***
Кашин шел вдоль дороги по тротуару, всматриваясь в фотографию на телефоне. Он крутил зажженную сигарету в другой руке и очень долго пытался понять, как ему поступить. Рыжеволосый поднял голову, осматриваясь, дабы понять, в каком районе он находится. Длинные, невысокие дома с некрасиво облупленной краской, куча мелких магазинчиков, тусклый свет редких уличных фонарей и проезжающие на большой скорости машины. Данила сделал затяжку, всматриваясь в окна домов, где либо виднелись хлопочущие мамки, либо бабки, что с грустью уставились в монитор телевизора. На балконах хохотали люди, что уже сбились со счету, какую сигарету выкурили, вокруг них стояли пустые бутылки из-под пива, лежал вынесенный из дома хлам, среди которого деревянные детали давно покрылись буграми от проливных дождей на незастекленную поверхность балконной площади. Но среди всех грязных окон и открытых балконов его смущал вид самого крайнего подъезда, находящегося ближе всего к главной площади, в котором, на удивление, даже окна лестничных пролетов были застеклены. Именно в него, чаще бухих мужиков из всего дома, выглядывали дом работницы, моющие каждое окно на всех семи этажах. Именно тут каждая из 21 квартиры принадлежала гос служащему. И именно тут жила директор его детского дома. Говорят, у женщины имелся загородный дом и даже недвижимость за пределами их городка. Оно и понятно, ведь большая часть бюджета, выдаваемого на облагораживание детского дома уходили в карман самой женщины и подобное нисколько не удивляло татарина. Он неспешно шел к арке, обклеенной в несколько слоев объявлениями, и что-то строчил в экране горевшего смартфона. Вскоре, уже стоя около дверей, он увидел глазами нужного человека. Парень шел в темной олимпийке, поверх обычной светлой футболки и в каких-то смешных, слишком свободных, трико. — Ты че такой загруженный, Кашин? — Парень подходит, глупо улыбаясь парню. Ростом он был ниже, но не критично. Лицо было бледным, а глаза, смотря сверху вниз, были закрыты челкой. — Да так. Нашел то, о чем я просил? — Татарин бросил окурок, притаптывая тот ногой и поднял глаза на Павла. Тот одобрительно кивнул, доставая из рюкзака небольшой конверт. — До сих пор не понимаю, зачем тебе информация об этом мистере. Расширяешь свой рынок, решил прыгнуть выше головы? — Усмехнулся парень и застегнул портфель. — Не твоего ума дела, Ширяев, — Даня сложил конверт вдвое, дабы тот поместился в его кармане и кивнул в сторону двери. Неспешно двинулся с Пашей в нужную квартиру, раздумывая, что сказать Лизе по поводу его отсутствия на протяжении всего дня. Дойдя до места, он с усталым вздохом нажал кнопку звонка.***
Миша занес последнюю сумку в квартиру и осмотрелся. Это была чистенькая студия с застекленным балконом, выходившим на проезжую часть. В помещении было тепло и пахло приятными нотками детского крема. Видимо, до Алины тут жила молодая мама. Циркунов разулся и сел на диван, устало потерев ноющие кисти. Алина неспешно раскладывала вещи по полкам в новом шкафу, тихо напевая песню. Когда процедура была завершена, она повернулась к гостю и подарила ему довольно ослепительную улыбку на своем личике. Но это впечатление было обманчивым: в ее темных глазах таилась какая-то тревога, Миша нахмурился, вставая с дивана. — Так, тебе срочно нужно отвлечься от всего этого дерьма. Пошли, мы и так опаздываем на вечеринку, — Миша встал с места, взял за руку Алину и пошел к выходу.***
Они неспешно вошли в дверь, которую открыла хозяйка квартиры. Данила сразу увидел глазами Лизу и двинулся в сторону смеющейся девушки, проигнорировав поздоровавшуюся с ним Полину. Поздоровавшись с уже пьянеющей подругой, он взял предложенную бутылку пива и расположился на свободном диване. В квартире уже было приличное количество людей. Кашин прошелся взглядом по всем присутствующим, пытаясь вспомнить хоть кого-нибудь, но память его подводила. Несомненно, почти каждый хотя бы раз покупал товар у него или поставщиков, работающих на Кашина. Но запоминать каждого было слишком запарно. В итоге, забив на изучение скучных лиц, рыжеволосый полностью ушел в процесс наполнения своего желудка алкоголем в молчании, пока Лиза лезла к очередному пацану, дабы уломать его на перепихон. И к самому Дане пару раз лезли девушки, но понимая, что тому сейчас интереснее находиться в компании бутылки коньяка, нежели сексуальной блондинки, уходили. Он вновь сделал глоток из стакана, как взгляд его уцепил темную макушку худощавого паренька. Это был Михаил. Точно он. Тот, с кем вчера пил он и Лиза. И тот самый, кого он утром сфотографировал с Русланом. Правда, фотография была неудачной, лицо его полностью было закрыто волосами и только кончик носа торчал из густых и темных, словно смоль, волос. Пошатываясь, Кашин поднялся с места и решил поближе познакомиться с парнем, что неспешно прошел в кухню дома. Там было намного тише и народ тут особо не засиживался. Циркунов приземлился на стул и налил красного вина в стакан, взятый из серванта, что стоял в коридоре. Татар приземлился на соседний стул и оперся на левую руку. — Кажется, вчера мы не особо хорошо пообщались, не находишь? — Рыжеволосый улыбнулся, отхлебнув горький напиток и поднял затуманенный взгляд на Мишу. Тот выдавил подобие улыбки и кивнул. — Хорошо, Кашин, и какие общие темы для разговора ты можешь предложить? — Отзеркалив положение зеленоглазого, брюнет начал с интересом разглядывать двухметрового детдомовца. — Ну, можем перемыть кости долбаебам с этой тусни. Или вновь обосрать наше правительство за то, что у них нет бюджета для обустройства таких мелких городов, как наш, — Пожал плечами Даня, — А можем пойти выкурить по сигарете. Разговаривать — утомительно. Миша с минуту подумал, а после поднялся с места и пошел в сторону коридора, встал в проходе, ожидая, пока Данила пойдет за ним, и двинулся по коридорам в сторону спальни Полины, где находилась дверь на балкон. Он хорошо ориентировался в квартире, будто ни раз бывал тут и это не могло пройти мимо наблюдательного взгляда Кашина. Они вышли на балкон и одновременно закурили. — Ты хорошо ориентируешься в квартире, я смотрю. Хорошо общаешься с Феклистовыми? — Хмыкнул рыжеволосый, спиной опираясь о стену. — Если бы. Татьяна сестра моей матери, мы с Полиной, до развода родителей часто бывали в гостях друг у друга. Но когда мать уехала от нас, то Феклистовы резко перестали поддерживать с нами связь. Полина стала надменной сукой, а ее мать вовсе потерялась и отдалилась от нас, — Миша делился этим так спокойно, будто рассказывал не семейный конфликт, никак не касающийся Дани, а просто делился впечатлением о хуевой погоде, — Да, в общем-то, я с папой не много потерял. На две крысы меньше в моем окружении. — Так она твоя тетка, — Брови его собутыльника поднялись вверх и он вновь поймал себя на мысли, что с пареньком явно что-то не то. Миша кивнул, выпуская дым из легких и посмотрел своими большими карими глазами на Данила. — А ты, что интересного рассказать можешь? Желательно то, что мне неизвестно о тебе, — Парень махнул головой, убирая длинную челку с лица и открыл взору Кашина бледное лицо. Лунный свет также осветил шею Циркунова, что была покрыта красными пятнами неизвестного происхождения. В определенный момент в голове стоящего даже промелькнуло желание оставить пару алых засосов на тонкой шее парня, которую, если бы не кадык, Даня спутал бы с женской. — Думаешь, я вот так возьму и расскажу? Хуй там, малой, я тебя за язык не тянул, сам все рассказал, — Кашин хмыкнул, поправляя свободной рукой волосы и сделал глоток коньяка, взяв стакан той же рукой. Он хитро посмотрел на недовольного Мишутку и кивнул, — Не пизди слишком много о себе тем, в ком не уверен на сто процентов, это может сыграть с тобой же злую шутку. Воцарилась тишина. Балкон был пуст, только эти двое смотрели пустым взглядом куда-то вдаль. В основном, люди тусовались на том балконе, что находился в гостиной, туда доходила включенная музыка, да и вид был по-красивее, но сам факт того, что вокруг будут пьяные долбаебы, ржущие со всего подряд и пускающие друг на друга слюни, вызывал в Мише отвращение и он предпочел бы этому компанию Данила, что вообще перестал разговаривать с ним, погрузившись в свои мысли. — Мы с Лизой познакомились еще до детского дома, — Вдруг заговорил Даня, — Она еще мелкая была, не помнит наверное. Тогда я вновь выбежал из квартиры, где пьяные родители кидали друг в друга розы из бутылок и орали на весь подъезд. Единственное место, куда я мог пойти тогда, была моя бабка, которая, кстати, позже и взяла опекунство на себя, но не долго продержалась и померла через год. Так вот, я рванул к ней, пока бухой отчим не ринулся меня искать и по пути врезался в мелкую девку. Она с магазина шла тогда. Несла булку горячего хлеба. А я голодный был, как собака тогда. И пизданул у нее его и рванул к хуям. Она тогда даже не пискнула. Я спрятался за углом дома, посмотреть, пойдет она кого звать на помощь. Но Неред лишь повернулась, посчитала копейки, вздохнула и пошла домой. Я тогда расстроился, что пизданул у нее не деньги, а хлеб, а когда пришел к бабке, понял, что поступил как псина. Через неделю я специально украл у мамки рублей пятьдесят, дал по съебам, пока та спала и начал ждать девку. Благо, жила она рядом и я не долго стоял. Подошел, всучил ей деньги за хлеб, извинился и, к своему удивлению, получил кулаком по башке. Больно тогда было, пиздец. Но совесть моя была чиста. А после начались разборки с опекой, меня забрали от родителей и я больше не видел девочку. Хуй забил и жил себе спокойно, пока, уже в детском доме за что-то вновь по ебалу не получил от нее. Тогда и понял, что судьба это, с дурой этой познакомиться. Вот, до сих пор на нервы действуем друг другу. Миша ошалел от такого потока информации на пьяную голову, долго молчал, а потом глупо улыбнулся. История и правда была забавной. Он с улыбкой посмотрел на Кашина, сделал глоток вина и сел на узкий подоконник. Мысли покинули его голову, он смотрел вдаль, но с минуту подумав, куда делась его лучшая подруга, резко повернул голову. — Ладно, Кашин, приятно было пообщаться, но, в силу своего опыта, я могу предположить, что подруга моя же в стельку. А мне ее еще до дома везти. Так что, до следующей встречи, эль долбоебо, — Кивнул Миша, прыгнул на две своих, чуть не рухнув, потеряв координацию и покинул балкон. Даня не стал задерживать его. И возвращаться к остальным тоже не спешил. Было о чем подумать, осталось еще пол бутылки, так что, остаться наедине с собой сейчас было самым лучшим решением.