Та самая

      Был поздний вечер, когда я её впервые встретила. Тогда я сидела на каменном заборе и курила. Как она появилась, я так и не заметила, но она сильно меня напугала.  — Привет, — этого тихого слова, которое совершенно неожиданно разразилось в тишине пустой улицы, было достаточно, чтобы я чуть не свалилась с забора.  — Ну привет, — немного грубо ответила я тогда, выдыхая дым прямо ей и лицо. Незнакомка поморщилась, но оставлять меня в священной тишине не желала.  — Зачем ты куришь? — этот невинно заданный вопрос тогда меня сильно рассмешил.  — Что значит: зачем? Хочу и курю! — огрызнулась я, делая новую затяжку.       Девушка печально вздохнула. Я тогда искоса всё же поглядывала на неё. Очень ярко при свете фонарей выделялись её медные волосы, а лицо казалось неестественно бледным. Откуда она такая взялась, спрашивается?  — Но сигареты убивают тебя, — хмуро сведя брови к переносице, весь её вид выражал праведное негодование. Меня это возмутило.  — Не учи учёного! Мне дела нет, что со мной будет, — озлобленно фыркнула я, выдыхая струю никотина из носа. Прямо как дракон из сказок, ей Богу!  — Так нельзя с собой поступать, — тихо проговорила она и неожиданно, словно дикая кошка, накинулась и отобрала сигарету. Прошу заметить, МОЮ ПОСЛЕДНЮЮ СИГАРЕТУ.       Вместе мы свалились с забора в чужой сад и, благополучно приземлившись в шипастые кусты, прокатились по траве, борясь за жалкую никотиновую палочку. От близкого знакомства с боярышником у меня дико болели порезы, да и футболку разорвало. Рыжая в свою очередь не пострадала, нагло воспользовавшись моей спиной, как щитом. Такая наглость меня несколько поразила, поэтому, преисполненная жалостью к себе, несколько мгновений провалялась на земле, совершенно не видя подкрадывающуюся опасность.       Рыжая выхватил у меня из руки бычок и почему-то тут же с шипением отбросила. Обожглась, бедняжка, ай-ай! Но тогда я почему-то не задумалась над тем, чтобы с чистой душой позлорадствовать воришке, а кинулась к ней.  — Ты в порядке? Сильно больно? — совершенно игнорируя свои собственные порезы и ссадину на руке, я больше беспокоилась о рыжей.       Она протянулась мне обожжённую ладонь, на которой чётко был виден след от бычка. Я осторожно коснулась его и хмуро взглянул на девчонку. Та выглядела уныло. Все же как бы во мне и не шевелился червячок жалости, я дала ей смачный подзатыльник.  — За что-о-о?! — ойкнув, взвыла рыжая.  — А нефиг у порядочных людей сигареты отбирать! — мигом осадила я её, будто мать непутёвую дочку. Рыжая со своей участью смирилась и только лишь обиженно смотрела на меня исподлобья.       Я устало вздохнула. Ей Богу, ребёнок. Но всё же мне было как-то стыдно перед ней.  — Тебя как вообще зовут, чудо?  — Я… — но закончить рыжей не дал вмиг вспыхнувший свет в окнах домика, в сад которого мы грохнулись.       Спасаясь от наверняка разъярённого «дедушки с ружьём, заряженным солью» (почему-то мне всегда казалось, что такие есть во всех дворах), мы перемахнули через забор и были таковы.

***

      В следующий мы встретились на том же месте. Удивительно было то, что мы даже не договаривались о встрече и вообще не планировали друг друга увидеть.       Я как всегда, как я привыкла, сидела на заборе с открытой книжкой в руках и слушала тишину вечера. Почему с книжкой? Ну я, знаете ли, задумалась над словами рыжей незнакомки. Правда, зачем мне никотин, когда от него далеко лучше не становится. Ни смысла, ни пользы в нём нет. Поэтому я решила плавно перетечь с плохой привычки на более-менее хорошую — на чтение.       Рыжая опять появилась неожиданно. Хоть я и была уверена, что так просто меня не напугать, ей почему-то это удавалось всё лучше и лучше.  — Привет, — снова тот радостно-возмутительный голос. Я снова вздрогнула, прикрывая книгу.  — Ну здравствуй, — не знаю почему, я снова не обрадовалась её появлению.       Девушка ловко забралась на забор и с интересом биолога стала рассматривать вещь в моих руках. Немой вопрос блуждал в её глазах.  — Что читаешь? — и он не заставил себя ждать. Я повернула к ней обложку, на которой полустёртыми буквами было написано имя автора и название.  — Онегин, — так же сказала я вслух. Рыжая сделала задумчивый вид знатока, но я по глазам видела, что ей это ничерта не дало. И судя по всему, она поняла, что я догадалась.  — Не люблю классику. Там у них всё… мрачно, что ли? — по-детски поморщилась девчонка.  — А мне нравится. Приятно осознавать, что у них там (то бишь в книге) всё намного хуже, чем у меня, — я открыла ту страницу, которую и читала. Но прочитав несколько строк, с отвращением закрыла. — А вот романтика там, честно, отстойная.  — Почему это? — улыбнулась рыжая. — Ну вот скажи мне, может такое быть в жизни? — воскликнула я и, прочистив горло, зачитала несколько строк, растягивая гласные:  — Я к вам пишу — чего же боле? Что я могу еще сказать? Теперь, я знаю, в вашей воле Меня презреньем наказать. Но вы, к моей несчастной доле Хоть каплю жалости храня, Вы не оставите меня. Сначала я молчать хотела; Поверьте: моего стыда Вы не узнали б никогда, Когда б надежду я имела Хоть редко, хоть в неделю раз В деревне нашей видеть вас, Чтоб только слышать ваши речи, Вам слово молвить, и потом Все думать, думать об одном И день и ночь до новой встречи.       Я закончила отрывок. Рыжая не произнесла ни слова, молча сидела рядом, в задумчивости шепча что-то губами. На меня она обратила внимание только после того, как я несильно пихнула её той самой книгой в бок.  — Очень красиво, — честно призналась она. Глаза, невообразимо красивые глаза цвета лаванды, вдохновенно блестели на свету фонаря. Я поджала губы.  — Брехня, — фыркнула я тогда, захлопывая книгу.       Несколько минут мы просидели в напряжённом молчании. Вот что я за дерево такое, не промолчала, смутила бедную девушку, даже имя которой я не знаю! Короче говоря, чувствовала я себя отвратительно и продолжила бы себя грызть по пустяку, если бы не рыжая, неожиданно подавшая голос.  — Прочитай ещё, — тихо попросила она, положив голову мне на плечо.       Я послушалась. И продолжила читать, пока горло не стало драть от сухости, пока глаза не наливались свинцом от усталости. А рыжая продолжала слушать. Иногда мне казалось, что она давно заснула, но это было не так. Если говорить честно, то эти мгновения были самыми спокойными в моей жизни. Но даже им суждено было прекратиться.       Девушка неожиданно вздрогнула, как будто её облили ледяной водой. Я замолчала, она ведь уже и не слушала. Рыжая достала из сумки телефон, посмотрела время. Чёрт, лучше б я тогда его разбила!  — Ого, уже половина первого ночи! — удивлённо вздохнула она. Для меня это не было новостью и не особо волновало.  — Нам уже пора по домам, — немного грустно вздохнула рыжая. От этих слов меня передёрнуло, и я, хотя или нехотя, скривилась.  — Я туда не вернусь, — собственный шёпот меня же и испугал. Что уж говорить о новой знакомой. Рыжая вздрогнула, но промолчала.       Мне это в ней и нравилось. Она умела вовремя заткнуться, как бы интересно ей не было, и не копаться в старых ранах. За это я ей благодарна и по сей день.  — Как долго ты не была дома? — тихо спросила она, рассматривая мои грязные шорты, всё ту же порванную футболку, кое-как обработанные царапины на руках и порез на щеке.  — Дня три как минимум, — я равнодушно пожала плечами.       Краем глаза я видела, как девушка стушевалась. На какой-то момент мне даже стало жалко её. Ах, эта любовь рыжей ко всему живому поражала!  — Ну тогда… — она нервно теребила край юбки, — ты не откажешься погостить у меня?       Честно говоря, такое предложение меня немного осадило. Она реально захотела мне помочь, приютить, будто бездомного котёнка! Мне захотелось в какой-то момент даже захлопать в ладоши, будто ребёнок. Но я только пожала плечами, мол, делай, что хочешь.  — Тогда… вперёд? — будто сомневаясь, спросила новая подруга (хотя для меня всё, что было связано с дружбой, казалось чужеродным и непонятным).       Благодарно улыбнувшись рыжей, я спрыгнула с забора.  — Кстати, я Сонька, — кивнула девушка, спрыгивая за мной, и протянула руку.  — Таня, — я уверенно ответила на рукопожатие.