Не прогоняй меня

Предисловие. Серсее и Джейме удалось сбежать из Красного Замка в тот проклятый день, когда беловолосая шлюха на драконе предала огню Королевскую Гавань. Серсея, узнав, что Джейме изменил ей с Бриенной, отпускает брата к «любимой женщине», обещая, что не станет больше вмешиваться в его жизнь. Сама же бывшая Королева, беременная дочерью, остается в Кастерли Рок, лелея надежды о том, что с рождением ребенка в ее жизни все изменится в лучшую сторону и она больше не станет так жадно желать власти. Джейме женится на Бриенне, которая через некоторое время беременеет от него. Супруги живут на Сапфировом острове Тарт. Спустя полгода после описываемых событий. Живот Бриенны все рос и женщина становилась все более и более безобразной, что было невыносимо противно Джейме. Мужчине с каждым днем было все труднее даже смотреть на свою корову-жену, как назвала бы «красотку» с острова Тарт Серсея. Ланнистер постоянно ловил себя на мыслях о своей горячо любимой (да, много времени потребовалось Джейме, чтобы это окончательно понять и принять) сестре. Он безумно хотел хотя бы краем глаза увидеть ее прекрасное лицо, стройную фигуру…Джейме знал, что Серсея уже родила ребенка. Их ребенка. Это была светловолосая и зеленоглазая (настоящая Ланнистер) девочка. Бывшая королева дала ей имя своей матери. Джоанна. Правда, об имени Джейме пока не знал, ибо никаких вестей от его сестры-близнеца не было. Она словно вычеркнула брата из своей жизни, окончательно разорвав золотые цепи, некогда прочно сковывающие близнецов. Но Ланнистер, чувствуя абсолютную свободу, был нестерпимо несчастен. Он понял, что не хочет быть свободным, хочет быть ведомым…ведомым Серсеей, только любимой Серсеей. Однако теперь его сковывали другие цепи – он был женат и его омерзительная жена была беременна. Стоит ли говорить о том, что ребенка Бриенны Джейме не ждал и не хотел – мужчина признавал только детей от своего близнеца, только Она могла подарить ему настоящих львят. Серсея. Только Серсея. Не Бриенна. Это ошибка, часто думал Джейме. Так не должно быть. Неправильно, неправильно, неправильно! Правильно – это когда с Серсеей, когда вместе, когда одно целое. А все, что происходит в его жизни сейчас, больше похоже на страшный сон, из которого невозможно выбраться. «Хотел любви, равенства и счастья, дружок? Что ж, ты это получил. Предав единственную женщину, которую когда-либо любил и по-настоящему желал.» - эта мысль посещала золотую голову Ланнистера практически ежечасно. Джейме не переставая обвинял себя в том, что предал Серсею и их ребенка, в том, что сейчас его сестра одна, в том, что он сам же добровольно заточил себя в эти оковы. Ему было глубоко плевать на Бриенну и ее (ее, не их) ребенка. Брак с Тартской девой был каким-то помутнением, секундной слабостью. Он мечтал о лишь том, чтобы леди Бриенна куда-нибудь исчезла, а он оказался подле любимейшей сестры и их малыша. Джейме долго и упорно думал. Думал о том, как ему разорвать брак с этим двухметровым беременным великаном (да-да, именно так теперь в мыслях называл он Бриенну). У Джейме не было оснований расторгнуть брак, «свершенный на небесах», да еще и брак с беременной женой. Однако теперь, когда с момента последней встречи с сестрой прошло очень много времени и Ланнистеру невыносимо хотелось увидеть ее, мужчина решил наплевать на все и уехать к обожаемой Серсее. Пусть она больше никогда не позволит ему прикасаться к себе, пусть ее сердце покрылось толстой коркой льда, Джейме все равно жизненно необходимо быть рядом с сестрой, защищать ее и их маленькую дочь. Бриенна хорошая, она поймет и отпустит, думал Ланнистер. И действительно, Тарсткая дева с рыданиями и причитаниями об их еще нерождённом ребенке, которые абсолютно не тронули в Джейме ни одной струны его души, все же отпустила мужа к сестре, обещая не доставлять неудобств с ребенком. Мужчина, радостный от предвкушения предстоящей встречи, со всех ног помчался в Кастерли Рок, к нежно любимой женщине, к безудержно желанному близнецу. Приехав в родовой замок Ланнистеров, Джейме в первую очередь, конечно, направился на поиски горячо желаемой Серсеи, тщетно пытаясь подавить в себе дикое волнение и унять дрожь по всему телу. Наконец, увидев сестру с дочерью на руках, гуляющих по аллее возле замка, Джейме застыл от восхищения и восторга, поражаясь и вспоминая невероятную красоту своей Серсеи. Ее волосы отрасли до плеч и сверкали на солнце, как яркое расплавленное золото. Одета бывшая Королева была довольно просто, легкое платье и браслет на руке с эмблемой льва. Но даже в такой незамысловатой для Серсеи одежде, она выглядела как самая настоящая Королева и заслуженно приковывала к себе взгляды всех проходящих мимо мужчин. Дочь близнецов была наряжена так же скромно, как и ее мать. Цвета платьев матери и дочери красиво сочетались друг с другом. Так он стоял, впитывая в себя образ близнеца и их дочери-львенка, до тех пор, пока Серсея не заметила мужчину. Удивленно изогнув бровь и скривив губы в насмешке, она подошла к брату чуть ближе. -Что, жена выгнала, сир Джейме? Ланнистер, выходя из оцепенения и с трудом переводя взгляд с изгибов тела сестры на улыбающуюся дочь, начал сбивчиво объяснять, зачем он здесь. -Серсея…Серсея, я…я…Я не люблю ее, я хочу жить здесь, с тобой, позволь мне, я не прошу многого, позволь просто быть рядом, просто…как брат…прошу….пожалуйста…-хриплым от эмоций и срывающимся голосом умолял Джейме. Серсея усмехнулась. А Джейме смог ненадолго поймать ее взгляд. Холодный, абсолютно безразличный. "Ей все равно..." - подумал с ужасом Ланнистер. Раньше ее глаза могли излучать любовь, нежность, гневно швырять молнии…Даже тогда, когда Джейме уехал в Винтерфелл и оставил Серсею одну, ее глаза были наполнены яростью, ненавистью…Но ей было отнюдь не все равно…Сейчас взгляд его сестры был пуст и мужчина, разрываемый изнутри дикой болью, окончательно убедился, что близнец вычеркнула брата из своей жизни. -Хорошо, живи, это ведь и твой дом тоже. Натянуто улыбнувшись и все также со льдом во взгляде, бывшая Королева величественно удалилась. Джейме, как прикованный, впивался взглядом в спину сестры до тех пор, пока она не скрылась в замке. Покои себе Ланнистер выбрал те, что были ближе всего к покоям Серсеи. Он был полон надежд на то, что так чаще будет с ней видеться, что она к нему снова привыкнет и хоть немного, совсем чуть-чуть оттает. Также он очень хотел ближе увидеть маленькую Джоанну, взять ее на руки, со счастьем лицезреть ее милую улыбку. Но, вопреки ожиданиям мужчины, его золотоволосый близнец и прекрасная дочь редко появлялись в стенах замка. Дочь с матерью либо проводили весь день в своих покоях, либо уходили на прогулку. Внутри у Джейме все разрывалось от нестерпимой, невыносимой боли и невозможности прикоснуться к коже любимого близнеца, ощутить себя целым. Он мечтал сделать что-нибудь приятное для Серсеи, чтоб увидеть ее улыбку…Наверно, ее улыбка – это самое большее, о чем только мог мечтать Ланнистер. Вопреки своим желаниям, которые порой доводили до мучительной боли во всем теле, Джейме не смел притрагиваться к сестре даже тогда, когда эта призрачная мечта могла стать реальностью. А все потому, что Золотой Лев все еще ощущал неприятные прикосновения Бриенны. Ему было мерзко, ужасно мерзко от самого себя. Джейме не мог прикасаться к своему сокровищу, своему совершенству, хрупкой Серсее телом, которое было запачкано кожей другой, нелюбимой и омерзительной, женщины. Мужчине отчаянно хотелось содрать с себя скальп, смыть все эти ужасные прикосновения Тартской девы. Здоровой рукой Джейме оставлял на своем теле глубокие порезы, безуспешно пытаясь избавить себя от чудовищного ощущения больших рук леди Бриенны. Каждый его день сопровождался захлебыванием в рыданиях (да, рыцари тоже плачут) и собственной крови. Боль когтями разрывала сердце Ланнистера, оставляя глубокие раны кровоточить. Джейме отчаянно вслушивается в родной, немного низкий, голос Серсеи, когда ему все-таки удается ненадолго с ней встретится. Сестра почти не разговаривает с ним, даже редко смотрит на брата. Он для нее словно призрак, вроде есть, а вроде и нет. Серсея старается не подпускать к Джейме дочь и сама изредка перекидывается с ним словами. Ей страшно. Страшно оттого, что чувства вновь могут проснуться, а снова ощущать боль в области груди бывшей Королеве совсем не хотелось. Львица старалась не встречаться с братом, не смотреть на него, словно Джейме не существует вовсе. Быть снова преданной Серсея отнюдь не желала. А ничего, кроме предательства, от брата Золотая Львица не ждала. Джейме мечтал смотреть на сестру вечно, слышать, как она дышит, как бьется ее сердце, видеть ее улыбку, видеть ее спящей, и, конечно, Ланнистер страстно желал стать отцом для маленькой Джоанны, настоящим отцом, коим не был ни для кого из детей Серсеи. Невозможность всего этого безумно ужасала Льва, а боль жгучим ядом разливалась по венам. Мужчина впивался ногтями в свою кожу, тщетно пытаясь заглушить раздирающую душевную боль физической. Практически все его тело было «украшено» ранами, нанесенными им же. Боль от осознания того, что сестра больше никогда не будет так же близка, как раньше, была нестерпимой и не отпускала Джейме ни на секунду. Даже по ночам он стонал от неприятного жжения в грудной клетке. Джейме был готов целовать поверхности, до которых дотрагивалась его обожаемая сестра, а также те, по которым Серсея ходила. Ланнистер до жути желал прикоснуться своими губами к следам, оставленным ногами Львицы. Как-то дошло до того, что каким-то волшебным образом Джейме пробрался в покои своего близнеца и стащил оттуда ее платье. Ланнистер был ужасно рад этому и теперь, когда он долго, хотя бы более часа, не видел сестру, он яростно вдыхал запах ее тела, которым обладала эта вещь. Джейме даже спал с платьем Серсеи, ни на секунду не выпуская его из своих крепких объятий. Прижимал к себе его так, будто это и была самая настоящая Серсея. Дни свои Джейме проводил исключительно у покоев сестры, охраняя их, как и положено рыцарю. Ему всюду мерещились враги, которые «хотели забрать у него его драгоценную Серсею». Когда Львица с Джоанной уходили гулять, Ланнистер незаметно шел за ними, чтоб обезопасить и в случае чего непременно защитить своих девочек. Если мужчине удавалось подойти к близнецу немного ближе обычного, то он тут же начинал судорожно вбирать в себя ее родной запах, снова и снова наполняя им легкие. Он буквально дышал Серсеей. Она была единственным смыслом его жизни. Жаль, понял это Джейме слишком уж поздно. Каждый день Ланнистер рвал себе сердце тем, что обвинял себя в том, что предал Серсею. Сейчас он бы мог с уверенностью сказать, что она вовсе не чудовище, как считают все, а чудовище он. Он предал ее, оставил. Там, в Винтерфелле, он говорил, что больше не любит ее, что их связь – это ошибка. О, Джейме, как же сильно ты ошибался. Только сейчас он абсолютно точно осознал, что исключительно когда они вместе – это правильно. «Мы один человек в телах близнецов» - часто говорила Серсея, в попытке возвысить их запретную и такую "неправильную" любовь. Душа Джейме кричала, билась в истерике от невозможности напомнить сестре эти слова. «Ты же говорила…мы одно целое…помнишь?» - мысленно вопрошал Ланнистер, сидя ночью у покоев своей Королевы и стирая с щек уже такие привычные соленые капли. Почувствовать себя целым физически Джейме даже не надеялся и не мечтал, ему было достаточно того, что он изредка видит Серсею и блаженно ощущает ее присутствие. Он искренне желал хоть немного согреть ее своей бездонной любовью, в которой он буквально захлебывался. Джейме хотел радовать сестру и дочь, дарить им безграничную любовь и нежную заботу…Но Серсея это пресекала и не позволяла. Она всегда была искусственно вежлива и холодна с братом. Растопить лед в ее глазах не могло даже зеленое пламя горячего и полного обожания взгляда Джейме. Золотой Лев думал о сестре постоянно. Все его мысли занимала только Серсея. «Серсея, я твой, навеки твой, всецело…А ты…ты моя…Моя любимая Серсея…» - мысленно обращался к сестре Ланнистер. Также Джейме постоянно мысленно просил прощения у любимой, хотя сам себя простить был не в силах. Даже во сне мысли о Серсее не оставляли Льва, она ему снилась каждую ночь и почти всегда грубо прогоняла его от себя. От таких снов Джейме пробуждался в ужасе и холодном поту, безостановочно шепча такое родное и любимое имя. «Серсея, Серсея, Серсея…Моя Серсея…Серсея...Люблю…Прости…Не прогоняй» - именно с такими мыслями засыпал и просыпался Джейме. Как-то Джейме удалось прикоснуться к руке своего близнеца. Хоть он и отчаянно не хотел пачкать ее священное тело своим, грязным от прикосновений Бриенны, нестерпимая боль в кончиках пальцев сделала все сама. Это произошло, когда Ланнистеры проходили мимо друг друга и случайно их кожа соединилась на несколько секунд. Джейме явственно чувствовал где именно коснулась рука Серсеи его ладони. Это место было приятно теплым и…целым. В том месте, где кожа близнецов соединилась, Ланнистер с восторгом чувствовал совсем забытую целостность. В исступлении мужчина снова и снова расцеловывал прикосновение сестры и благодарил Семерых за этот контакт. Серсея даже не представляла, насколько она желанна братом. Желанна, как женщина, как сестра, как жена. Она и маленькая Джоанна – единственные, из кого состоял весь треклятый мир Джейме. Мужчина хотел быть мужем, отцом, братом…Но был никем. И он понимал, что виноват в этом только он один. «Я тебя люблю…Не прогоняй…» - это то, что Джейме каждый божий день шептал у сестры под дверью и пытался сказать ей глазами. Они уже никогда не будут столь близки, как раньше (от этой мысли у Джейме все словно переворачивалось и сжималось внутри)…Но Он будет рядом со своей Королевой и их дочерью. Всегда. Слово рыцаря, которое он никогда не предаст. Ланнистер будет рядом со своей семьей до самой своей смерти. И впредь будет каждый день молить сестру не выгонять его из своей жизни. Джейме будет рядом. Серсея всегда будет бесконечно любима им, до конца.