Тяжелый случай

Намджун задолбался. Так, что нестерпимо хочется бросить телефон с крыши, бросить работу - все бросить и свалить жить в пещеру. Или на необитаемый остров. Чтобы ни души вокруг, никаких идиотских звонков, просьб и поручений. Нахрен все это. Намджун сверлит взглядом вибрирующий мобильник, считает до десяти и решает, что, наверное, будет проще просто напиться. Он плетется в бар, находит Тэхена и велит ему "налить уже чего-нибудь покрепче". А потом все неожиданно заканчивается безостановочными жалобами на жизнь. Намджун ненавидит жаловаться, но Тэхен слушает, участливо кивает, не забывая подливать выпивку, думает некоторое время, а потом говорит: - Так может тебе йогой заняться? И это нереально смешно. Наверное. Намджун моргает несколько раз и на всякий случай уточняет: - Йогой? - Ну да, - пожимает плечами Тэхен, - обретешь душевное равновесие, приведешь мысли в порядок. А то ты, походу, совсем в раздрае. Рядом сидящие оборачиваются - Намджун громко ржет, чуть не смахивая стакан со стойки. - Как поза пьяного кузнечика поможет мне обрести равновесие? Серьезно, ты меня в первый раз видишь, что ли? - Это ничего, - авторитетно заявляет Тэхен, - у меня там друг инструктором подрабатывает, я позвоню ему. Тем более, - он наклоняется ближе и многообещающе дергает бровями, - кузнечики - это для дилетантов. Там есть позы куда поинтереснее. Намджун не помнит почему, но, хорошенько выпив, все же соглашается, обещая попробовать. Тэхен хлопает его по плечу, хлопает по карманам в поисках бумажника, чтобы забрать деньги за развлекательный вечер, и желает удачи. А потом запихивает ему визитку и его самого в такси, повторяя, что после йоги Намджун обязательно почувствует внутри новый источник жизни. Намджун, конечно же, забывает про обещание. Ему особо и некогда: сначала он отходит от похмелья, а потом усиленно ищет причины, чтобы не послать все к чертям собачьим, задерживаясь на работе допоздна. Когда список причин уходит в минус, Намджуну звонит Тэхен. У него на фоне играет веселая музыка, да и сам он, как всегда, звучит весело и оживленно. Будто он не человек вовсе, а какая-то машина по производству счастья. Тэхен говорит ему: - Ну что, ты там решился? Сообщает: - Тебе не отвертеться, я уже договорился и записал тебя на занятие. И под конец произносит ободряюще: - Ты не волнуйся, просто попробуй. Хосок позаботится о тебе. Намджун неуверенно мямлит что-то про отсутствующую растяжку, но Тэхен ржет "и не таких растягивали" и отключается. Это вот вообще не утешает. Намджун вертит это "растягивали" в голове и так, и эдак, посылает к черту Тэхена, его вечно довольную улыбку и йогу. И все же прется на занятие. В зале он чувствует себя, как корова на льду. Как слон в посудной лавке. Как единственный идиот среди тех, кто спокойно может согнуться пополам и достать ладонями пола. Намджун боится даже пробовать, поэтому скромно сидит где-то в углу, прижав колени к груди и стараясь казаться намного меньше. Вдруг не заметят. Когда входит какой-то качок, представляется Чонгуком и сообщает, что Хосок немного приболел и сегодня он заменит его, Намджун мысленно посылает Тэхена еще раз. Красочно и с матами. Он обещает себе больше никогда не приходить к нему в бар, никогда с ним не пить и никогда не слушать его советов, когда усаживается на коврик и наблюдает за позами, которые Чонгук просит повторить. Не так он представлял себе йогу, если честно. Намджуну кажется, что абсолютно каждый смотрит на него и на его жалкие потуги хоть как-то изобразить требуемые движения (раз уж он все-таки пришел). Намджуну кажется, что кто-то даже прыскает от смеха. Судя по всему, йога только развивает паранойю. - Я смотрю, вы совсем новичок? - раздается над головой, и Намджун вздрагивает. Он настолько зарывается в свои тяжелые и неповоротливые мысли, что не замечает, как Чонгук встает рядом. Черт. Теперь все точно смотрят на него. Не о таком звездном часе Намджун мечтал. - Вы вообще в спине не прогибаетесь, - сообщает Чонгук задумчиво, - мы уже разогрелись, так что... А то двигаетесь, как старый дед. Намджун не успевает не то, что возразить, ему даже сложно понять, чего от него хотят. Но Чонгук уже стоит позади него, кладет руки ему на плечи и наклоняет вперед. Получается, кажется, плохо. И у него, и у Чонгука. - Тяжелый случай, - комментирует Чонгук и давит сильнее. Намджун не поддается уже не только из-за врожденной несгибаемости, но и природной вредности. Чонгук пыхтит над ним, разве что ему на спину с ногами не залезает. - Может, - робко интересуются откуда-то сбоку, - тебе помочь его нагнуть? Это что еще за йога такая, думает Намджун, а потом орет на весь зал, когда его сгибают уже в четыре руки. Внутри что-то хрустит. Наверное, это вера в добрых и порядочных людей расходится по швам. - Ничего, зато потом будет лучше, - обещает Чонгук. И звучит, как маньяк. Кажется, в поход к глубинам ада Чонгук составит компанию Тэхену. Намджун почти говорит об этом вслух, даже рот открывает, но наружу вырывается только тихий болезненный стон. Судя по ощущениям, занятие длится как минимум целую вечность. И когда он начинает сомневаться, что доживет до конца, Чонгук хлопает в ладоши и благодарит всех за старания. Намджун вздыхает с облегчением, наблюдает, как все складывают коврики и всерьез и долго думает, с какой ноги ему начинать подниматься. Болит абсолютно все. - Нужна помощь? - произносит голос. Тот самый голос, что помогал его сгибать. Намджун поднимает голову и видит перед собой милого парнишку с растрепанными волосами, дружелюбной улыбкой и протянутой рукой. Мелкий садист, думает Намджун, но помощь принимает. Ему еще на работу, и вряд ли он сумеет самостоятельно подняться до завтрашнего утра. Намджун отгоняет навязчивые изображения объяснительной с позорным «не появился на рабочем месте, потому что пытался обрести душевное равновесие, лежа на полу» и хватается за чужую ладонь. - Теперь ты действительно как дед, - смеется парень, когда Намджун болезненно охает, держась за спину, - но Чонгук прав. Если заниматься каждый день, то со временем действительно станет лучше. Намджун несколько секунд размышляет, не послать ли его в поход вместе с Тэхеном и Чонгуком, но комментирует совсем не это. Обида расплывается яркой кляксой в груди и вырывается наружу донельзя оскорбленным: - Будто я приду сюда еще раз. - А зачем приходил? - удивляется парень. - Мне сказали, это полезно для успокоения души. Чуть не успокоили до смерти, - бурчит Намджун и недобро хмурится, когда тот снова смеется. - Тогда ты пришел не очень вовремя. Чонгук, вообще-то, инструктор по фитнесу. Жесткий парень вообще, на него даже свои с опаской посматривают. Кстати, я Чимин. Намджун зависает, формирует в голове мысль "Тэхен - хитрожопый мудак" и пожимает протянутую руку. - Намджун. С Чимином им оказывается по пути. Намджун действительно ощущает себя стариком с богатым списком хронических заболеваний в больничной карте, а Чимин хихикает, то и дело поддерживая его за локоть. Разговор складывается удивительно бессмысленный, Намджун говорит про кузнечиков, судьбу, про то, что не зря качалки его никогда не привлекали, и совершенно не замечает, как Чимин провожает его до самого дома. - Ты приходи еще, - просит Чимин, улыбаясь снова - он вообще много улыбается, - Хосок не такой, тебе обязательно понравится. Намджун непроизвольно улыбается в ответ и обещает подумать. Он валится на кровать, достает вибрирующий телефон и чуть не рычит, читая "ну как, занятие получилось веселым?" от Тэхена. Нет сомнений в том, что все знал. В конце концов, он всегда все знает. Следом приходит "забегу к тебе завтра" с кучей сердечек, и Намджун устало кидает телефон куда-то себе в ноги, чудом не заезжая по пальцам. Он бы обязательно позвонил и сказал ему пару ласковых, если бы не был уверен на сто процентов, что этот говнюк уже отключил телефон. У него же бар, любимая работа, все дела. Утром Намджуна посещает неожиданное осознание: он больше не дед, он старый и потрепанный жизнью мешок с картошкой. Самоосознание накрывает с головой, почти вводит в экзистенциальный кризис, но от такой важной вещи Намджуна отвлекает дверной звонок. Он еле-еле открывает дверь Тэхену, и тот, пользуясь его беспомощным состоянием, комментирует: - Я вижу, вчерашний вечер удался. Намджун бы обязательно все ему объяснил, показал бы наглядно, смоделировал бы ситуацию, полностью вживаясь в роль "милого Чонгукки", показывая, что такое настоящее веселье. А то ведь так нехорошо получается, не по-дружески – чувствовать это одному, но он только устало плюхается в кресло. Отголоски счастья все еще пульсируют в мышцах. Тэхен плюхается рядом прямо на пол. - Ты козел, - сообщает ему Намджун новость. - Неправда, - мотает головой тот, - посмотри, даже одно занятие принесло тебе в жизнь что-то новое. Ну конечно. Умирающее тело - это действительно то, что нужно. Прямо больше всего не хватало. Намджун мрачно хмыкает, напускает на себя побольше снисхождения и почти закидывает ногу на ногу – с важным и надменным видом, как обычно – но что-то идет не так. Мышцы яро протестуют против любых движений, и от громкого оха Намджуна удерживает лишь любопытный тэхенов взгляд. Тот еще стимул заткнуться. - Тут главное - не останавливаться, - уверяет Тэхен, - серьезно. Не бросай на старте. Намджун вяло огрызается, хочет сказать категоричное и уверенное нет, а потом вспоминает милую чиминову улыбку и осекается. Чиминова улыбка говорит "приходи, пожалуйста", и кто Намджун такой, чтобы отказывать. - Будешь должен мне выпивку, - говорит он. И, да, идет на занятие. Предварительно раз десять спросив у Тэхена, точно ли в этот раз будет Хосок. Неприятно признавать, но Чонгука он, кажется, боится. Чимин приветливо машет ему рукой и зовет сесть рядом. Говорит, что очень рад, что Намджун все же пришел, и улыбается настолько ярко, что, кажется, где-то неподалеку слышится хор ангелов. Намджун не то чтобы религиозен, но на душе становится немного светлее. По крайней мере, страх перед качками из фитнесс-клуба уходит на второй план – даже Чонгук, на секунду заглянувший в зал, не омрачает ситуацию. Хосок действительно совершенно другой. Не мускулистый и хрупкий, он треплет недовольного Чонгука за щеки, шутливо тыкает в ребра, и Намджун немедленно проникается к нему безграничным уважением. Успокаивается, ощущая недавнюю психологическую травму чуть менее остро. Намджун даже увлекается процессом и забывает про то, что наверняка выглядит, как тот самый пьяный кузнечик, пытаясь повторить хоть что-то. Хосок говорит "главное, чтобы вам нравилось, иначе зачем вы здесь", и Намджун верит. Старательно тянется, глубоко дышит, пытается очистить разум. Отдается делу полностью, но все равно чувствует себя немного неловко, глядя на остальных. Особенно на Чимина, который больше похож на чудо, отбившееся от балетной труппы. Намджун и не предполагал, что люди могут так сгибаться. - Хочешь, - предлагает Чимин, когда они снова вместе идут с занятия, - я помогу тебе с растяжкой? Ничего такого, а ты будешь чувствовать себя увереннее. Намджун любит уверенность. И тут, по сути, вообще без колебаний – Хосок слишком часто ерошит ему волосы и хвалит: "молодец". И звучит это как: "ты пытался". Намджун вроде понимает, что ему не дано, но гордость диктует свои правила и – вызов принят. Он смотрит на Чимина, переминающегося с ноги на ногу и усиленно разглядывающего подъездную лампочку за намджуновой спиной, и тщательно взвешивает все "за" и "против". С распределением Чимина возникают большие сложности – ни в какую из колонок он однозначно не попадает. Для "за" он слишком пластичный – Намджун предпочитает не светить своими слабостями перед прекрасными людьми. Для "против" тот, опять же, слишком прекрасен и… Чимин, не вытерпев, аккуратно переспрашивает "ну что?". И чего тут думать, в самом деле. Даже если эта дурацкая растяжка ему абсолютно не нужна. - Я часто работаю допоздна, - говорит Намджун зачем-то. - А я учусь, - отвечает тот и обезоруживающе улыбается, - но, все-таки, йога два раза в неделю - это очень мало. А у меня есть ключи от зала. Чимина два раза в неделю, если честно, тоже очень мало. Поэтому Намджун по-идиотски расплывается в улыбке каждый раз, когда замечает его возле входа в спортивный комплекс. Наверняка, потому что он очень заинтересован в йоге. Ведь именно для этого они и встречаются чуть ли не каждый день: Чимин не устает помогать и терпеливо объяснять, когда у Намджуна что-то не выходит. Ничего лишнего. Не выходит часто, и Намджун психует. И все еще пытается понять, зачем на это подписался. Тэхен ржет и говорит, что это полезно для здоровья. Намджуну плевать на здоровье – ну не такой же ценой – но он согласно кивает, потому что: Чимин делает выпад вперед, приседая и показывая, как надо, и Намджун зависает. Это, если честно, уже ни разу не йога, но Намджун согласен и на боль, и на раненую гордость. У Чимина очень классный зад. Класснее всего, что Намджун когда-либо видел. - Это нехорошо, - говорит себе он и умывается, пытаясь прогнать картинку из головы. Это сложно. Боже, Намджун, о чем ты думаешь. Тэхен, оказывается, тоже знает Чимина. Намджуна это почти не удивляет, зато его брови ползут вверх, когда тот заявляет: - У него все еще классный зад? – и глупо смеется. Намджун усиленно старается сохранить невозмутимость и не сказать ничего, что смогло бы выдать его мысли на этот счет. С другой стороны, это же Тэхен. - Откуда ты его знаешь? - подозрительно интересуется Намджун и залпом опустошает стакан. Постоянные завалы на работе все еще упрямо приводят в бар, ставший уже почти родным. Он бы и жил здесь – выпивка всегда наготове, дорога к офису короче. Только вот вряд ли удастся позаниматься йогой. Если только прямо на стойке. Тэхен подливает ему еще и удивленно отвечает: - Так они же с Хосоком часто зависают. Хип-хоп, танцы, все такое. Скоро вон у них какой-то там конкурс. - А зачем йога Хосоку? - ошалело моргает Намджун – у него в голове вереница из класснозадых Чиминов и Хосоков, которые громко смеются и наглядно объясняют, как лучше всего закидывать ногу за голову. А потом показывают. Не то чтобы Намджун был к этому готов и вряд ли будет когда-либо. В общем, Намджун сейчас уже не то чтобы очень хорошо соображает. - Не знаю, может, развлекается так, - пожимает плечами Тэхен. Пока тот отходит к другим посетителям, которые просят "если можно, какой-нибудь вкусный синенький коктейльчик", Намджун снова выпивает залпом и крепко задумывается. Кажется, друзья у Тэхена какие-то ненормальные. Намджун не в счет - в конце концов, должен же быть и кто-то относительно здравомыслящий. С работы снова звонят, снова чего-то хотят, и Намджун снова чувствует себя задолбавшимся. - Эй, тебе Чимин нравится, да? - вырывает его из размышлений голос вернувшегося Тэхена. Намджун не давится лишь чудом. - Это ты к чему? - грозно интересуется он, поднимая на него тяжелый взгляд, про себя лихорадочно раздумывая, когда и где он успел выдать себя. - Ни к чему, - широко улыбается тот, - просто тебе домой пора, а то завтра не сможешь стоять на ножках ровно. Намджун думает, что Тэхен охренел, когда тот практически выталкивает его из бара со словами "Чимин не обрадуется, если завтра ты будешь вялым", но по дороге домой мысленно соглашается. Чимин действительно замечательный. Намджун смотрит, как он улыбается, смеется, рассказывает ему про то, как Хосок однажды стремно пытался подцепить девушку, и упорно игнорирует мысли о классной заднице. Нет. Классный зад - это классно, но мысли о нем только все портят. Намджун не хочет, чтобы все было так. Он вообще не знает, чего хочет, когда предлагает Чимину заглянуть в какое-нибудь кафе на чай после того, как они заканчивают свои упражнения. В голове тэхеново "нравится, да?", и Намджун упрямо отмахивается от всего этого. Конечно нравится, ну и что? В голове всплывает неуместное “а потом они заварили чай”, и Намджун очень хочет врезать себе по лицу. - У тебя и правда стало получаться лучше, хён, - хвалит Чимин, закидывая в рот печеньку, - гораздо лучше. Я так рад, что ты не бросил занятия. Намджун неожиданно тушуется. Вспыхивает, как экран его телефона – снова работа. Он пока не отвечает, отключает звук, кидает мобильник куда-то себе в сумку, делая вид, что ничего не видел. Какая еще работа, если в голове воздушный шарик, а вместо чего-то четкого и внятного выходит только жалкое "да, нет, спасибо, это все ты". Чимин вдруг тушуется тоже. У него немного краснеют щеки, и он бормочет что-то – Намджун не разбирает, ему бы сначала потушить лицо. Или перестать пялиться. Потому что, боже, Чимин очень милый. Намджуну хочется сгрести его в охапку и заобнимать полностью. Никаких задниц, просто теплый и краснеющий Чимин. Наверное, тот даже обнимет в ответ и… Намджун прощается с Чимином, приходит домой и, закрыв дверь, прижимается к ней лбом, ощущая себя подростком, который никак не может ни на что решиться. Это глупо, он же взрослый мужчина, в конце концов. Мужик, который полдня вспоминает, какие горячие ладони были у Чимина, когда он поддерживал его за поясницу, помогая подняться. Наверное, это уже клиника. Если подумать, йога вполне себе ничего. Намджуну даже начинает нравиться, но, скорее всего, из-за Чимина, который, если что, ободрит. - Если это цапля, то у нее радикулит, - хлопает он его по плечу и, улыбаясь, проводит рукой вниз по спине. Мелкий подлец нарывается, но Намджун только тяжело вздыхает. Зато он адекватный - эта мысль четко формируется, когда Хосок с дикой улыбкой делает волну всем телом, а потом устрашающе смеется и настойчиво просит повторить. Чимин и повторяет. Еще раз, еще раз. "Смотри" - говорит. Намджун следит за волной взглядом – от плеч, острых ключиц и туда, ниже – и застревает на завязках спортивных штанов, болтающихся из стороны в сторону. Это не йога, а какой-то ад. К Чимину присоединяется Хосок, и Намджун рад только одному – как хорошо, что здесь нет еще и Тэхена. Но Тэхен есть, и он зовет их к себе в бар, мол, посидим все вместе, впятером. С ними будет еще и Чонгук. Намджун делает глубокий вдох – он знает, что главное, не дать противнику почувствовать свой страх. - Ты клевый, - говорит Намджуну Хосок вместо приветствия, - так горжусь тем, что теперь ты легко достаешь ладонями до пола. Чимин ржет, пока Тэхен кривляется "мамочка так тобой гордится!" и уворачивается от хосоковой руки. Чонгук серьезно кивает, одобряя то ли хосоковы слова, то ли все происходящее, а Намджун пьет залпом, соображая – как его угораздило со всеми ними связаться. С другой стороны, выбора, кажется, не было. Потому что Хосок призывает выпить за великолепные подвиги, которые наверняка ждут Намджуна в будущем, Чонгук напоминает, что не пьет, пока Тэхен канючит "ну это же бар, я тебя бесплатно угощу, ну же" и двигает стакан к нему поближе, а Чимин украдкой гладит его по коленке, и все мысли исчезают в водовороте вечера. Однажды Чимин пишет ему, что опоздает, и приходит немного позже обычного дико голодный и со словами “универ - зло”. Он отнекивается до последнего, но урчание живота ставит в споре жирную точку. Намджун только интересуется, какую еду тот любит, звоня в службу доставки. - А на кого учишься? - спрашивает Намджун, доставая еду из пакетов. - Ничего особенного, если ты об этом. Довольно скучно и обыденно, и профессия будет примерно такая же, - отмахивается Чимин, обводя блестящим взглядом еду, - зачем так много? - Ешь, - велит Намджун и продолжает расспрашивать, - и зачем выбрал то, что не нравится? - Да все не так плохо, - уверяет тот с полным ртом, - меня все устраивает. То есть, будет какая-то гарантия, если с танцами не выйдет. С танцами у Чимина серьезно. Намного серьезнее, чем с йогой - если ее вообще можно считать чем-то важным. Тэхен говорит, что тот часто остается тренироваться в зале, чтобы отточить движения. - Мне Хосок сказал по секрету, - подмигивает Тэхен и тут же серьезно заявляет, - только ты не вздумай подаваться в танцоры, а то испортишь Чимину всю репутацию, тем более что у тебя все равно ничего не получится. Тэхен бормочет “влюбленные все сумасшедшие, знаю я тебя” и вовремя уклоняется от подзатыльника. Намджун не представляет, как Чимин умудряется успевать делать так много вещей. Потому что он сам едва успевает выжить на работе и доползти до кровати. Конечно, не считая йогу, бары, вдруг ставшие частыми дружеские встречи и Чимина. Чимина в жизни Намджуна тоже вдруг становится очень много. Как и сомнительных названий поз. - А теперь специально для Намджуна! - воодушевленно сообщает Хосок, - поза косолапого богомола! Я знаю, ты будешь лучшим! Намджун соображает, может ли вообще богомол быть косолапым, и только поэтому Хосок остается жив и продолжает заразительно улыбаться. Когда Намджун приходит в зал поздним вечером с едой, у Чимина такое выражение лица, что сердце начинает биться быстрее. Чимин удивленно крутится возле него, спрашивает “как ты узнал”, забирает пакет. И прижимается, обнимая. До Намджуна внезапно доходит, что тот ниже почти на целую голову. И тяжело дышит, потому что тренировался. И, да, что он аккуратно, но ощутимо обнимает Намджуна, прижавшись щекой к плечу. И Намджун обнимает в ответ, потому что, черт, он так давно этого хотел. Он бы вообще его не отпускал - тот в своей огромной толстовке совсем мягкий, уютный, немного запыхавшийся и разгоряченный после танцев. - Ты знаешь, что на ночь есть вредно? - говорит Чимин, запихивая в себя кусок курицы, и, немного подумав, протягивает кусок и Намджуну. Намджун точно знает, что завтра будет засыпать на работе, но он совершенно точно ни о чем не жалеет. Работа, однако, как всегда, портит все. Намджун попеременно хочет есть, спать и сдохнуть. И поцеловать Чимина. Или не только поцеловать – тот прогибается в спине со страшно смущающими звуками, а потом заставляет его делать то же самое. Намджун снова зависает взглядом на чиминовых плечах, груди, торсе, а мыслями на том, что быть таким – это какое-то преступление. Чимин злорадно хихикает, думая, что его не слышно, и в такие моменты Намджун хочет закатать его в коврик для йоги. Или прижать к стене и хорошенько объяснить, к чему приводят такие опасные действия. И ему, в принципе, ничего не мешает – его руки на чиминовой талии, чужие глаза выжидательно смотрят в его. Лучше и момента не придумать. Начальство тоже так считает, наверное, поэтому и звонит, сообщая – Намджун, тут полная жопа. Как же он задолбался, ей богу. - Расслабься немного, - меланхолично советует Хосок. Ему бы еще цветок в волосы и трубку мира в руки - он, очевидно, познал дзен. Или просто вечно обкуренный, но это же невозможно. Наверное. - Или просто напейся, - добавляет Тэхен. Чонгук рядом делает кислое лицо и говорит что-то про то, что пить вредно для здоровья. Намджун отмахивается, говоря, что ему некогда. Тэхену лишь бы содрать с него побольше денег, в этом он просто мастер. Правда, у него и выпивка отменная, а, как известно, за все приходится платить. Намджун бы очень хотел знать, кому можно отвесить крупную сумму, чтобы работать только в рабочее время, а не целыми сутками. Пока Тэхен безуспешно пытается заставить Чонгука выпить "ну хоть один шот, зачем ты вообще тогда в бар пришел?!", Чимин громко ставит стакан на стойку и заявляет: - Вы все советуете какую-то хрень, - он хитро улыбается и переводит взгляд на Намджуна, - я точно знаю, что здесь поможет. В глазах у Чимина костер и бесы, да и сам он совершенно точно дьявол – намджунова фантазия немедленно подкидывает такие образы, представлять которые лучше дома. Ночью, в одиночестве и под одеялом. Или не представлять вообще – кажется, у Намджуна слишком давно никого не было. Гребаная работа. Пока Хосок с Тэхеном улюлюкают, а Чимин, покраснев, вопит “да массаж я имел в виду, придурки, массаж, посмотрите, какие у него плечи напряженные!”, Намджун устало проводит рукой по лицу. И вздрагивает, когда чужие пальцы пробегаются по шее, а Чимин раздраженно бурчит: - Сейчас сами увидите. Наверное, лучше все-таки напиться. Тэхен пишет "жизнь всегда забирает лучших первыми", но Намджун шутку не оценивает и забывает о сообщении уже через десять секунд. Его мозг забит отчетами, цифрами, данными, которые нужно проверить по тысяче раз, чтобы убедиться – все сходится. Только вот нихрена не сходится. Поэтому помимо своих профессиональных обязанностей Намджуну необходимо выполнить еще и кармические – найти виноватых и наказать так, чтобы в следующий раз все было идеально. Какая еще жизнь, если вокруг одни идиоты. Намджун теряется во времени, в днях, практически живет в офисе и всей душей ненавидит дедлайны. Когда в глазах уже все рябит от постоянного просмотра таблиц, Намджун устало трет лицо и тяжело вздыхает, решая, что сегодня он закончит дома. На выходе из офиса экран мобильника вспыхивает, и у Намджуна дергается глаз – если придется вернуться, он просто не переживет. Замерев в нерешительности на пару секунд, он все же не выдерживает и сдается. Однако, его ждет приятный сюрприз – это сообщение от Чимина. "Ты еще на работе?" Намджун отвечает "слава богу, нет" и добавляет "как раз возвращаюсь домой", когда видит пришедший в ответ смеющийся стикер. Ему вдруг кажется, что он так давно не слышал и не видел Чимина, что даже забыл его голос, но тот пишет "о, я как раз рядом, встретимся там?", и грусть не успевает проникнуть в его сердце. А может, это все потому, что оно бьется так, будто вот-вот выскочит из груди. Чимин в огромном бомбере и с огромным рюкзаком ждет его с мороженым в руках, говорит “у тебя наверняка был тяжелый день”, и у Намджуна, который час назад был готов умереть прямо за рабочим столом, открывается второе дыхание. Они едят мороженое, наворачивают круги вокруг дома, Чимин смеется, запрокидывая голову, и Намджуна как громом поражает мысль о том, что все мучения ему нипочем, если каждый раз его будет ожидать подобная награда. Кажется, он просто по уши влюблен. - Хён, - зовет Чимин. – Хён, могу я тебя кое о чем попросить? - О чем? Чимин решительно трясет головой и спрашивает: - Можно я немного позанимаюсь у тебя? А то препод просто зверь какой-то, а я вообще ничего выучить на завтра не успел. Намджун дико устал и только поэтому он просто не может удержаться и треплет Чимина по волосам. Мягкие. Намджун почти тянется еще раз, но одергивает себя. Он сегодня какой-то странный. Это все от недосыпа. Они поднимаются к Намджуну домой, и он вдруг начинает нервничать. Он нервничает, когда они разуваются, когда проходят в комнату и садятся напротив друг друга, и потом Намджуну кажется, что он не работает, а безостановочно пялится на то, как Чимин кусает кончик ручки, как шипит себе под нос ругательства и яростно что-то зачеркивает. Шея затекает от неудобной позы - обязательно нужно было так сесть, чтобы не спалиться, ага - и Намджун думает, что да, массаж бы ему сейчас не помешал. Массаж конкретно от Чимина приравнивается к дару богов. Намджун запрещает себе превращать эти мысли в яркие фантазии, усилием воли погружает себя в работу и вздрагивает, когда Чимин чихает. - Прости, - виновато улыбается тот, и Намджун расплывается в дурацкой улыбке и умиляется - как можно быть таким милым? Сегодня он действительно очень странный. До жути. Намджун возвращает на лицо серьезное выражение и все-таки уходит в работу с головой. Перед глазами сплошные данные и цифры, и Намджун боится лишний раз моргнуть - вдруг уснет ненароком. Или собьется. Или, как обычно, начнет думать о Чимине. Думать о нем приятно, но вот работать это совсем не помогает. Когда он, наконец, заканчивает и устало потирает шею, на часах оказывается почти три ночи. Что ж, сегодня ему удастся поспать немного дольше, чем вчера. Намджун выпрямляется, потягиваясь, и вспоминает про Чимина, присутствие которого – удивительно – совсем вылетело из головы. Тот спит. Мирно посапывает, по-прежнему сидя за столом и устроив голову на руках. Намджун мысленно ругается - боже, Чимин как ребенок, мог бы отвлечь и сказать, что ему пора. Намджун не решается будить его - вдруг он из тех людей, которые, проснувшись среди ночи, больше не могут уснуть - просто накрывает пледом и выключает свет. Он снова не может удержаться и мягко треплет ему волосы. Чимин устраивается поудобнее и сонно выдыхает “косолапый богомол”. Вот же засранец, думает Намджун и хмыкает. За богомола Чимин ответит позже. А сейчас Намджуну тоже нужно поспать. Он просыпается раньше будильника, почувствовав терпкий запах кофе. Намджун зависает в первую секунду - он точно помнит, что жил в квартире один, - а потом события вчерашнего вечера обрушиваются на его голову. Он бежит до кухни почти вприпрыжку и останавливаясь у дверей. Чимин хозяйничает на кухне. Готовит завтрак. На его кухне. Намджун складывает руки на груди и прижимается плечом к косяку. Он бы, наверное, даже сфотографировал все это: утреннее солнце, играющее на чиминовых волосах, две чашки кофе на столе и, собственно, самого Чимина. Немного сонного и совсем домашнего. Намджун бы положил эту фотографию в бумажник и при каждом удобном случае хвастался всем. - Умеешь готовить? - бездумно спрашивает Намджун первое, что приходит на ум. - Я старший в семье, - хмыкает Чимин, не оборачиваясь, - чтобы выжить, пришлось учиться. Намджун явно слышит улыбку в его голосе и улыбается сам - выглядит, наверное, глуповато, но это уже неважно. Он, по-видимому, еще не до конца проснулся, потому что не видит ничего странного в том, чтобы подойти к Чимину со спины и уткнуться носом в его макушку. Он хочет делать так каждый день. А лучше по сто раз на дню. - Хён, - неуверенно зовет Чимин, - садись, я уже почти закончил. Намджуну немного неловко за свои действия, но, с другой стороны, он смотрит на покрасневшие чиминовы щеки, на то, как он украдкой смотрит на него и смущенно опускает глаза, и от всего этого ему так хорошо. Он с удовольствием поедает завтрак, нахваливая Чимина и заставляя его улыбку из смущенной превратиться в довольную, и улыбается сам. Намджун с какой-то злорадной гордостью думает, что это определенно успех. Чимин выбрал его, хотя мог бы быть с Хосоком, придумывая новые позы для занятий, или с Тэхеном, с которым у них подозрительное взаимопонимание. На худой конец, он даже мог бы быть сейчас с Чонгуком и заниматься всякими мускулистыми делами. Но Чимин сейчас с ним. Намджун чувствует себя полностью счастливым. - Хён, - вдруг серьезно говорит Чимин, и Намджун выныривает из своих мыслей, - ты еще собираешься ходить на йогу? - Даже не знаю, - медленно тянет он, делая вид, что сомневается. Чимин легонько толкает его локтем. – Ладно-ладно. Йога не так уж и плоха. Тем более, что с тобой я, может, через пару месяцев даже на шпагат сяду. Чимин округляет глаза и снова смеется. Намджун зависает, снова глупо улыбаясь и втайне мечтая, чтобы это мгновение замерло и никогда не заканчивалось, потому что ему все еще нужно на работу, где точно нет никакого Чимина и его смеха. Ну и зачем ему тогда такая работа? - Это будет просто чудо какое-то, - заявляет, наконец, Чимин и вдруг берет Намджуна за руку. – Я должен тебе кое-что сказать. Хорошее настроение сразу же пикирует на дно с высоты намджунового роста. Вот начинается. Намджун напрягается и морально готовится как минимум к чему-то очень ужасному. Например, что Чимин сообщит, что уезжает на другой конец света. Или что у него есть девушка, и он вообще не по этой части. Или Чимин скажет, что уйдет, если Намджун в срочном порядке не сядет на шпагат прямо сейчас. Последнее ужасает больше всего. - Я какое-то время не смогу ходить на йогу, - признается Чимин. – У нас с Хосоком совсем скоро конкурс, и мы решили полностью сосредоточиться на репетициях. Намджун выдыхает. Хотя бы не шпагат. Они расходятся на выходе из подъезда, и Чимин, уходя, поворачивается, снова берет его за руку и крепко сжимает. - Ты только не бросай занятия, ладно? Пожалуйста? Намджун смотрит на него и тяжело вздыхает, понимая, что абсолютно точно не сможет отказать. Чимин, видимо, понимает это как-то по-своему, и начинает бормотать что-то всего про пару недель и про "а потом я точно буду весь твой". - Заметь, ты сам это сказал, - выпаливает Намджун и тут же прикусывает язык. Судя по всему, хроническая усталость негативно влияет на его мозг. Намджун поспешно закрывает рот, опасаясь сказать еще что-то подобное, но Чимин, растерянно моргнув, смотрит на него и говорит: - Ага. Сказал. – И еле заметно улыбается. Его щеки немного краснеют, но взгляд, направленный на Намджуна, такой пронзительный и яркий, что Намджун действительно боится не выдержать признаться Чимину во всем прямо сейчас. Что ради него он будет заниматься йогой хоть всю жизнь, что готов принимать все мыслимые и немыслимые стойки и позы, если Чимин покажет, как. И да, про зад, конечно же упомянуть, потому что больше него притягивают взгляд только чиминовы глаза, губы и… - Ладно, - только и может беспомощно выдохнуть Намджун, чувствуя, как Чимин чуть крепче сжимает пальцы на его руке. Ладно. Однако у Намджуна совершенно вылетает из головы тот факт, что во фразе "у нас с Хосоком конкурс" присутствует и Хосок. Поэтому когда, все же придя на занятие, он сталкивается с Чонгуком в дверях, до него все сразу становится ясным. И почему лицо у Чимина было такое хитрое. - Ну привет, - расплывается в улыбке Чонгук - помнит, видимо, их первое занятие. Кто бы знал, что позор Намджуна так сложно забыть. Намджун скалится в ответ. В обычные дни он совсем не замечал, но теперь ему кажется, что мускулов стало еще больше, и это вызывает позорное желание развернуться на сто восемьдесят градусов и уйти домой, стараясь не перейти на бег. Страх, улегшийся благодаря их дурацким вечерам в баре, внезапно возвращается. - Может, - предлагает Чонгук, улыбаясь еще шире, - ты еще и на фитнес запишешься? Намджун вежливо отказывается. Хватит с него и йоги с этим мелким нагибатором. Тем более, что ему еще нужно этот как-то пережить. - Хосок с Чимином вообще охренели, - жалуется Тэхен, протягивая Намджуну выпивку, - я понимаю, конкурс, все такое. Но, черт, могли бы притащить сюда свои задницы хоть на час. Прошло полторы недели, как они не виделись, и теперь Намджуну приходится коротать все свободное время с Тэхеном и иногда с Чонгуком, который не жалует бары, но все равно приходит на встречу каждый раз. Хотя не то чтобы это плохо. И не то чтобы у Намджуна было много свободного времени. Намджун скучает. Если тогда он облегченно выдохнул, то сейчас он даже на шпагат готов сесть, лишь бы ненадолго встретиться с Чимином. Но он немного устал и немного нетрезв, поэтому грозно интересуется: - Зачем тебе чиминова задница? - Как это зачем? - удивляется Тэхен, - не понимаешь? Один раз увидев, ее невозможно забыть. Тэхен произносит это чересчур воодушевленно, а потом убегает от Намджуна по всему залу, сквозь смех предупреждая "успокойся, а то я на тебя охрану натравлю". Хотя со сказанным сложно не согласиться. - Вы с Чимином друг на друге повернутые, - бурчит Тэхен - теперь вся выпивка за его счет, - я, может, совсем другую задницу имел в виду. - В смысле? - у Намджуна в голове все еще не складывается "вы с Чимином" и "друг на друге повернутые", и он зачем-то спрашивает, - А с Хосоком ты как встретился? - Э-э-э, - бестолково тянет Тэхен и энергично начинает протирать барную стойку. Намджун даже немного трезвеет - за все годы знакомства он ни разу не видел его таким. - Ну, это долгая история, - мямлит Тэхен, - мы встретились однажды утром. - Йога же по вечерам, - легкомысленно замечает Намджун. Он уверен, что Хосок тащит на свою йогу всех. Как в секту. - По вечерам, - соглашается Тэхен, - мы встретились не там. А в доме моего знакомого. На кровати. В обнимку и голые. Намджун выпивает залпом и молчит еще какое-то время. - Круто, - и это все слова, которые он может найти. Тэхен, кажется, даже краснеет. А Намджун громко ржет, когда тот начинает оправдываться "но потом мы действительно встретились на йоге, притом, чисто случайно, и теперь мы с ним очень хорошие друзья!". - Это и правда круто, - говорит наконец Намджун, отсмеявшись. Ясно все с ними. - Лучше думай о том, как поздравишь Чимина с успешным выступлением, - советует Тэхен, играя бровями, и наливает еще. Сегодня он необычайно щедр. С Чимином они переписываются. Тот посылает ему много стикеров и иногда фотографий, на которых, мелькает пол их зала, кроссовки Чимина и случайные части тела Хосока, глядя на которые напрашивается лишь один вывод – тренировки у них действительно смертельные. Но две недели - слишком долгий срок, если дело касается Чимина, и слишком короткий, если дело касается отпуска. Но второе Намджуну точно не светит, поэтому он немного нервничает, когда Тэхен почти врывается к нему на работу с диким взглядом и взволнованным "пошли быстрее". И вот теперь он практически тащит его, то и дело оборачиваясь и рвано объясняя: - Черт, еле узнал адрес и время. Эти придурки сделали из выступления какую-то военную тайну, не хотели, чтобы мы приходили. Намджун неуверенно выдает что-то наподобие "тогда, может, не надо?", на что Тэхен почти рычит: - Ну да, конечно. Я не для того все эти две недели терпел их тупые закидоны, чтобы в самый ответственный момент меня так эпично обломали. Намджун согласен. Ему кажется, что он не видел Чимина целую вечность. А танцующего Чимина он вообще не видел ни разу, так что, откинув все сомнения, они с Тэхеном пробираются сквозь толпу и натыкаются на Чонгука. На сцене уже вовсю кто-то выступает, люди их шумно поддерживают, что-то крича и аплодируя. Намджун мало что знает о подобных конкурсах, поэтому крутит головой, пытаясь разобраться, что к чему. В голове мелькает ужасная мысль: а что, если они опоздали, Чимин с Хосоком уже выступили и все это зря? Видимо, в голове у Тэхена появляется та же мысль, потому что Чонгук, увидев их выражения лиц, произносит: - Они будут следующие. И, словно услышав, через пару минут на сцену выходят Чимин с Хосоком. От одного вида Чимина сердце Намджуна пропускает удар. На лице сама собой появляется улыбка. Тэхен рядом сдавленно охает, а потом складывает ладони рупором и орет: - Удачи! Лица Хосока и Чимина вытягиваются, они лихорадочно вглядываются в толпу, но теперь это почти невозможно – люди подхватывают окрик Тэхена и громко кричат. Тэхен с Чонгуком рядом смеются и скачут, размахивая руками, и Намджун, покачав головой, снова смотрит на Чимина. Тот все еще пытается найти среди людей знакомые лица, и, то ли дело в том, что Намджун тут единственный дурак в деловом костюме и как-то выделяется из толпы, то ли это просто судьба – их взгляды встречаются. На секунду Чимин выглядит ошарашенным, но затем он расплывается в улыбке и будто начинает светиться от радости, пихая Хосока в бок. Намджуну хочется растолкать всех, пробраться на сцену и крепко прижать его к себе, уткнувшись носом в макушку, но единственное, что сейчас он может крепко сжать – это кулаки и мысленно пожелать победы. Начинается выступление. Намджун все это время почти не дышит, думая только об одном – как же они хороши. Тэхен, кажется, по очереди пихает то его, то Чонгука, то и дело что-то крича вместе с другими людьми, и Намджун, честно говоря, даже не знает, как можно станцевать еще лучше, чтобы победить, но потом… Но потом Чимин падает на шпагат. И теперь Намджун точно знает, кого нужно будет винить, если его сердце все-таки остановится. Повезло еще, что в этот раз обошлось. Тэхен с Чонгуком восторженно вопят, и Намджун, найдя в себе силы, присоединяется к ним. Когда у него еще появится такая возможность? На этом его силы, в общем-то, заканчиваются, но Тэхен снова его куда-то тащит, и они волшебным образом оказываются возле сцены, прямо возле входа. Возле которого уже стоят Чимин с Хосоком. Тэхен кидается на них, сгребая в объятия, Чонгук тоже вертится рядом, повторяя «Если вы не победите, я не знаю, что я сделаю», и Намджун, снова глядя на его мускулы, честно говоря, даже не хочет знать, что. А потом он поднимает глаза и встречается взглядом с Чимином. Тот, раскрасневшийся после танца, тяжело дышащий и абсолютно довольный, смотрит так, что на секунду кажется, что кроме них вокруг никого нет. Намджун тяжело выдыхает, когда Чимин приобнимает его, прижавшись боком и говорит: - Хоть мы этого и не хотели, но я все равно рад, что вы здесь. - Засранцы, - ворчит Намджун и улыбается, когда Чимин смеется. Внутри щемит от неожиданно затопившей нежности. Чимин такой прекрасный и горячий рядом с ним, и все, чего хочет Намджун – никогда его не отпускать. Но они перемещаются в сторону, дожидаются окончания всех выступлений, а потом напрягаются в ожидании результатов. Они почти не разговаривают, но Чимин в волнении то и дело цепляется за его руку, и Намджун, то ли соскучившись, то ли просто устав сдерживаться, перехватывает его руку и переплетает их пальцы. Чимин, замерев на мгновение, расслабляется и довольно хмыкает. Будто только этого и ждал. - Все будет хорошо, - успокаивает всех Чонгук, и сам чуть ли не подпрыгивает на месте, не в силах больше терпеть. Как раз тогда, когда Тэхен раздраженно стонет «ну когда уже», на сцену поднимаются судьи, и вся их компания каменеет и задерживает дыхание. Чимин сжимает пальцы Намджуна в своих. А потом они побеждают. Начинается какой-то хаос. Чимин оказывается тесно прижатым к Намджуну, Хосок бросается к ним, а потом к ним кидаются и Тэхен с Чонгуком. Намджун не может пошевелиться или хотя бы сделать вдох, зажатый со всех сторон, но ему почему-то абсолютно все равно. Он с удивлением обнаруживает, что был ужасно напряжен все эти две недели. И теперь, находясь в полузадушенном состоянии, он, наконец, снова чувствует, что может свернуть горы. Встать в позу аиста, богомола и даже черепахи. А может, он даже запишется на фитнес, кто знает. Чонгук вдруг порывается обнять их еще крепче, и Намджун благоразумно передумывает. Почему-то праздновать они идут в бар. Тэхен орет, что сегодня все за его счет, но потом передумывает и ограничивается обещанием сделать им скидку. Чонгук хмыкает: - Как щедро, - и, ну, он как бы все еще не пьет. Они чокаются за победу, потом – за Чимина и Хосока. Для третьего раза причины не находится, поэтому они, довольные и разомлевшие, пьют за Чонгука, который невозмутимо потягивает из стакана газировку. - Я мог бы сделать тебе самый вкусный коктейль из всех существующих в этом мире, - пытается вразумить его Тэхен, дергая за плечи, - а ты тут строишь из себя фитнес-инструктора. Чонгук кисло смотрит на него. - Я и есть фитнес-инструктор. - И это хорошо, - замечает Намджун, - кто-то же должен проследить, чтобы мы все благополучно вернулись домой. - С такими мускулами, - начинает Хосок, и Тэхен почему-то хихикает, - он даже может благополучно отнести нас по домам на руках. - Как будто только я один хожу в тренажерку, - закатывает глаза Чонгук. И внезапно бар превращается в соревнование бодибилдеров. Они снимают куртки, напрягают мышцы и красуются, вертясь из стороны в сторону. Чимин, оставшись в одной майке, выставляет на всеобщее обозрение то одну, то вторую руку, и Намджуну вдруг становится одновременно и жарко, и холодно. Он все еще не отошел от всех тех штук, которые Чимин выделывал на сцене. Так что, разрываясь между желанием притянуть Чимина к себе прямо сейчас или затащить его в какой-нибудь темный угол, чтобы остаться наедине, Намджун выбирает третье. - Пойду подышу, - говорит он, и Чимин, тут же схватив куртку, спешит следом. На улице, как и положено в поздний осенний вечер, темно и холодно. Намджун трет ладони, дыша на них, и вдруг совсем не знает, о чем говорить. Он поворачивается к Чимину и натыкается на пристальный взгляд. Ох. - Еще раз поздравляю, - брякает он от неожиданности и чувствует, как мурашки бегут по спине, когда Чимин хихикает, чуть наклонившись вперед и опершись о Намджуна руками. – Выступление правда было классным. - Да? – улыбается Чимин, и у Намджуна не остается выбора – он улыбается тоже, - а что тебе понравилось больше всего? "Ты", - мысленно признается Намджун, а вслух почему-то выдает: - Шпагат, - что, собственно, неудивительно, ведь он слишком запал ему в сердце. Поразил до глубины души. Чуть в гроб его не загнал, честно говоря. И, то ли это эйфория оттого, что он все же избежал смерти, то ли алкоголь в крови, но Намджун криво ухмыляется, наклоняется и спрашивает, - а еще раз так можешь? Чимин удивленно моргает пару раз, а потом говорит: - Да легко. И тут же задирает ногу выше головы. Намджуну, кажется, нечем дышать. Последний воздух он тратит на пораженное и хриплое "Вау", а потом Чимин теряет равновесие и приходится срочно его ловить. Хотя не то чтобы Намджун против. Он крепко прижимает его к себе, смотрит в его потрясающие глаза, тупо пялится на приоткрытые губы и вдруг вспоминает про чиминово обещание: - И что, теперь ты весь мой? Чимин секунду смотрит на него, будто оценивает, не шутит ли он, а потом деловито обхватывает руками, обнимая в ответ, и серьезно говорит: - Хён, я ведь только что показал тебе шпагат прямо на улице. По-твоему, это может означать что-то другое? Намджун, наверное, абсолютно и бесповоротно пьян – где-то неподалеку ему снова почти слышится хор ангелов, благословляющий его, но он не дает ему себя отвлечь. Поэтому обхватывает ладонями лицо Чимина, счастливо выдыхает, наклоняется и целует. Ему кажется, что он ждал этого момента всю жизнь. Хотя, может, ему вовсе и не кажется. Чимин сжимает пальцами лацканы его пиджака, приподнимаясь на носочки, приоткрывает губы и – да-да-да, Намджун умирает тысячу раз. А потом еще тысячу, когда Чимин проводит руками по его груди, животу, а потом проникает под пиджак, оглаживая его спину. Намджун судорожно вздыхает и прижимается губами к его шее, чувствуя, как тот тяжело дышит куда-то ему в висок и как бьется его пульс. Заполошно. - Знаешь что, - хрипит Чимин, пока Намджун решительно зацеловывает его линию челюсти, - я умею не только ноги задирать. Я же танцами давно занимаюсь. И растяжка у меня отменная. Хочешь, покажу? Ох, боже. Намджун хочет. Он с трудом отрывается от его шеи, долго вглядывается в глаза и, поняв, что Чимин настроен вполне решительно, прижимается к его лбу своим и беспомощно признается: - Я люблю тебя. Чимин снова смеется и, пока Намджун плавится и прижимает его к себе еще крепче, дергает его за воротник и легко чмокает в губы. - Пойдем отсюда? И в тот момент, когда Намджун почти соглашается, из бара вылетает запыхавшийся Тэхен и тараторит: - Вы не поверите!.. – он замолкает и, наскоро оценив обстановку, морщится, - отложите все это на потом. Сейчас самое главное другое! Чимин с мрачным скепсисом смотрит на него, а Намджун, так и не сдвинувшись ни на миллиметр, все еще отказывается отпускать из рук Чимина, так что Тэхен закатывает глаза и вцепляется им в плечи. - Там! – тыкает он пальцем на дверь, -Чонгук! Который! Все-таки! Выпил! Они замирают. Даже Тэхен почему-то замирает, округлив глаза, будто он не имеет к происходящему никакого отношения. Намджун щурится и недоверчиво спрашивает: - Как? – Помня, как Чонгук мужественно держался все это время, Намджун грозно хмурится. – Неужели ты ему в газировку подлил? - Да как ты мог так обо мне подумать? – вскидывается Тэхен, изображая праведное негодование, но почти сразу все его возмущение исчезает, и он самодовольно хмыкает. – У меня совершенно иные методы. Из бара слышится грохот и боевой клич. А потом чей-то почти истерический смех. Хосока, кажется. - Оу, - растерянно выдает Чимин. - Ага, - кивает Тэхен и почти светится от предвкушения и волнения. – Такое нельзя пропускать. Его вынесло с одного стакана! Когда я ушел, он обнимал Хосока и уверял, что никто не любит кроликов больше, чем он. При этом о кроликах никто даже не говорил! Из бара снова доносится грохот. Тэхен тут же скачет обратно, умоляя не рушить его барную стойку. Когда Намджун в очередной раз задается вопросом, как его угораздило связаться с этими людьми, в кармане вибрирует мобильник. Они с Чимином тупо пялятся на экран пару секунд, а потом Намджун делает то, чего никогда не делал – выключает его. Возможно, это влияние Тэхена, Хосока, может, это даже Чонгук во всем виноват, но Намджун убирает телефон обратно в карман и чувствует себя замечательно – всегда можно соврать, что закончилась зарядка. Если, конечно, с утра его не уволят. Дверь бара вновь распахивается и оттуда вылетает черная тень – Чонгук, опьяневший и едва ли не ликующий, с громким "Слабаки!" проносится мимо и устремляется вперед. За ним появляется чуть обалдевший Хосок, а следом – Тэхен с курткой в руках. Он выглядит так, будто его желание напоить Чонгука было самой огромной ошибкой в его жизни. - Нельзя позволить ему уйти, - тяжело выдыхает он и чуть морщится, хватаясь за бок. – А то мало ли, что ему придет в голову. – Он выпрямляется и устало ковыляя, орет Чонгуку. – А ну стой, засранец! Чонгук в ответ лишь заливисто смеется. Что ж, наверное, на это действительно стоит посмотреть – компромат еще никогда никому не вредил. Помня о своем выключенном телефоне, он приглушенно говорит Чимину: - Ты, если что, фотай. - Понял, - серьезно кивает он. Хосок командует: - Вперед! – и да, пора бежать. Когда Чимин берет его за руку, Намджун улыбается. У них впереди вся ночь. И не только – вдруг они не успеют догнать Чонгука. Тот как раз сейчас наворачивает вокруг запыхавшегося и обессиленного Тэхена и советует ему, наконец, поймать его. Плюс, Чимин обещал ему много чего показать, и вряд ли они управятся слишком быстро. А учитывая, что Намджун как-то обмолвился о шпагате, на который он, возможно, когда-нибудь сядет, им явно потребуется вся жизнь. Ну или чудо.