Мемуары соглядатая

Рано или поздно все темпоралы начинают задумываться о том, как же долго они проживут, как интересно и что смогут успеть. Права полковник С., чем дольше мы живем, тем сильнее влюбляемся в жизнь, а мне повезло влюбиться в жизнь еще в бытность мою зеленым стажером, и тут немалую роль сыграло то, где я в тот момент находилась. Как и любой потомственный офицер Пространственно-Временного Патруля, первые свои задания я получала вместе с родителями (я всего лишь второе поколение, а бывают династии в пять, а то и в десять поколений, ведь существует структура едва ли не со времени древних цивилизаций, почивших еще до наступления эры Anno Domini. Как-то не хочется употреблять перенесенные из Айзека Азимова термины, а потому стану в своих мемуарах выражаться простым и доступным языком – тем более, что мемуары за мной записывает ИИ персонального терминала, и, дабы не было лишних эмоций, преобразовывает он мои воспоминания в простой текст на экране, который запросто можно распечатать. Быть может, то, что я наблюдала, поможет в будущим исследователям найти что-то, чего нет в официальных хрониках, а может, тут просто ненужные частные наблюдения. Итак, с чего же начать? Наверное, с того, что мы – я, начинающий стажер-оперативник и мои родители – вдруг получили распоряжение отправится на космическую станцию, на которой в XXIII веке нашей эры произошли весьма значимые события. Основной точкой высадки стало начало 2258-го года по грегорианскому календарю нашей милой старушки Земли, а это куда привычнее, чем даты, установленные в нескольких мирах по усредненным планетарным календарям. Для предварительной разведки мы отправились в предыдущий год, в месяц запуска и ввода в эксплуатацию самой станции. Мне было тринадцать лет, и пусть я была уже тогда довольно высока ростом и прилично крупна, никто не обращал особого внимания на синеглазую девочку со смешной серенькой косичкой, вечно молчаливую и слишком стеснительную для такого возраста. Это была не совсем маска, я тогда страшно боялась сделать какую-либо ошибку и подвести родителей, или того хуже – сорвать всю операцию. Этого бы не произошло, все было хорошо просчитано, но я все равно боялась лишний раз рот раскрыть, да еще и в обществе настоящих космических волков, «военных красивых, здоровенных» (тут много высоких и красивых людей до сих пор, но все настолько разные, что, увидев всего один раз кого-то из них, даже в толпе уже никогда не спутаешь). Разумеется, самым красивым и мужественным был командор. Джеффри Дэвид Синклер даже на меня, романтичную девчонку, мечтающую о рыцарях, произвел неизгладимое впечатление, даже несмотря на то, что был, вообще-то, обычным человеком, пусть только в расовом плане, ибо различие представителей homo sapiens на генетическом уровне обычно минимальны. Хотя нет, я в корне неправа относительно обаятельного красавца командора, внутренне он еще прекраснее, нежели внешне – истинный офицер, прекрасно знающий, что такое честь, мудрый и справедливый комендант космического объекта, он обладал той неповторимой истинно мужской харизмой, что заставляет мужчин считаться с тобой (причем с искреннем уважением), а женщин безоговорочно доверять или влюбляться до беспамятства. Лишь единожды заглянув в его глаза, я почувствовала такое превосходство, что следующим чувством пришла не черная зависть, а искреннее восхищение. Его друг Гарибальди показался мне прикольным и словно бы не взрослым, с таким только в видеоигры играть вроде «Mortal combat», и не исключено, что, когда отец вольется в этот коллектив, он сумеет подружиться с ними (как правило, с нашей семьей дружили охотно, мы все интересные собеседники и не завистливы, а это привлекает людей), вот тогда-то и я смогу пообщаться с офицерами приватно. В тот момент я была не в своей тарелке, испытывая те чувства, что называют «и хочется, и колется». Собственно, в классической литературе таких, как я, еще в девицы не производили, и пока что я как Кэррин О`Хара, которую не пустят на бал пока ей не сравняется четырнадцать, так что с Гарибальди будет проще. Нет, я не Кэррин, мое полное имя Марта Эрастовна Богданова, отец, соответственно, Эраст Яковлевич, но, несмотря на столь редкое имя, он русский, как и мама, хотя ее бабка и дед весьма сомнительно наградили именем Лилита (уж очень любят некую актрису, без сомнения, легендарную, но прибалтийскую), потому и отчество Максимовна звучит несколько… слишком экзотично. В девичестве она была Пашкова. С другой стороны, мне именно потому стало ясно, для чего отправляют именно нас – много англоязычных (системный английский темпоралам не проблема, владеем в совершенстве), и потому им проще произносить именно такие имена, необычные, но зато красивые и звучные. Судя по данным, вскоре вместо капитан-лейтенанта Лорел Такашимы вступит в должность капитан-лейтенант Сусанна Андреевна Иванова, но ее имя все будут произносить как Сьюзан, отчество-то им вовсе не произнести. Даже сейчас мне вспоминается старенькая недописанная дразнилка по повести Сергея Павлова «Акванавты»: А он Игоря не выговорил – Меня Грэгом называл… Да уж, трудно англоязычным с нашими именами, зато мы, русские, выговариваем их имена шутя-играючи, не прикладывая никаких усилий. Даже вспоминается, как долго удивлялась бабушка, когда мы в мои пять лет читали стихи про собачек, и я с легкостью выговорила «ньюфаундленд», который у нее со второй попытки только получился. Узнав об этом, отец с матерью сразу приняли решение отправить меня на углубленное изучение языков, которые, кстати, дались мне очень неплохо – на английском говорю как на родном, а они слегка спотыкаются, а еще чисто для смеха подучила украинский и белорусский, вдруг да пригодится, хотя славяне свои диалекты и так поймут. Вот с таким нехитрым багажом я готовилась вступить на борт станции, где отец в полной мере применит свою профессию инженера-механика (а такой, как он, с опытом, знанием и любовью к профессии в любом веке на вес золота), а мама станет главным бухгалтером в казино (с талантом отца ни одни переговоры мимо нас не пройдут). Мое дело было учиться, понемногу попадаться на глаза завсегдатаям, незаметно подслушивая и порой даже записывая, а еще свести дружбу с кем получится, благо помощники послов по всем закоулкам с заданиями шныряют, и потому обаятельная девочка-подросток не вызовет подозрения, а искренним восхищением может и подкупить молодых сотрудников посольства. Проблемой могли бы стать телепаты, но нам повезло и тут – никто из них не в состоянии читать мысли темпоралов, а вот о причинах подобного до сих пор идут горячие споры. Одни утверждают, что это наша природная особенность, другие говорят, что естественная защита возникает после первого прохождения сквозь временной контур. Собственно, а какая разница? Главное, что нас не могут читать, остальное детали. Итак, изучив обстановку, мы собрались высадиться в основной точке приложения и прожить на станции минимум год, а там уже как пойдет. Эталонное время агента в ином времени и пространстве не двигается, но я – другое дело, слишком уж подозрительно будет, если девочка-подросток за длительное время ни грамма не вырастет, потому защита от «постарения» активизируется темпоралами уже после совершеннолетия, а зачастую даже после двадцати пяти лет, после того, как организм перестанет расти совершенно, особенно наши скелеты, ведь, не считая прыжков во времени, все мы обычные люди. Благодаря защите же темпорал может провести сколько угодно лет вне своего родного пространства и времени, и при этом не постареет ни на миг, начав стареть только в тот момент времени родного континуума, из которого он перед этим отбыл. Удобно, не правда ли? Мне хотелось бы описать детально все то, что удалось увидеть, услышать и испытать в то далекое время. Мечты подростков часто бывают связаны с гуманизмом и миром, пока в них не вторгается реальность, зачастую резко, а порой даже и неприятно. Сейчас, когда мне двадцать девять лет, я четко вижу, что именно я тогда недопонимала умом, но инстинктивно чувствовала той безошибочной частью разума, что не поддается никакому научному анализу, но при этом есть у всего человечества. Как-либо назвать ее и хоть немного приемлемо описать зачастую попросту невозможно. Наверное, нужно пояснить, как именно я тогда все чувствовала. Я любила книги Вальтера Скотта, Джека Лондона и много кого еще, вечно включала песни о любви, обожала смотреть классические фильмы. Возможно, я родилась не в свое время, наверное, мне следовало появиться на свет в тот век, когда меня сделали бы воспитанницей пансиона вроде «Небесных ласточек», но… собственно, а что «но»? Что обычному человеку зачастую без надобности, темпоралу весьма ценно, только мама, очень любящая историю даже вне работы, говорила мне, что обо мне быстро стали бы писать «девица гренадерского росту», а значит, в те эпохи мне нельзя, я бы очень сильно там выделилась. Ну и ладно, наш тихий, хотя уже и не очень безопасный ХХ век, где мы жили в скучном занюханном городке, я легко и радостно сменила на космическую станцию XXIII века, ведь там так интересно. Не важно, будет ли ценность в «исторических» заметках, но в библиотеку информатория темпоралов моя импровизированная летопись попадет в любом случае. Названия ей нет, либо я его еще не придумала, но это – солидная часть моей жизни и моего становления личности, хотя, по большому счету, это был и останется уютный остров моего детства. Имя заветному для меня месту «Вавилон 5».