Дом греха

† † †

За окном на крыше висели старые колокола. Одно окно в плотно закрытой комнате. Это был его единственный источник света, который сообщал ему время суток. Всю свою жизнь окружённый четырьмя стенами, он всегда задавался вопросом: что же там происходило. Ведь плотно закрытое окно было достаточно тонким, чтобы он мог каждый день слышать звуки, доносящиеся снаружи. Щебетание птиц, крики, свист и смех. Он всегда хотел знать, что и кто издавал эти звуки. Чимин многократно спрашивал свою мать, когда она приходила к нему в комнату, чтобы принести еду, но каждый раз та просто отвечала: “Это бессмысленные вещи. Просто не обращай на это внимания.” Но детское любопытство не давало ему возможности забыть эту навязчивую мысль. Одна белая дверь на южной стене была единственным выходом из комнаты. Запертый снаружи, он должен был оставаться внутри и никогда отсюда не выходить. Об этом позаботилась его мать. Она была единственной, кто мог войти в эту дверь. Каждое утро она приходила и приносила ему еду на весь оставшийся день, а после они вдвоём немного беседовали, пока он завтракал, предварительно обсудив урок для дневного занятия с ней. Это был единственный шанс, который он мог получить, чтобы задать любые интересующие вопросы о своём предыдущем задании, которое он должен был сделать. В такие моменты Чимин всегда пытался снова спросить её об окружающем мире и причинах его нахождения здесь, но женщина ловко увиливала от подобных вопросов, одаривая его серьёзным взглядом. Во второй половине дня его мать снова приходила, но на этот раз с папкой, заполненной его новым планом урока. Она всегда убеждалась в правильности выполнения предыдущего урока, а также в том, что обучила его всем необходимым азам, после этого оставляя очередное задание. Это был последний раз, когда он видел её, до конца дня оставаясь в абсолютном одиночестве. И этот день повторялся снова и снова, без каких-либо изменений. Иногда мать удивляла его подарками в виде одежды, аксессуаров и предметов искусства, чтобы он мог рисовать и развлекать себя самостоятельно без посторонней помощи, но это обычно происходило по особым случаям. Его мать хотела научить его ценить простоту во всех вещах. Она хотела избавить его от любой формы жадности в сердце, отделить от всех тех испорченных людей, качеств и сделать его тем, кем никто другой не мог быть. Она хотела, чтобы он был другим. Хотела, чтобы Чимин был хорошим. 500 лет прошло с тех пор, как их семья была выбрана для того, чтобы стать одной из 7 семей, обречённых на ужасное проклятие. Может быть, слово «обречённый» и не подходило для других членов её семьи, но для неё это было единственное слово, которое она могла придумать. Они могут наслаждаться этим, но это было только потому, что их всех с детства учили любить силу, к которой стремились их испорченные сердца. Она не хотела, чтобы её сын жил в мире, где ему будет больно. Запереть в этих стенах — было её единственным способом уберечь его от опасности. Здесь ему было намного лучше. По крайней мере, она надеялась на это. Женщина средних лет продолжала смотреть, как её сын спал под простынёй, мягко посапывая в такт своего дыхания. Было уже за полночь, и на её лице появилась слабая улыбка. Осторожно убрав с его лица чёрные волосы, она почувствовала, как по щекам потекли слёзы. Прошло уже 22 года с тех пор, как она родила своего сына. Вероятно, что когда он проснётся, то больше никогда не увидит её. Сидя на кровати и запоминая каждую черту родного лица, женщина не могла унять нарастающую боль в сердце от мысли, что это их последняя встреча. Она посмотрела направо, где прямо перед кроватью стоял письменный стол сына, а на нём лежал маленький подарок, который она оставила ему утром. Это будет его последний подарок от неё, именно тот, о котором он мечтал долгие годы. Она надеялась, что как только она отдаст его ему, он не будет ненавидеть её слишком сильно. Не обидится за то, что всё это время держала его взаперти. Все эти годы она лишь пыталась уберечь его от опасности и только. Когда взойдёт солнце, и её сын проснётся, он будет жить новой жизнью, отличной от той, которую он знал. Его кузен, не знавший о его существовании, откроет дверь и выпустит его наружу. Он будет его новым опекуном вместо неё. При одной мысли об этом женщина чувствовала болезненный укол ревности прямо в районе сердца. Всю свою жизнь её сын видел только её и никогда больше никого не встречал. Для него единственным человеком, который существовал помимо него, была его мать, и теперь он должен был встретить совершенно другого человека. На его 22-й день рождения она так хотела быть с ним, а вместо этого он будет проводить его с кем-то другим. Её сердце заныло от этой мысли, руки сжались в кулаки, а губы превратились в белую тонкую полоску. Нет. Она должна отпустить эти чувства... Ей нужно было успокоиться, собраться с мыслями и снова надеть маску безразличия. Женщина не хотела, чтобы это было её последнее воспоминание о сыне, поэтому ей пришлось напомнить себе, что это всё для его же блага. Ей казалось, что она идёт по верному пути, и это успокаивало. Чимин должен быть в безопасности во чтобы то ни стало. Она медленно наклонилась, мягко поцеловала сына в щёку и слегка улыбнулась: “Я так тебя люблю. Пожалуйста, веди себя хорошо. Ради меня и твоего будущего.” Её голос был мягким, почти умоляющим. Встав и подойдя к двери, она в последний раз взглянула на спящего сына. Её взгляд выражал полное отчаяние и тоску за судьбу единственного ребёнка. — С Днём Рождения, Чимини...