Бомбануло

      Спрятаться в полутемном чулане было не самой гениальной идеей, но выбора не осталось. Я закрываю рот рукой, тихонько пятясь назад. На пыльных полках хранятся керамические вазы, инструменты, сломанные игрушки, заржавевшая посуда, картины, на полу стоят коробки с книгами и журналами, накрытые пленкой, повсюду разбросаны веники, швабры, диски. Я осторожно переступаю все препятствия, боясь издать хоть малейший звук, и останавливаюсь, охватывая плечи руками. Из-под закрытой двери пробивается тонкая полоска света, тишина в коридоре немного успокаивает. Может, он не пойдет за мной?       Я часто лишаю Кацуки уединения. На переменах забалтываю, в столовой надоедаю вопросами, на спортивной площадке мешаю подтягиваться, в мужской раздевалке пристаю, но самый трэш происходит в общежитие. То ворвусь к нему в ванну с серенадой, то в комнате его беспорядок наведу, то специально тарабаню в дверь туалета, когда он справляет нужду. Да, я — бесцеремонная личность. Желание докапывать Бакуго появилось в первый учебный день. Впервые увидев его в классе, такого угрюмого, самоуверенного, хамоватого, я поняла — это мой человек. В голове что-то щелкнуло, и я начала вести активные действия. То ли это влюбленность, то ли сумасшествие, не знаю, но страдает он уже на протяжении года.       Сегодняшняя шалость стала последней каплей — терпение Кацуки лопнуло.       Пока он мирно сопел в кроватке, я втихомолку пробралась к нему в комнату, удобно расположилась на тумбочке и, щелкнув маркером, принялась изрисовывать его лицо. Это было уморительно! Он шевелил губами, дергал глазами, что-то бурчал. Внешне я держалась, зато внутри обхохатывалась. Нарисовала ему усики, брови подчеркнула, глаза обвела… Закончить шедевр не получилось из-за дикого хохота, на который меня не вовремя пробило. Бакуго проснулся, недоуменно вертел головой, как только он сообразил, что произошло, я уже обыскивала общежитие на наличие укрытия. И чувствуется, страшная участь настигнет меня именно в чулане. У Кацу отменная чуйка — прятаться от него бесполезно, хотя попытаться стоило.       Дурочка! Надо было во двор выбежать.       В этот раз он церемониться со мной не будет.       Я вытираю ладонью пот со лба, слышу шаги за дверью. О, нет! Бакуго идет сюда! Сердце бьется в горле, ноги трясутся. Трусиха, блин! Соберись! Ну отвесит он немного тумаков, не убьет же. В конце концов, сама виновата. Закрываю глаза, считаю до десяти, слабо выдыхаю. Не помогает! Бакуго бесшумно открывает дверь, я зажмуриваюсь от яркого света, проникшего в полутемный чулан.       — Нашлась, — говорит он.       Я в страхе замираю, глаза постепенно привыкают к перемене освещения, и мне удается как следует рассмотреть одноклассника. Волосы влажные, а лицо чистое, похоже, перед тем, как совершить расправу, он сходил, умылся. Кацу выпрямляет плечи, насмешливо кривит губы и захлопывает дверь. В чулане снова образовалась полутемнота. Святые лангусты! Что он задумал? Я врезаюсь лопатками в стеллаж, и с верхней полки падает заводная лягушка, со звоном укатывается куда-то за коробки.       — Бежать тебе некуда, — желчно тянет он.       От этого и страшно, блин!       — Да будет тебе, — бормочу я. — Пощади.       — Никакой пощады, дуреха. Доконала ты меня конкретно.       — Что ты собираешься делать?       — Мстить.       Его безумный голос будто проникает под кожу, заставляя меня съеживаться в крохотный комочек.       Нашла себе приключения!..       Бакуго заламывает мою правую руку за спину и притягивает меня к своему торсу — мы сталкиваемся. Он выдыхает мне в лицо мятный запах зубной пасты, я механично вдыхаю, растерянно гляжу в алые выразительные глаза. Намечается что-то нехорошее… Холодный пот выступает на спине, ноги подкашиваются — не держи он меня сейчас, я бы грохнулась на пол. Его шершавая рука сжимает мое бедро, я тяжело сглатываю ком в горле, с ужасом понимая, каким образом он собирается мстить. Серьезно? Прямо здесь и сейчас? Нет, он этого не сделает. Пальцы плавно скользят вверх по бедру, ныряют под юбку и зажимают ягодицу так, что я взвизгиваю. Кацуки издает короткий смешок.       — Тише. Нас могут услышать, — шепчет он на ухо. Я краснею. Черт бы его побрал!       — Остановись, — бормочу я. Голос хрипит.       — Плохих девочек нужно наказывать.       Я не успеваю ничего ответить, Кацуки глубоко впивается в мою ягодицу ногтями и вдалбливает меня всем телом в стеллаж. Каким-то чудом нам на головы сверху ничего не падает. Начала ныть спина, волосы зацепились за гвоздь. Положение не самое удобное, но, видимо его это не волнует. Я кусаю губу, резко дергаюсь — Бакуго, естественно, оказывается сильнее. Он устанавливает колено в мою промежность, вздрагиваю и краснею, сто раз успеваю пожалеть, что докучала ему.       — Отпусти, Кацу, — прошу я.       — Рано, — глухо произносит он. — Я еще не сделал того, чего хотел.       Может и не надо делать!..       Расстояние между нашими лицами микроскопическое. Стало так душно, будто где-то рядом включили обогреватель на полную мощность.       Кацуки ухмыляется и нагревает свою ладонь. Искры неприятно колятся об мою несчастную зажатую ягодицу, происходит маленький взрыв, я вскрикиваю от невыносимой боли. Он что, подорвал мою задницу? Он, черт побери, подорвал мою задницу! В этом и заключалась месть? Лечить ожог придется какими-нибудь анальгетиками и травяными мазями, не пойду же я к Исцеляющей девочке! Слов для объяснения не найду, да и постыдно все это. Черт! Я извиваюсь в его железных объятиях, пытаюсь высвободить руку, но Кацу продолжает держать меня.       — В следующий раз я сдерживаться не буду, Герда, — шепчет он, склонившись к моему уху. И от его слов меня бросает в холодный пот. Они были полны ехидства.       — Больно, — бормочу я.       — Я знаю.       Бакуго, наконец, меня отпускает и отходит на несколько шагов назад. Долгожданная свобода! Я с трудом удерживаю тело на весу, судорожно выдыхаю воздух, перевожу красноречивый взгляд на одноклассника. Он растягивает губы в злобном оскале.