Он просто играл на гитаре, посиживая в очередном переулке, где, наверное, уже успел достать абсолютно каждого. Струны гитары медленно так перебирал, неторопливо, душевно. Он играл такие мелодии, которые с ума сводили. Проникали в самую душу, будто терзали её, заставляли остановиться, неосознанно. Заставляли стоять и смотреть, слушать и наслаждаться. Наслаждаться мелодией, которую он играл, посиживая на диком морозе. Наслаждаться мелодией и ждать новую, терпеливо стоя на месте и ожидая конца его перерыва, во время которого молодой человек попивал горячее кофе, принесённое с собой в потрёпанном рюкзаке и предварительно налитое в термос.
Даже он, человек, который никогда не придавал особого внимания мелодиям, человек, который никогда не ценил чужого труда и наплевательски к нему относился, терпеливо ждал, окружённый двумя крупными мужчинами, которые терпеливо держали тёмного оттенка зонт над макушкой мужчины, не позволяя каплям, которые так стремительно падали с неба, попасть на шелковистые волосы мужчины. Он — Чон Чонгук. Демон во плоти. Монстр, при упоминании которого каждый человек в городе дрожал как осиный лист на дереве. Мужчина, который славился своими неординарными способами возвращения долга и очень жестоким обращением. Тэхён понятия не имел о том, кто он такой. Он просто кидал взгляд на мужчину, бровь в удивлении изгибал, замечая то, как один из амбалов зонтик заботливо над головой высокого юноши держал и ухмылялся. Он не знал, кто такой Чон Чонгук, который в данный момент слушал его музыку, слушал то, как длинные и тонкие пальцы аккуратно бегают со струны на струну, издавая прелестные мелодии, однако был заинтересован. Заинтересован в том, почему такой человек стоит на холоде и слушает его, в то время как другие прохожие стремительно мимо проходили, не желая слушать юного музыканта. Гитариста. Чонгук прекрасно видел то, как гитарист смотрит на него искоса, будто изучает его профиль. Недоумение в его глазах читалось как страница книги, однако радовало и даже слегка будоражило сознание, заставляя кровь вскипеть. Он просто следил за его пальцами, за тем, как он аккуратно, бережно играл на потрёпанной гитаре, которая была от и до заклеена какими-то наклейками, в то время как Тэ следил за Чонгуком. И такие переглядки могли бы длиться целую вечность, пока Чону не напомнили о том, что он уже давным-давно должен быть на деловой встрече. Брюнет лишь фыркает, в кармане своего кофейного цвета пальто копошится, вытаскивает оттуда крупную сумму денег и в чехол от гитары кидает, стремительно разворачиваясь на пятках и покидая улицу, направляясь прямиком к дорогому автомобилю. А Тэ мигом музыку прекращает, следит за удаляющимся силуэтом высокорослого мужчины и к чехлу побегает, выуживая оттуда толстую пачку денег. Да тут, по крайней мере, не меньше пяти тысяч вон (приблизительно 91 тысяча рублей по нынешнему курсу)! Тэхён деньги стремительно пересчитывает и поверить не может. Пять тысяч вон. Да он на эти деньги сможет прожить два или три месяца спокойно, не вынуждать себя экономить на еде и даже поменять старую гитару, купив новую, которая будет звучать в разы приятнее.***
С того момента прошло несколько дней. Парень, будучи человеком эмоциональным, уже успел поделиться со всеми своими знакомыми о том, как какой-то очень щедрый человек (Тэ не любил говорить «богатый», так как считал это неким лицемерием) подал ему аж пять тысяч вон. Знакомыми этими, к слову, выступал единственный верный друг: Юнги. Среднего росточка парень с мятным цветом волос, фарфоровой кожей и вечным желанием спать, которое в неких моментах сменялось хорошей порцией матов, которые юноша, не жалея своего «запаса», отправлял в сторону человека, который решался прервать его любимое занятие. Спать. Тэ, или как его прозывает Юнги — несносный мальчишка, не пользовался особой популярностью в своём колледже. К парнишке, должным счётом, внимания не проявляли от слова совсем. Да, тот был привлекателен, вызывал у каких-нибудь «пай-девочек» визги счастья и желания погулять или сходить на свидание, однако пользоваться своей «особенностью» не умел совершенно. Да и это хорошо было, в некоторой степени. Так у него было хотя бы меньше проблем, чем могло бы быть. Однако и назвать его ситуацию, в которую он попал буквально месяц назад, хорошей язык не поворачивается. А всё из-за одного напыщенного индюка (как отзывался о нём Ким в присутствии Юнги), который взял на себя слишком многое и частенько переходил рамки дозволенного. Ким Намджун — популярный парень в колледже, вечно окружён глупыми девочками и нередко парнями, а так же своей верной шайкой. Хосоком, Чимином и ещё какими-то неизвестными Тэ пареньками. Славились своими не самыми чистыми делишками, вечно доставали слабых и делали из сильных своих шестёрок, которым в радость бегать за кофе для Чимина или алкоголем для Джуна. Хосок славился своими боевыми навыками. Накостылять мог только так, и Тэ даже как-то на себе это почувствовал, когда хотел дать отпор. Однако в тот момент вмешался Юнги (а его друг, между прочем, тоже не слабак), который надрал зад Хосоку. Об этом, конечно, никто так и не узнал, однако мятноволосый этим очень гордится. Чимин — чуть ли не главное желание всех парней в этом колледже. Аппетитный зад, привлекательное личико, неплохое телосложение. Что ещё требуется для того, чтобы все выполняли твои приказы по первому зову? Ах да, уверенность в себе и щепотка сексуальности, которой так не хватало Тэхёну. А о Намджуне и говорить нечего: бабник-бабником. И ни слова больше. Внешний вид парня в целом всё говорит за него. Бунтарь, любитель выпить, подраться и потрахаться. Да. Он был чертовски привлекателен и, по слухам, просто животное в постели (однако Тэ никогда не желал этого проверять). — Пять тысяч вон! — Радостно проговаривает Тэ, поглядывая на Юнги, который носом клевал и делал вид, что он внимательно слушает своего друга, — Ты меня вообще слушаешь? Юнги! — А? А Тэ лишь устало выдыхает, покачивает головой и копается вилкой в тарелке. Сейчас время обеда, а это значило лишь одно: парень снова будет голодать. Еда в столовой была вкусной, это да, однако столь излюбленного для Тэ десерта тут не было, ибо его или разбирали за считанные секунды, либо вообще не привозили. В этот раз тоже не повезло: разобрали. — Но ты бы видел того парня, Юнги! — Протягивает влюблённо Тэхён, подпирая своё личико ладонью и смотря в потолок серого оттенка, который в некоторых местах уже успел потрескаться, — Красавчик, коих свет не видывал. Мятноволосый же на это хмыкает, слегка качнув головой. Юнги слышал эту фразу так часто, что уже сбился со счёта. Вот, например, пепельноволосый (тобишь Тэ) недавно случайно столкнулся на улице с каким-то парнем. Голубоглазый, как обычно, не смотрел куда шёл, хотя заботливый хён (то есть Юнги) много раз говорил о том, чтоб тот смотрел прямо, а не под ноги, ну или хотя бы не шёл спиной. Однако тому будто в уши воду залили. Он не слышал ничего из того, что говорил Шуга, и вот результат. Благо тот незнакомец сам устоял на ногах, так ещё и Тэхёна удержал. В тот день терпеливый друг слышал очередное: «красавчик!». — Ты про меня? Вишня (как прозвал его Юнги) лишь жалобно проскулил, когда услышал над ухом голос Намджуна, а после заметил его и всю его компашку, которая без приглашения устроилась за их столиком, так ещё и успела Шугу разбудить, вызвав у того раздражение и несвязное бормотание. Вероятнее всего тот проклинал шайку Джуна, который слишком по-собственнически свои лапы на плечах Тэ развалил, прижимая к себе. — Намджун? Обладатель мятного цвета волос даже не спешил скрывать своё раздражение, которое было вызвано резким появлением ненавистного парня на его горизонте. Так ещё этот ненавистный парень, мало того, что бесил уже одной своей рожей, позволил себе нашуметь, тем самым разбудив недовольного Юнги, так ещё и к Тэ снова липнет, будто пиявка. — Юнги? — Столь же язвительно спрашивает Намджун, переводя сво пугающий (как казалось самому Джуну) взгляд на сердитого хёна. — Ты перепутал столик. — Юнги всё равно. Если Джун и начнёт махать кулаками, то парень точно преподаст ему урок о том, как стоит себя вести. Как минимум Хосока, который в этот момент лишь молчаливо наблюдал за ситуацией, он уже опустил, — Ваш вон там. Парень кивает на самый дальний конец столовой, где зачастую и размещалась шайка ненавистной рожи. Нет, пиявки. Да, точно. Теперь Шуга будет звать Намджуна пиявкой. Такой же приставучий, такой же ненавистный. И точно так же сосёт кровь. А ненавистная рожа лишь игнорирует слова Юнги, вновь к Тэхёну возвращается и начинает что-то лепетать, намекая, нет, говоря прямо о том, что вишенки стоило бы как-нибудь посетить дом Джуна, желательно его спальню. А Тэ лишь молчит, раздражённо конфету в рот отправляет и жевать начинает, сжимая в кулаке вилку, которую так и хотелось воткнуть в руку Намджуну. А последний будто слово «нет» не понимает. Он позволяет себе руки чуть ниже опустить, проходясь по спине вишенки и идя всё ниже. Тэхён молчит и терпит. Ждёт удобного момента, чтоб воткнуть вилку в ногу пацану. Может тогда поймет. Однако шаловливую руку Намджуна резко перехватывают, да больно так, грубо. Сжимают со всей дури, вверх поднимают и держат. А пиявка же мигом начинает материться, взгляд тёмных глаз поднимает и встречается со взглядом чёрных, словно смоль, очей. Брюнет крепко держит его руку, стреляет гневным взглядом и лишь легонько головой качает, тем самым будто говоря «не стоит». — А ты чё за хер? — Рычит Джун, пытаясь вырвать свою руку из чужой ладони, однако ту сжимают ещё сильнее, что заставляет сморщиться и жалобно заскулить. «Намджун и скулит?» — думает Тэ, резко поворачиваясь назад и желая посмотреть на то, кто же такой силач. — Ты знал, что распускать руки крайне неправильно? — Вишенка сидит с открытым ртом, Намджун с гневом, который постепенно нарастал в парне, а Юнги просто наблюдает, как и стайка пиявки, — Особенно неправильно распускать руки на то, что принадлежит другому. — Да кто ты, чёрт возьми? Ебаный псих? Уродец? — Язвит Джун, буквально плюясь ядом, наивно думая о том, что заденет высокого брюнета за живое. — Я тот, кто может разрезать тебя на куски, сшить и снова разрезать, и при этом даже не боясь того, что могу за это поплатиться. Я тот, кому принадлежит Ким Тэхён, — Взгляд тёмных глаз быстро перебегает на пепельноволосого, внимательно изучает и возвращается к непонимающему и напуганному Намджуну, — Я, сука, Чон, мать твою, Чонгук. И если ты, выблядок, ещё раз посягнешь на моё, обещаю, я отрежу твой маленький член, скормлю его собакам, а тебя выброшу на помойку. «Я тот, кому принадлежит Ким Тэхён»— эта фраза крутится в голове у вишенки уже с того момента, как её произнесли. Однако она быстро уходит на задний план, когда Намджун всё же вырывается из хватки, моментально подрывается с места и спешит покинуть столовую, кидая что-то в сторону Чонгука.Тэ даже не смотрит на убегающего Джуна. Он смотрит на тёмноволосого парня, который лишь уголками губ улыбается, тёмными глазами по профилю Тэхёна пробегается и наклоняется, проводя большим пальцем по щеке Тэ. А у последнего от прикосновения страх внутри таится, скапливаться начинает, а вместе с ним и какое-то приятное, потягивающее чувство. Его лицо гладят нежно, неторопливо, а после отпускают и уходят так же молча, как и приходили. \«Чон Чонгук»— крутится в голове имя того, кого вишня точно не ожидал увидеть. Крутится имя того, что несколько секунд назад назвал Тэ своей собственностью, а сейчас уходит, чувствуя на широкой спине взгляд пепельноговолосого.