Дом греха

† † †

Чимин, оглянувшись на Юнги, не мог не почувствовать, как его рука задрожала на талии Хёнвона, когда старший притянул его ближе к своей груди. Светловолосый парень облизнул нижнюю губу, наблюдая, как тот смотрел на него в ответ. Он был напуган, Юнги чувствовал это, но молчал, забавляясь невинностью, которую источала молодая змея. Как могло произойти такое, что змея выглядела так невинно? Сияющая ничем, кроме чистоты? Никто не мог винить его за то, что он задал такой вопрос, потому что змеи были далеко не чистыми. Они были воплощением ненависти и зависти. Эгоизма и желания. — О чём, чёрт возьми, ты думал?! — Намджун схватил в охапку его толстовку, снова обращая внимание Юнги на себя. Скучающее и бесстрашное выражение лица того, кто был ниже ростом, начало раздражать мужчину ещё больше, чем раньше. — Никогда не думал, что ты будешь так заботиться о маленькой змее. Я думал, что ты предан другому месту, или я ошибаюсь? — Юнги ухмыльнулся, прекрасно зная, что из себя представлял Намджун. Он уже много раз сталкивался с самим волком. Достаточно, чтобы понять, что Намджун вовсе не тот человек, за которого все его принимали. Достаточно, чтобы понять, что мужчина был верен только одному Льву. Юнги почувствовал, что Намджун заколебался, давая ему полное подтверждение своих собственных слов. Он быстро отмахнулся от руки Намджуна, а затем повернулся к Хёнвону и парню в его руках. Опустив глаза, он взял рубашку, достал бумажник и бросил на пол несколько купюр. — Это я, пожалуй, заберу, — с ухмылкой ответил блондин. — Я уверен, что первый положил глаз на эту вещичку, милашка. Чимин почувствовал, как мужчина крепче прижал его к себе, услышав прозвище, которое дал ему Юнги. Ему не нужно было смотреть вверх, чтобы представить, какое выражение лица сделал Хёнвон. — Ты знаешь, что чем больше ты держишься за него, тем более ценным он становится, — утверждал Юнги, наблюдая, как его слова начинали сердить Хёнвона. — И что это значит? — ответил мужчина. — Это значит, что чем более ценным он становится, тем больше я им заинтересуюсь. Чем больше я буду интересоваться им, тем больше буду хотеть его. Ведь жадность — мучительная вещь, если её не кормить, — прошептал он, обнажая ряд ровных зубов. Его глаза в последний раз посмотрели на Чимина, прежде чем он вышел из магазина. Каждый облегчённо вздохнул, и лишь Хёнвон нервно повернул Чимина к себе лицом, изучающее осматривая его с ног до головы. — С тобой точно всё в порядке? Он ведь больше не сделал тебе ничего плохого, правда? — его голос звучал встревоженно, пока он быстро оглядывал его, проверяя, нет ли чего-нибудь необычного. Чимин отрицательно покачал головой, а затем поднял глаза и увидел, что Намджун всё ещё смотрел в спину Юнги, который шёл уже далеко на другой стороне улицы. — А кто это был? — спросил Чимин. — Юнги, — ответил Хёнвон. — Он что, является членом другой семьи? — Да, он глава Дома жадности, тот ещё ублюдок, — стиснув зубы, ответил Намджун. — Дома жадности? Но я не видел на нём никакого символа, — Чимин надулся, склонив голову набок от смущения. — Наверное, он слишком стесняется его носить. Я бы тоже так думал, если бы был этим животным, — Намджун ухмыльнулся своим собственным словам, а Чимин в замешательстве поднял бровь. — А какой у него символ? — спросил он, обращаясь к Хёнвону за ответом. Хёнвон закатил глаза на комментарий Намджуна, а затем снова посмотрел на Чимина. — Символом Дома жадности является жаба, но забудь, что Намджун сказал о его смущении по этому поводу. Юнги отнюдь не смущён своим символом или тем, что он символизирует. На самом деле, в отличие от других семей, он не очень любит следовать правилам, которые мы дали друг другу. Первоначально булавки, которые мы все разделяем и носим, были сделаны, чтобы знать, кто принадлежит к какой семье, но правила не требуют, чтобы все члены семьи беспрекословно носили их, — объяснил Хёнвон. — Но почему же тогда он не носит её? — Потому что он напыщенный ублюдок, — усмехнулся Намджун, всё ещё не унимаясь после этой неожиданной встречи. Хёнвон послал ему ещё один раздражённый взгляд, прежде чем продолжить объяснения. — Юнги не считает, что правила касаются и его в том числе, поэтому просто не выполняет их. Он также использует это в своих собственных интересах. В то время как все остальные могут подсчитать количество людей, которые носят свои булавки, и оценить их количество, мы не можем сделать это с домом Юнги. Чимин судорожно вздохнул, наконец поняв, что Хёнвон пытался ему объяснить. — Он скрывает их число, — прошептал Чимин, выдав своё откровение, а Хёнвон лишь кивнул в подтверждение. — Мы не знаем, сколько их в Доме жадности. Их может быть так же мало, как нас, или меньше, а может быть несколько сотен. — Мы даже не знаем, как выглядят члены этого дома, — проворчал Намджун себе под нос. — Насколько нам известно, любой, мимо кого мы проходим, может быть членом их семьи. Они могут легко подслушать всё, что угодно, а мы даже не узнаем. Чимин повернулся в сторону, чтобы посмотреть на Намджуна: — У вас нет каких-либо записей о семье, которые вы можете посмотреть и узнать всю эту информацию? Услышав, насколько опасными могут быть эти другие семьи из того, что сказали Юнгук и Марк, я не думаю, что для нас безопасно не знать эту информацию. Хёнвон улыбнулся на этот вопрос, забавляясь тем, что, несмотря на невинность Чимина для мира, его способность думать о безопасности дома стояла превыше всего. «Речь истинного лидера» Хёнвон посмотрел на Намджуна. Выражение лица члена Дома гнева тоже изменилось. Похоже, он тоже понял, что Чимин сделал замечание в духе лидера. — Есть записи о членах их семьи, но единственный человек, который имеет к ним доступ — это Юнги. Он забрал их прежде, чем кто-либо смог добраться до них первым, — объяснил Хёнвон. — Сейчас мы не имеем ни малейшего представления, где они могут быть. Чимин сделал разочарованное лицо, услышав эту новость. — Если бы я был главой своей семьи, я бы уже давно избавился от этого парня... — Хватит, Намджун, — остановил его Хёнвон. — Кстати... — Чимин заколебался, не зная, стоит ли поднимать эту тему или нет. — А что именно он со мной сделал? — Все члены семьи разных домов имеют возможность манипулировать другими с помощью каждого из своих грехов, — объяснил мужчина. — Манипулировать своим грехом? Что это вообще значит? — спросил парень, стараясь понять, как именно они это делают. — Он имеет в виду, что, поскольку Юнги родился в Доме жадности, у него есть способность манипулировать окружающими его людьми, заставлять их чувствовать жадность и желать материальных вещей, убеждать их, что им что-то нужно непременно. В то время как другие, такие как Намджун, рождённые в Доме гнева, могут манипулировать людьми вокруг него и заставлять их сердиться или ненавидеть, вымещать свой накопленный внутри гнев с помощью насильственных методов. Чимин не мог не почувствовать, как его сердце учащённо забилось от этого откровения. Люди в домах обладали подобной силой, и он даже не представлял себе, что такое вообще возможно. С другой стороны, он вообще мало что знал о мире. — Значит, он убедил меня украсть эту рубашку с помощью своей силы? — Чимин наконец собрал все детали воедино. — Да, — кивнул Хёнвон. — Но не волнуйся, мы не позволим этому повториться. — Значит, у нас тоже есть сила зависти? — Чимин снова посмотрел на Хёнвона, а в его голосе прозвучал намёк на страх. Парень солгал, если бы сказал, что ему не страшно. Мысль о том, что он может потенциально контролировать других и против их воли заставлять чувствовать зависть к другим, помещая ужасные мысли в их умы. Это было ужасно. Как он мог простить себя за то, что сделал что-то настолько... жестокое? — Да, у тебя есть эта сила, но с тех пор, как меня усыновили, у меня нет ни одной из этих сил. К счастью, я не думаю, что ты должен беспокоиться о том, чтобы делать что-то подобное по отношению к другим. Многие использовали её только по необходимости. — Почему нет? — Чимин наклонился чуть ближе, чтобы лучше расслышать его слова. Он не мог позволить себе превратиться в такого человека, поэтому приложит все усилия, чтобы этого не случилось. — Из того, что рассказали мне Марк и Ёндже, и Намджун поправит меня, если я ошибаюсь, но, как правило, действительно сильная эмоция по отношению к греху, которым проклят каждый дом, должна быть ощутима, чтобы сломать пространство собственной ауры и повлиять на других людей. Только после этого можно управлять своим грехом. — Да, он прав. В первый раз я смог использовать свою силу после того, как в детстве сильно поссорился с Юнгуком. Это был первый раз, когда я действительно разозлился и стал жестоким с кем-то. Прежде, чем я понял это и закончил проецировать свои чувства на других, включая Юнгука, мы были уже полностью искалечены, — объяснил Намджун. — Этакое кровавое месиво. — Если ты не научишься управлять им, используя только по своему желанию, то в дальнейшем ты просто не сможешь себя защитить. Приручи свой грех, — Хёнвон присел рядом с ним, поднимая на него глаза. — Мы не всегда будем рядом, поэтому в определённые моменты ты будешь должен сам постоять за себя. — Думаю, на этом мы закончим наш разговор. Мы стояли здесь на протяжении нескольких минут, рьяно обсуждая свой мир, и я уверен, что леди, работающая здесь, не находит себе места от волнения, — Хёнвон не смог удержаться от смеха при этой мысли. Они все обернулись, обнаруживая, что женщины нигде не было видно, вероятно, она ушла в заднюю часть магазина, скрываясь от того, что здесь происходило, мало ли что. — В любом случае, Чимин должно быть напуган и устал после того, что случилось, поэтому мы должны вернуться обратно домой, — предложил он. Глаза Чимина расширились от этих слов. Как бы сильно его не трясло, он не хотел возвращаться, желая узнать об этом мире больше. Он слишком долго находился взаперти и просто хотел увидеть всё то, что от него скрывали. Хотя парень знал, что возвращение домой было хорошей идеей после встречи с Юнги, но это обязательно повлекло бы за собой заточение в собственной комнате. Он боялся, что всё: мир, люди, с которыми он встречался, всё исчезнет. Боялся, что если вернётся в дом, они решат, что он не создан для внешнего мира, и снова запрут его. — Я... я в порядке, — Чимин попытался успокоить двоих мужчин, которые уже тащили его прочь из магазина. — Мы можем продолжить ходить по магазинам, ведь ничего страшного больше не произойдёт, верно? Слыша мольбу в его голосе, двое мужчин прекрасно поняли, как сильно мальчишка хотел остаться. После молчаливого взгляда между друг другом, Хёнвон улыбнулся: — Хорошо, мы можем продолжить покупки, но на этот раз я не спущу с тебя глаз. Чимин быстро кивнул и лучезарная улыбка появилась на его лице, как только Хёнвон произнёс эти слова. — Я также подумывал о том, чтобы навестить друга, с которым ты можешь познакомиться, Чимин, — улыбнулся ему Хёнвон. — С другом? — одновременно спросили Чимин и Намджун. Хотя Чимин казался гораздо более взволнованным встречей с этим человеком, Намджун был далёк от счастья. Он выглядел ещё более раздражённым, чем обычно. — Я знаю, что из-за этого неожиданного визита Юнги или предупреждений Марка и Юнгука о других членах семьи вы можете подумать, что они все плохие, но некоторые их них на самом деле очень добрые и милые. У меня есть парочка друзей из другого дома, которые могут вам понравиться. — О каком доме и друге идёт речь? — Намджун подозрительно поднял бровь. — Дом лени, я часто посещаю их, и обычно мой визит заканчивается тем, что я дремлю там, — засмеялся он. — Только там можно почувствовать себя по-настоящему комфортно. Перемена в настроении и разговоре пробудило в Чимине ещё больший интерес. Его глаза, пылающие от волнения, позволили Хёнвону понять, что нужно продолжать свой монолог, раз мальчику так приятна перспектива нового знакомства. — Я просто знаю, что ты определённо полюбишь Тэхёна, — улыбнулся ему Хёнвон. — И он тебя тоже. Ведь вы оба такие душки.