Наказание

      Часы что весели прямо над зелёной поцарапанной доской тихо тикали. Стрелки неспешно шли, заставляя думать, что само время замедлилось. В воздухе царил покой и тишина, а из приоткрытого окна на втором этаже было слышно шелест и аромат цветущей вишни, что росла на школьном дворе. Класс был пуст по причине того что занятия уже давно закончились и все разбежались по домам, но нарушителей это не касалось. Сегодня я как обычно осталась после уроков из-за одного индивидуума, который вечно впутывал меня в какие-то передряги. Дежурный учитель — тот, кто определял наказание для меня и остальных сегодня решил, что я и мой проблемный одноклассник поможем убраться в школе, но по факту мы устроили первый выходной в этом году для нашей уборщицы. Я сидела за старой облезлой партой, держа мокрую тряпку в руках и смотря на нежно-розовый закат, и едва видные пыльные звезды, что ещё не обрели чётких очертаний. Бронзовое солнце опускалось за горизонт, меняя окраску неба каждую минуту и уступая ночи своё место. Идиллию прервал Адам, распахнув белую дверь в класс ногой, издав при этом сильный грохот, от неожиданности я даже вскочила на твёрдом деревянном стуле и направила недовольный взор на него.       Он внёс зеленоватое ведро, наполненное до краёв водой, и поставил его на скрипучий линолеум, попутно выплеснув половину на пол. Я закатила глаза: быть таким неуклюжим ещё нужно уметь. Взяв швабру, которая представляла собой длинную отшлифованную палку, на конце которой был прикреплён ещё один кусок обработанной древесины, он накинул только вымытую тряпку: сшитые между собой остаточные лоскутки ткани. Парень стукнул нею по полу, и она издала чмокающий, мокрый звук затем он начал хаотично и непродуктивно водить ею по напольному покрытию развозя всю грязь. Этот богатенький бездельник видимо никогда не занимался уборкой, так как все его действия указывали на его неуклюжесть и неопытность в этом деле. Рукава его белой полупрозрачной рубашки были небрежно закатаны до локтей, что бы предотвратить контакт одежды с водой, это напоминало мне о детстве… Адам всегда отказывался носить одежду с длинным рукавом, когда был младше ведь над ним раньше смеялись из-за его тонких и женственных рук, но если взглянуть на них сейчас то единственный эпитет, который им бы подошёл — мускулистые. Неожиданно он упустил швабру из рук, и она упала с ошеломляющим, громким звуком.       —Я не хочу больше заниматься уборкой школы! — простонал он, закрывая своё лицо мозолистыми, исполинскими руками, а я лишь издала краткий смешок. — А ты вообще ничего не делаешь, а лишь бездвижно сидишь и наблюдаешь за пейзажами за окном. Мы оба наказаны, а всю работу выполняю лишь я один!       —Ты сам в этом виноват! Каждый день ты вытворяешь что-то из ряда вон, что бы задеть и расстроить меня, а я лишь высказываю своё негодование в словесной форме. Я не виновата в том, что у тебя нет даже базовых коммуникативных навыков! Мне порой, кажется, что твой уровень интеллекта не возрастал с класса так четвёртого — прикрикнула я на Адама и бросила в него тряпку, от которой он, к сожалению, уклонился.       —Как раз я использовал только слова сейчас в отличие от тебя! А что на счёт того раза когда ты дала мне пощёчину при всём классе?! Это конечно было не так уж и больно, у тебя слишком маленькие и дряблые ручки, что бы причинить боль, и я вообще удивлён, что ты достала до моего лица с твоим-то карликовым ростом, но это же такое унижение. Ты подняла на меня руку только из-за невинной шалости, каким образом твоё наказание не является заслуженным? — он громко и агрессивно говорил, что даже от его грубого с хрипотцой голоса по телу пробегали сотни мурашек, взбудораживая каждую клеточку тела. Адам обильно жестикулировал, выказывая своё недовольство, иногда перекатываясь с бедра на бедро.       —Невинная шалость, ты это серьёзно или просто опять издеваешься?! — громко крикнула я, вскочив со стула попутно сбив его на пол, и хлопнула по парте руками. Я вскипала от ярости и мне хотелось спустить его вниз по лестнице в тот же самый момент, как он открыл свой непристойный, знавший только бранную лексику, рот. — Ты написал на доске в нашем классе баллончиком с краской: «Одри грязная шлюшка!» Ещё и умудрился развесить фотографии обнажённых девушек с моим приклеенным лицом — это видел каждый в школе, а эта позорная надпись оставалась на своём месте целый день!       —Господи, это же всего лишь прикол! Тебе же всегда нравились мои шутки, но видимо тебе нравится они до тех пор, пока не начинают подшучивать над тобой! —он издал резкий, схожий с лаем собак крик и указал на меня пальцем. — Неужели я пошатнул твоё самолюбие, мисс идеальная успеваемость? — саркастично проговорил он и выдал свою самую мерзкую ухмылку.       —Нет, мне не нравиться твои унизительные «приколы»! Мне нравились наши добрые шутки, а не оскорбительные ущемления! — я рухнула на стул, закрывая ладонями моё истерически расстроенное лицо. Глаза накрыла пелена холодных минорных слёз. — За что ты меня ненавидишь? Я искренне не понимаю ведь… я ведь…       —Постой, я тебя ненавижу? Это ты начала меня избегать с начала средней школы и бросать эти презрительные взгляды, прекратила отвечать на звонки. — Он нежно, но с долей возмущения проговорил это. Я подняла на него зарёванные глаза полные искреннего непонимания. — Почему ты выглядишь такой удивлённой? Ты сама перестала вообще как-либо контактировать со мной, так что сама виновата во всём, что получила, ведь ты начала распускать те неправдивые и абсолютно необоснованные сплетни про меня.       —Что ты несёшь? Я потеряла телефон, поэтому и не отвечала, а не начинала с тобой говорить в школе, потому что ты в первый же день пришёл с новой компанией и даже и взгляда на меня не проронил, вот я и подумала, что ты больше не хочешь со мной иметь никаких дел. — Вытирая слезы, сказала я. Теперь он стоял ко мне ближе, опираясь массивными руками на парту. — Но я не понимаю, о каком слухе идёт речь?       —Что я гей. Вся школа на протяжении трёх лет считала меня нетрадиционной ориентации, пока я не начал встречаться с Мэдисон, ну той обаятельной блондинкой из параллельного класса. Ты просто не могла не знать, это было самой обсуждаемой темой нашего класса и все вокруг говорили: «Неужели он гей?! Как жаль, что такой писаный красавец дефективный». — Он уморительно парадировал писклявые отрывистые голоса здешних сплетниц. Я громко засмеялась, хватаясь за живот.       —Как они могли вообще подумать об этом! Неужели они не видели как ты ухлёстывал за старшеклассницей в шестом классе, а она всегда отнекивалась под предлогом того что парни помладше её не интересуют, но на самом деле ты вёл себя как высокомерный малолетка считающий что уже достаточно взрослый. Ты тогда ещё носил серебристую серьгу в ухе, считая себя крутым и зрелым. — Сказала я, смотря в его серебристо-топазовые глаза с золотистым вкраплением. Они были похожи на мелкое озерко, в котором можно было разглядеть песчаное дно. Его очи никогда и не от кого не могли утаить истину или срытые мотивы, ведь он был открытой книгой для каждого желающего её прочитать. Это мне в нём и нравилось, ведь он не пытался производить впечатление скверного парня, которому мир по колено, а просто всегда оставался сам собой.       —Прости, — тихо промолвил он и отвернул голову от меня в сторону окна, за которым на город уже опускалась непроходимая тёмная мгла. Фонарь у школьных ворот уже начал слабо освещать дорожку своим белым свечением, а окошко в нашем классе помогало осиять безмолвную, пустую улицу — мне стоило заговорить с тобой в тот день… или в какой-либо другой, но я этого не сделал. Я такой дурак!       —Мы оба с тобой дураки. Мне тоже нужно было дать тебе по лицу! Видать твой мозг вернулся на место, я так по тебе скучала! — Я захихикала и крепко обняла его за шею руками, он последовал моему примеру и положил свои руки мне на талию и крепко прижал к себе. Моя голова лежала у него на груди я слышала, как бьётся его сердце и ощущала тепло от его тела. Моя душа улыбалась, а я надеялась, что это мгновение продлиться ещё немного…       —Давай сходим куда-нибудь, когда закончим с уборкой? Ты была в том кафе возле…