Эти крылья не мои, я не могу их расправить. Крылья не мои, я никогда не взлечу. Крылья не мои, я не могу их расправить. Крылья не мои.
***
У Лебедева были большие, русые, сильные крылья с длинными мягкими перьями, в которые любимая постоянно зарывалась своими длинными холодными пальцами, вызывая волну мурашек. Именно ей он их и отдал. И понял, что потерял жену еще раньше, чем ему об этом сообщили. Спину жгло, будто вырывало лопатки, и Лебедев не мог заставить себя собраться, метаясь в бреду по кровати и сосредотачиваясь лишь на Юльке, что ухаживала за отцом и так доверчиво прижималась к нему каждый раз, когда Валентин Юрьевич приходил в сознание. Новые крылья росли будто с неохотой. Ее же, Юлькины, были белейшими и пушистыми, небольшого размаха, но если сложить, то закроют хрупкую фигурку полностью. Будто щит эдакий. Она еще никому ни разу не отдавала свои крылья, да полковник надеялся, что и не отдаст. А потом появился он. Ткачев Артем Романович. Лебедев помнит до какой боли стискивал челюсть, устав пререкаться с дочерью, что вознамерилась этому щенку подарить свои крылья. Своих, говорит, у него вообще не было. Как так Лебедев не представляет, но что-то такое слышал, разве что не мог вспомнить с чем обычно связано. Да и не интересовал его Артем если честно. Только жизнь завертелась и так люди узнали, что у инопланетян крыльев нет. Ну как они, скорее уж он, Лебедев, узнал, да и на примере одного-единственного внеземного существа, Хэкона. И все бы ничего, Лебедев даже немного расслабился — Артем в разборки с «Харитошей» не лез, а тот своих перьев не имел, а значит и принять не мог. Но, как оказалось, полковник ошибся. Он до сих пор помнит, как ужас, смешанный с почти яростью пробежался электрическим разрядом по его сознанию, когда эти крылья раскрылись за спиной Хэкона, а Юлька, дурочка, стояла да улыбалась. Валентин хотел было что-то сказать, но как-то резко сдал. Он даже не помнил, как и почему оказался около мастерской, но обжигающий и удивительно качественный алкоголь из каких-то Ткачевых запасов подействовал расслабляюще и мозги на удивление прояснились. Потеряли логику, но обозначили главные проблемы. И Лебедев многое рассказал, чего не позволял знать никому, в себе держал все эти годы. Что на него так подействовало — открытый доверчивый взгляд светлых глаз или чувство отчаяния, переполнившей душу, Валентин точно не знал, но уже через час-полтора тупо смотрел в потолок, нагло заняв весь скрипучий диванчик. Артем был где-то рядом, сбоку. Удивительно притихший, и та тишина начинала давить, давая вновь ощущение одиночества. -Знаете, почему у меня нет крыльев? Да и не только у меня, сейчас это блядски распространено, — Артем со стуком опустил стакан на столик и Валентин заинтересованно к нему повернулся. Он так и не заинтересовался этим вопросом, приняв как факт. — А это, буквально, от нервов. Врачи говорят, что организм противится росту крыльев из-за пережитого стресса, что блять охуительно логично. Возьмите любого детдомовца — нет у него перышек. И не будет. А Юлька ваша, думаю, будет счастлива. Она на вас, Валентин Юрич, похожа больше, чем вам кажется, и не думаю чтобы такая девчонка кому попало отдала бы свои шикарные крылья, — залпом осушив остаток коньяка на дне стакана, Ткачев откинулся в кресле. Теперь его очередь сверлить взглядом стену. -А если бы они у тебя были? -Что? -Крылья. Если бы они вновь могли у тебя вырасти? — Лебедев не знает почему спрашивает это, но чертановский гопник, казавшийся уличным щенком, вдруг приобретает смысл. «Он же не просто таким стал, — нашептывает Валентину внутренний голос, — Должно же было что-то довести». И Валентин почему-то чувствует какую-то связь между ними. Брошенные, покалеченные. Какая разница, что взгляды на некоторые вещи у них диаметрально различны? Как там сказал Ткачев? «Похожи больше, чем думает Лебедев»? Они, вероятно, тоже. Конечно, просто так смириться с происходящим, с возникшим…еще не чувством, но идеей. Идеей впустить кого-то в свою жизнь и если не как сердечного друга, но как близкого человека. Иначе Лебедев не может объяснить почему вдруг предлагает Артему место под своей крышей. Место рядом. А Артем не думает вовсе — соглашается. Он давно понял кому бы отдал свои крылья, если бы они у него были. Лебедев еще узнает много нового о нем.