Их смерть на его руках

      Будь проклят тот день, когда он решился на эту миссию. Будь проклят он сам.       Капитан Мактавиш… Капитан, хах… После случившегося он себя и человеком то не считает, что уж говорить об этом достойном, многоуважаемом звании.       Это всё его вина. Из-за него погибли его ни в чём не повинные подчинённые, из-за чёртовой безалаберности. Он был так уверен в своих силах, убеждал других в верности собственных действий… и в итоге получил лишь сердечные терзания и жгучую ненависть к себе.       Скорбя по пятерым молодым солдатам, у которых впереди была полная интереса, веселья и, конечно же, трудностей жизнь, Соуп проклинал себя изо дня в день, даже подумывал наложить на себя руки, но он ясно понимал, что данный поворот событий уже ничего не изменит, а только лишний раз подчеркнёт, что он не кто иной, как жалкий, ничтожный трус.       Прайс пытался поддержать отчаявшегося приятеля, повторял из раза в раз, что такое случается, что судьба непредсказуема и, возможно, их бы в скором времени так или иначе постигла смерть, но в другом обличье, однако Соуп не слушал его, а может, просто не хотел. Всё кивал, хмурился, да думал о другом.       С тех пор сон не приносил ему абсолютно никакого удовольствия, а вскоре Мактавиш и вовсе начал страдать от бессонницы. Чего он только не перепробовал, чтобы нормально отоспаться хотя бы пять часов. Он сменил подушку и даже заменил жестковатую кровать на более удобную, только всё было бестолку. Он пил на ночь всеми одобренное быстродействующее снотворное, однако и то не помогало — он продолжал просыпаться каждые два часа и чувствовать нечто вроде опустошения. Прогулки на свежем воздухе ближе к позднему вечеру также не давали результатов.       И что ему тогда прикажете предпринять? Перерезать глотку, дабы перестать, наконец, мучиться? Или выколоть глазные яблоки, чтобы каждый день видеть пред собой лишь мглу, и только тогда, может быть, ему удастся как следует отдохнуть? Но всё это лишь его безумные раздумья, ставшие следствием ежедневно затуманивающегося бренного рассудка солдата.       Засада… Они попали в засаду, и противник перебил почти весь ничего не подозревавший отряд. Лишь Соуп, благодаря своим навыкам выживания, сумел спастись, хотя получил действительно тяжёлые ранения, в связи с которыми ему какое-то время пришлось походить с невыпускаемой из рук тростью.       Тогда всё и пошло наперекосяк.       Он потерял свой смысл жизни? Возможно. Но он обрёл новый. Более привлекательный, более подходящий, по его мнению. Отныне для Мактавиша на первом месте в важных стояли игры со смертью. Рисковые, приносящие боль, выматывающие, сводящие с ума игры со смертью… Он не раз находился в миллиметровом шаге от практически неминуемой смерти, подвергал себя сумасшедшей опасности, а после этого, с лучезарной улыбкой на лице, выслушивал гневные речи словно срывавшегося с цепи капитана Прайса. Последние, в некоторой степени, стали чем-то вроде традиции — настолько часто это происходило.       Ещё одной неприятной проблемой, нагрянувшей как гром среди ясного неба, стал факт того, что Макаров, каким-то образом разузнав о душераздирающей ситуации с трагически погибшими подчинёнными капитана, естественно, не упустил возможности поизнуряться над ним, и так не находящим себе места. Несмотря на глумление с его стороны, тот оставался непоколебим, но только внешне… Внутри же у него бурлила смесь разномастных эмоций, которые он испытывал одновременно. Лютая ненависть обрела новые масштабы, распространившись теперь и на надругателя, не имевшего никакой гуманности к остальным.       Соуп перешёл черту. Он сам осознавал это, но отступать было некуда. Речь о пари, которое заключили между собой Мактавиш и его заклятый враг Макаров. В чём суть спора? Владимир более чем убеждён, что Соуп не сумеет в одиночку пробраться на секретную базу террористической организации и выкрасть ценные документы беспощадного политического преступника — Усама бин Ладена. Рискованная свыше всякой меры операция долго не выходила у капитана из головы. Он взвешивал все за и против, в свободное время тщательно продумывал план проникновения. Опасность выходила за грани разумного, и Соуп даже подумывал отказаться от безумного пари… но, вспоминая тот ужасающий промежуток его жизни, когда он стал причиной гибели пятерых молодых парней, желание завершить начатое разгоралось с новой силой.       К превеликому удивлению ультранационалиста Мактавиш сделал своё дело. Документы оказались в руках капитана, и он изрядно постарался, чтобы никто не узнал об этом. Макаров был вынужден признать выигрыш соперника и оставить того в покое. Ненадолго.       Совсем скоро выяснилось, что за выкраденными бумажками охотились спецподразделения ООН. Из-за отсутствия документов террорист продолжил свою деятельность, а уже через какое-то время всю страну взбудоражила ошеломительная новость о произошедшем в центре города теракте, в результате которого погибло немалое количество мирных жителей. Трудно было себе представить, что в тот миг творилось у Соупа в голове. Мало того, что он повёл своих солдат на верную гибель, так ещё и стал эдаким соучастником теракта.       Сотни невинных душ…       Мактавиш подломался, малейшая улыбка сошла с губ его, как ему казалось, навсегда, а суицидальные мысли заполонили померкший разум. Прайс глядел на измождённого товарища, не понимая, отчего по прошествии стольких месяцев тот вновь терзает себя так, будто все события давно минувших дней произошли буквально на днях. Но он не знал всей ситуации.       Мужчину с головы до ног окутало бешенство. Он с горечью догадался, что всё это — искусно обдуманный план Макарова, нацеленный окончательно свести с ума безутешного капитана. Осталось лишь выбрать дальнейшие действия: продолжить усиленно бороться с любыми противостоящими ему силами или же просто-напросто сдаться. Не находя достойного ответа на сей весьма затруднительный вопрос, Джон продолжал мельтешить туда-сюда, покуда Прайс не указал бедолаге разумное направление.       «Я знаю, что тебе пришлось нелегко, но возьми себя в руки, парень…»       Как ни странно, но искренняя речь заботливого наставника неплохо помогла его ученику: последний стал в разы серьёзнее, взгляд возвратил себе былую стойкость, а в голосе отныне не чувствовались ни малейшие нотки дрожи. Он стал решительнее. Смелее. Опаснее.       И казалось, никто да ничто не сумеет повалить бойцовский дух словно вернувшегося к жизни солдата, но Макаров был не из тех, кто отступает к истокам после первой неудавшейся попытки. Он обязательно сделает больно своему врагу, но несколько иначе, а потом, вдоволь насмотревшись на его невообразимые страдания, покончит с ним раз и навсегда. Да, так он и поступит.