пустые черновики

      Я во главе стола моего пира. Во время моей же чумы. То есть, все, что было в моих руках куда-то пропало, улетело и совсем незаметно для мня обратилось прахом. Ее руки, мои амбиции, наше какое-никакое, но будущее. И вот, я сижу за длинным столом, заваленным мясом (моим) и залитым кровью (чужой). Я не одинока, но опустошающе одна. Я даже не очень разрушена, но до собачьего скулежа мне больно. Не все, что вокруг меня - иллюзия, но всем, что вокруг меня я обманулась сама. Своей же головой я понимала и понимаю эту "не вечность", но своим же сердцем я этого не приняла. И вот, я жую мясо (свое) и запиваю слезами (моими, но вкус чужой). У меня есть пара фотографий, гореть бы им, если не в аду, то хоть пламенем зажигалки. У меня есть пара воспоминаний того, что еще не закончилось, но гореть бы им тоже в аду. У меня есть много чего, но важного очень мало. Есть вот, к примеру, важная она, но ей гореть не надо. За нее это будут делать фотографии, воспоминания и я.       Я во главе стола своего пира. Во время моей же чумы. Это не столько гниение, сколько застой крови, мыслей и прогресса. Это не столько болезнь, сколько противная болячка, что долго зудит, не проходит и не дает спать. Но все это мелочи, если смотреть в суть. Истинно большим и важным является момент, когда все прекратилось точно-точно. Это тот же самый момент, когда начался мой пир. Секунда, две, час. Я не вспомню сколько шло начало, но оно было цикличным и отравленным. Каждое мгновение этого начала меня рвало и било, чтобы в конце я, сидя во главе стола, понимала, что это ее конец. И мой. И наш. Но это также начало. Ее. И мое. Но не наше.