замечательной песне и в голове он обещает себе обязательно спросить, как же называется эта песня и автора. Он не может понять, как у такого, на вид хрупкого, человека, может быть такой громкий голос. Им смотрит и слушает, проникаясь в эту атмосферу каждой клеткой своего тела. «Его взгляд такой грустный» — думает он и ждёт, пока парень закончит петь и хотя бы раз посмотрит в его сторону. Но этого не происходит. Песня заканчивается, а публика аплодирует. Музыкант скромно кланяется, забирает шляпу, после чего убирает гитару в чехол. — Было очень здорово. Ну что же, пошли? — Джексон смотрит на друга, что всё ещё смотрит на Ёндже и недовольно хмыкает. — Оглох? Эй! — Джебом пугается и наконец обращает внимание на него. — Чего орёшь? — Я думал тебя заклинило, — смеётся Ван. — Ты так замер, аж страшно стало. — Боже, — Джебом замахивается на друга, но не бьёт, так как тот отбегает на расстояние. — Что ты за мужчина, раз ударить не можешь? — Джексон издевается, бегает вокруг Има и думает «лишь бы действительно не отхватить какого-нибудь пенька» Джебом в свою очередь просто ждёт, пока тот прекратит. Он знает заморочки своего друга. Поиграется и перестанет. Наконец Ван успокаивается от холодного взгляда друга, подходит ближе и заключает того в объятия. — Выглядишь как кот, которого не покормили. Не смотри так, а то в моей голове всплывают слова «смерть близко». Я ещё молод. — Хватит, Джек, отпусти уже, — Им отмахивается от наглеца и смотрит на место, где несколько минут назад стоял музыкант. Но теперь его там нет. И поблизости нигде тоже нет. Джебом удивлённо смотрит в стороны, но не может уловить того самого человека в людях, что ходят вокруг. — Что ты..? — недоумевает шатен, но его перебивают. — Куда он исчез? — Кто? Певец? — Да, — Джебом кивает быстро. — Наверное ушёл домой. Ты чего такой дёрганный? Ты знаешь его? — Нет. Просто. он мне понравился, — тихо выдаёт Им и лишь когда друг начинает смеяться понимает, что ляпнул. — Нет-нет-нет, я хотел сказать песня! Мне понравилась песня! Хотел спросить название! — начинает оправдываться брюнет, но Ван всё равно смеётся. — Ладно, будем считать, что ты оговорился, — наконец успокаивается Джексон. — А теперь, давай сходим в клуб.