Не допивай ближнего своего

Брови самопроизвольно поползли вверх. Изможденное заострившееся лицо с почти черными кругами под глазами, бескровные тонкие губы, бледная, с синеватым отливом кожа, по виду тонкая как пергамент. Илья ощутил укол совести. Видимо, чудом не убил доходяг, если и двое других выглядят не лучше. Юноша, наверное, так и терялся бы в догадках, если не одна деталь. Одно дело, забраться в чужой дом, изображая то ли грабителей, то ли еще кого, но зачем лепить себе вампирские клыки? Да еще такие странные: не аккуратные чуть выдающиеся клинышки, а длинные тонкие иглы. Платон тяжело вздохнул, и констатировал: — На Марсе жизни нет! Волосы короткостриженного выдергиваться не хотели никак. Четыре светлые, серебристые пряди уже покоились в коллекции, а вот темно-фиолетовый, с сиреневым отливом дред, был пока только один. Медленно подойдя к Лимиру, Платон осторожно прошелся по скользкой одежде и вцепился в фиолетовый локон. Вампир очнулся, дернулся, застонал. Выдрав волосы с корнем, — даже кровь проступила на голове пострадавшего, — попугай перенес прядь в лапу и сочувственно прошептал: — Терпи, коза, а то мамой будешь… И потянулся за следующей… — Пожалуйста, не надо, — взмолился техник и попробовал сдуть с себя птицу. Платон, возмущенный наглостью визитера, взлетел, приземлился ему на плечо и долбанул клювом по виску, сильно, до крови. Фиолетовый дернулся пару раз и затих, вызывая у Ильи нехорошие подозрения. Дыхание бомжа заметно не было. Да и на следующую, выдранную с кровью прядь незнакомец никак не среагировал. — Платон! — испугался Илья. — Прекрати их скальпировать и бить. В тюрьме тебе никто витаминок не даст. Юноша погрозил кулаком короткостриженому и сел на корточки рядом с фиолетовым. Потыкал того в плечо. — Эй, — тихо позвал Илья. — Ты ведь не собираешься помирать? У меня лопаты нет тебя закапывать, поимей совесть. Илья ткнул в фиолетового еще несколько раз и принялся искать пульс на запястьях. Тишина. Вдоль позвоночника прополз неприятный холодок. Юноша испугано прижался ухом к груди техника, одновременно ощупывая шею, стараясь найти хоть какие-то признаки. Лимира накрыло приятным запахом близкой крови, он кожей чувствовал, как быстро бьется пульс донора на запястье. Это было непереносимо и, наплевав на все традиции и правила, техник впился в руку, прокалывая кожу зубами-иглами, жадно втягивая кровь, ощущая, как болезненно сжимается в спазмах желудок. Вампир чувствовал испуг жертвы, знал, что должен успокоить человека, но не мог, не сейчас, когда собственное сердце забилось в сотни раз быстрее. Отпустил руку Лимир сам, достаточно быстро, раньше, чем донор успел среагировать, и погрузился в недолгий глубокий сон. Так иногда случалась с вампирами, если они наедались впервые за долгое время. Камела приоткрыл глаза, собираясь отчитать техника за неуважительное отношение к донору, но словил кровожадный взгляд пернатого монстра и вновь притих, стремясь выглядеть мертвым как минимум. Ситуация вышла из-под контроля. Капитан досадовал на собственную поспешность, из-за которой вся команда оказалась в незавидном положении. А теперь Лимир, одурманенный близостью донора, укусил его. Осталось надеяться, иммунитет техника справится с ядом крови, если та не подойдет, потому что по личным ощущениям Фобиоса, им здесь ничего хорошего не светило. Да и человек, пришедший в себя от испуга, замахнулся для нового удара по Лимиру. — Не надо, — просто сказал капитан. — Он не хотел, просто не справился с инстинктами из-за голодания. Фобиос прикрыл глаза, шаги приближались, и вампира подняли за грудки, прислонили спиной к дивану. Звонкая пощечина обожгла левую щеку. — Рассказывай! — гневно крикнул человек. — Чего вам всем здесь понадобилось? Что за маскарад, такой?! И объясни мне ЭТО! Илья сунул под нос вампира прокушенное запястье, наспех перевязанное носовым платком. Ноздри затрепетали, жадно втягивая аромат живительной крови, Фобиос нервозно сглотнул набежавшую слюну, но человек заметил его реакцию. Прилетела еще одна пощечина, куда более сильная. — За что? — растерянно спросил капитан. Илья зло прищурился, Илья понимал, сейчас им руководят эмоции, но он в своем праве. Раздражение уходить не хотело: — Вы забрались в мой дом, распихали мои вещи по пакетам с одному богу известной целью. А этот, — кивок в сторону техника, — вообще меня укусил! В голове Фобиоса пронеслись видения из недавно просмотренных роликов, и вампир подумал, что теперь в него, наверное, вобьют кол. — Я понимаю, — осторожно подбирал слова вампир. — Ты считаешь, что мы пришли за твоей жизнью, но это не так. Клянусь, никто не причинит тебе вреда. Ни один нормальный вампир не причинит вреда донору. Если бы Лимир не был так голоден, он бы все вначале объяснил. Капитан понимал, что нужно тянуть время, отвлекать человека, не дать тому оглянутся и заметить, как медленно ползет к технику Камела, стремясь быстрее понять — яд ли кровь норовистого донора или нет. Илья удивленно и недоверчиво уставился на мужчину перед собой. Из всей фразы в сознание четко врезалось только одно слово — вампир. Юноша бросил короткий взгляд на клыки, имевшиеся у всех чужаков, а потом на многострадальное запястье. На ткани платка проступили два пятна крови, подтверждая, что Илье ничего не померещилось, и его действительно укусили. Платон был весьма занят, он любовался на свою коллекцию, не замечая, как Камела, обнюхав Лимира, облегченно кивнул. Если им удастся протянуть еще полчаса, они будут в безопасности, если нет... Вампир, находящийся в спячке от перевариваемой крови, слишком легкая добыча. Фобиос вздохнул и снова заговорил. Мягко, успокаивающе, словно с сумасшедшим: — Нет нужды нас опасаться. Рана не смертельна, крови нам нужно совсем немного. Пожалуйста, позволь нам напиться... — Так, мне нужны подробности, — юноша устало потер переносицу. — Часом, в месте из которого вы пришли, люди не ходили в белых халатах? Может, там были комнаты с мягкими стенами? — Да, — радостно подал голос Камела. Илья испуганно обернулся, за размышлениями он забыл про третьего неизвестного. — А адресок вы не помните того места? Может, название? Я позвоню, и за вами приедут, — ласково уговаривал юноша, на случай, если психи буйные. — Там уже никого живого нет, — печально констатировал медик. — Все, кто выжил сейчас тут. Камела имел в виду орбиту планеты, но пояснять не стал, заметив, как побледнел юноша, и участливо спросил: — Тебе не плохо? Присядь лучше, если голова кружится. — Мне плохо, очень плохо, — как заговоренный ответил Илья, прикидывая, а не треснуть ли их еще по разочку и не вызвать наконец полицию. Пусть власти разбираются, им за это деньги платят. А он устал и вымотался, ему лень и хочется спать. Однако инстинкты советовали не терять контроля над ситуацией, и Илья за шкирку перетащил сереброволосого мужчину к первому и сел напротив них, молча и скучающе разглядывая. А вернее, просто уставился невидящим взглядом. Не понимать что-либо Илья не любил. Человек зря забыл о третьем. Фобиос старался даже не думать о технике, чтобы донор не оглянулся, не увидел как прямо на глазах быстро и сильно меняется вампир. Время, нужно выиграть время, любой ценой. — А что за сторожевая птица у тебя? Ее специально для пыток вывели? Дорого стоит? — спросил капитан, пытаясь вовлечь человека в разговор. — Угу, специально. Ангел ада, мой личный непокорный Цербер, — машинально схохмил Илья. О стоимости юноша промолчал, он ее просто не знал. Сия своенравная и дерзкая тварь влетела в окно больше полугода назад, да так и осталась, наотрез отказавшись покидать гостеприимный дом. Ну, Илья и не настаивал. Птиц ему нравился, причем часто больше людей в общем, и некоторых знакомых — в частности. К тому же, приятно возвращаться в дом, где тебя ждут, хотя бы для того, чтобы стребовать еду и ущипнуть за ухо. Лимир бесшумно поводил плечами, проверяя свои силы и готовясь напасть на донора. — Что такое Цербер? — как можно громче спросил Камела, заглушая звук рвущейся веревки. Дальше сытый, преобразившийся, полный сил Лимир действовал бесшумно. Тихо встал, тихо шагнул... — Палундра, барабашки в доме! — крикнул Платон, коршуном слетая со шкафа. Но Илья опоздал. Из неудобного положения, пружиной вскочил с пола, метя фиолетовому в солнечное сплетение, однако тот ловко увернулся. Юноша на автомате оценил вмиг возросшую скорость противника. Лимир понимал, что сейчас ему будет несложно скрутить донора, но вот нужно умудриться при этом не поранить настырную птицу и самого человека. Движением, не уловимым для глаз донора, вампир метнулся вперед. Заведя руки юноши за спину, затем удерживая их одной ладонью, второй ему удалось схватить отчаянно вопящего попугая, и вампир замер. — Стой спокойно и угомони свою птицу, — техник не хотел говорить это приказным тоном, но Платон больно долбал мощным клювом по пальцам. — Платон, — Илья очень надеялся, что попугай его послушается хотя бы сейчас, а не будет как всегда своевольничать, — немедленно перестань и успокойся. Лети на свое место. Юноша подергал руками, но захват ни капельки не ослаб. Стало страшно, но все воспринималось как через завесу нереальности, словно вот-вот раздаться команда режиссера «снято» и они разойдутся по своим креслам, повторять сценарий и готовиться к следующей сцене. Смешно сказать, но больше чем за себя, Илья переживал за Платона. Не хотелось, чтобы отчаянно защищавший его птиц пострадал или был убит. — Три минуты — полет нормальный, — прокомментировал обиженный попугай. Как только птица отпустили, Платон улетел на шкаф, с опаской наблюдая за тем, как Лимир подтащил его хозяина к остальным. Как одной рукой освобождал своих товарищей, второй удерживал человека. — Ты только не бойся, будет не очень приятно, но не смертельно, — растирая свои затекшие запястья пояснил Камела. Илья покорно позволил уложить себя на пол. Может, стоило закричать «пожар» , еще как-то позвать на помощь, но нужно быть реалистом — ждать подмоги неоткуда. Остается только надеяться, что не убьют, а если все-таки убьют, то не станут мучить. Однако насчет последнего имелись сомнения, иначе зачем ему закатали рукава рубашки? Сереброволосый счастливо прижал к груди прокушенное запястье, словно ребенок вожделенную игрушку. Обнюхал и только потом размотал платок, будто снял обертку с новогоднего подарка. Осторожно облизнул уже подсохшие проколы. Короткостриженный мужчина погладил Илью по груди, ткнулся носом в шею и поцеловал пульсирующую жилку, от чего по телу прокатилась волна мурашек. — Все будет хорошо, — зачем-то соврал этот тип. Илья лишь бросил ему презрительный взгляд и закрыл глаза, чувствуя, как последний из чужаков сжимает в ладонях пока еще нетронутое запястье. Они укусили разом, все трое. От резкой вспышки боли на глаза навернулись слезы, и Илья зажмурился, молясь, чтобы это все скорее закончилось. Юноша слышал, как обеспокоенно цыкнул Платон и запрыгал по шкафу, но не посмел вмешаться, что радовало. В темноте перед глазами расплылись разноцветные круги, а стоило разлепить веки, как закружился потолок и все поплыло. Илья чувствовал, как из тела вместе с кровью уходит жизнь и простился с завтрашним днем прежде, чем сознание оставило его, погружая в благословенную тьму без боли и мук. Во мрак холода и одиночества...