Мелочи

Проходит около четырех стандартных недель с начала их путешествия через Неизведанные регионы, когда Рэй обнаруживает спящего мальчика, что удобно расположился в кресле вестибюля на второй палубе. Она нуждалась в небольшом единении, поэтому и пришла сюда. У старшего Хакса не хватает смелости спуститься в глубь Империалиса, а значит, тут он ее не потревожит, как и та армия диких детей, что никогда не покидает тренировочную зону. Она могла бы пойти в собственную каюту, предназначенную лично ей, но по мере того, как тянулись недели, пребывание взаперти в течение длительного времени становится все более удручающе. Общий зал казался чем-то освежающим, даже если приходила она сюда не для общения. Она не сразу заметила его присутствие, поэтому вздрагивает, когда видит копну ярко-рыжих волос, так и бросающуюся в глаза, в углу темной, забытой всеми комнаты. Осознав, что это всего лишь крошечный Армитаж Хакс, мирно сопящий в кресле, она вздыхает и решает не трогать его, устраиваясь в дальнем конце комнаты рядом с треугольным иллюминатором, и, достав свой датапад, читает записи о корабле. Она перечитывает их снова и снова, уже кажется, выучив большую часть информации содержащуюся в них. Откровенно говоря, их полет длится не так долго, поэтому записи ужасно скудны, и запоминать особо нечего. Она перечитывает опись провизии: запасов хватит еще на три года. Рэй подозревает, что сойдет с ума быстрее, чем закончится еда, если путешествие действительно будет длиться так долго. Журналы быстро надоедают, поэтому она переключает вкладки, чтобы сделать несколько своих заметок. И на этом этапе ее записи становятся чуть больше, чем дневник видов, Хроники моего предстоящего падения в пучины безумия – мрачно думает она. Нелегко сидеть взаперти на этом корабле, когда единственным взрослым человеком на борту является Брендол Хакс, как бы тяжело это ни было осознавать. Она успокаивает себя, говорит, что трудности – закаляют силу. Изоляция здесь – это еще один шаг, который, несомненно, приведет ее к подъему в лидеры галактики. Ее империи. У нее все получится, думает она. Обязательно должно получиться. Она написала о своем пребывании на Джакку, а именно о ее коротком, но нелегком союзе с Норрой Уэксли. И, несмотря на все неожиданные повороты судьбы, без помощи Норры и ее мужа, скорей всего, Рэй была бы мертва. На этом корабле должен был оказаться Ракс, а не она. Он и его убогая версия идеальной Империи. Работая с Повстанцами, Рэй спасла себя и свою будущую империю. Как забавно все иногда выходит. По правде говоря, Норра должна была казнить ее тогда. Будь Рэй на ее месте, то без сомнения воспользовалась бы этим шансом. Может быть. Сейчас она в этом сомневается. Пока все не рухнуло, она бы нажала на курок, даже не вздрогнув. Но Норра только посмотрела в глаза Рэй и сказала, что ей очень жаль ее. А потом бросила свой бластер и ушла. Милосердие? Или проклятие? Возможно, Норра полагала, что оставляет ее на милость более жестокой судьбы, чем просто смерть, потому что все, к чему стремилась Рэй, лежит в руинах у ее ног. И если намерение Норры правда заключалось в этом, то она только дала Рэй стимул подниматься и продолжать идти снова и снова. Злость – невероятно хороший мотиватор. Но если ей все же удастся создать свою империю, она искренне надеется, не встретится с Норрой Уэксли снова. Рэй пишет не только свои мысли, когда их путешествие начинает затягиваться. В меру своих возможностей она также пишет о спутниках, неизвестных планетах, метеоритах и других вещах. Она старается описывать все странные явления, которые они видят здесь, в Неизведанных регионах. Рэй так поглощена работой, что не замечает, как проходит пара часов и ее веки начинают тяжелеть. Этот день вымотал ее. Она выключает датапад и встает с кресла, потягивается и слышит треск в суставах от слишком долгого бездействия. Боль в боку снова дает о себе знать, и Рэй морщится, а потом вспоминает, что она не одна здесь и не стоит терять бдительность, даже если другой обитатель комнаты всего лишь пятилетний ребенок, все еще тихо сопящий в кресле. Она хмурится. Почему он здесь, а не в каюте с отцом? Если ее подозрения верны, то самое время снова навестить Брендола. Такое грубое обращение недопустимо на ее корабле. Если только оно не исходит от нее, но в случае с Рэй – это справедливость. Она опять хмурится. Мальчик – не ее забота. У Рэй не было своих детей, она не хотела их, и все еще не хочет, но она осознает, что не может оставить ребенка одного, несмотря на то, что сейчас он спит, несмотря на то, что он идеально дисциплинирован и корректен, когда бодрствует. Рэй тихо подходит к креслу, не желая пугать его, и присаживается на корточки. — Армитаж, – говорит она чуть громче шепота, повторяя его имя, когда он хмурится, но не просыпается —Армитаж,– она касается его плеча. Мальчик судорожно вздыхает и резко открывает глаза, испуганно зевая. —Тссс, – Рэй крепко обхватывает его плечи, пока он не приходит в себя, моргает и протирает глаза. — Простите, сэр, – говорит он и садится, выпрямляясь по струнке. — Что ты здесь делаешь, Армитаж? Почему ты не в каюте вместе с отцом? Его плечи слегка опускаются, и он смотрит в пол. Все именно так, как она подозревала: Брендол причинил ему боль. Снова. Эта мысль приводит ее в ярость не только из-за осознания того, что старший Хакс снова не подчинился ее приказу. Как типично для такого упрямого человека, думает она. Рэй поговорит с ним еще раз, но больше предупреждений он не получит. — Идем, – говорит она, вставая –Я разберусь с ним утром. Ты не должен оставаться здесь один. Мальчик спрыгивает с кресла и встает рядом с ней, выжидающе глядя на Рэй. Она поворачивается, и он следует за ней, становясь в строй. Как будто пытается подстроиться под ее длинные, натренированные шаги своими маленькими ножками. Она ведет его в свою каюту, пожалуй, самую симпатичную – и просторную – комнату на корабле. Рэй указывает на диван в зале, который находится за пределами ее спальни, и говорит, что он может спать на нем. Мальчик снимает ботинки в прихожей, прежде чем войти, и ставит их вверх носками вдоль стены. Уголок рта Рэй приподнимается, когда она видит такую четкую приверженность порядку у такого маленького ребенка. Свет горит на 80%, и она уходит, чтобы налить мальчику стакан воды. В ее каюте есть что-то вроде маленькой кухни, однако она редко ей пользуется: у Рэй нет ни продуктов, ни каких-либо знаний в кулинарии. Возможно, на настоящем Империалисе эта комната была оснащена протокольным дроидом, который следил бы за едой и напитками, но, увы. На копии нет таких удобств. Вернувшись в зал, она ставит стакан с водой на гладкий черный столик перед диваном. Мальчик молча наблюдает за ней, не зная, что ему делать. — Благодарю вас, сэр,– говорит он тихо. — Обращайся ко мне как к гранд-адмиралу, – поправляет она его, скрестив руки на груди. —Да, гранд-адмирал. Рэй одаривает его признательной полуулыбкой, прежде чем уходит в свою комнату за еще одной подушкой и одеялом для него. — Вот, – она протягивает комплект, и мальчик молча принимает его, сглатывая. Он смотрит на врученные ему вещи мгновение, а потом поднимает на нее пустой взгляд и говорит: — Спасибо, гранд-адмирал. Вежливо, думает она, даже чересчур. И слишком формально для пятилетнего ребенка. Что Брендол сделал с тобой? Она почти хочет сказать ему: «Можешь звать меня Рэй, когда мы одни», но ей не хочется сближаться с мальчиком, вдруг просто звать ее по имени станет для него чем-то привычным. Рэй не горит желанием присматривать за чужим ребенком, каким бы умным тот не был. — Спи, Армитаж,– говорит она – Я должна быть на ногах в шесть утра, так что отдыхай, пока можешь. Конечно, нет никакого определенного графика подъема, она может вставать в любое удобное ей время. Дроид, пилотирующий корабль, прекрасно справляется со своей работой сам, ей не нужно сдавать отчет, да и возможность связаться с кем-то, кто не находится на этом корабле, отсутствует. Но Рэй все равно старается придерживаться своего старого графика, говорит себе, что рутина и порядок – единственное, что спасает ее от падения в бездну нигилистической депрессии, пока они продолжают свой путь в забвение неизведанной бесконечности. И это действительно так. Ей нужна цель, причина, чтобы вставать каждое утро, даже если эта причина - горячая кружка каффа или несколько неторопливых кругов по кораблю. Она знает, что без цели, все быстро погружается во тьму. Мальчик кивает. — Да, гранд-адмирал, – он аккуратно устраивается на диване, подложив подушку под голову, полностью закутавшись в одеяло. — Ванная там, если она тебе понадобиться, – говорит Рэй, указывая на закрытую дверь у дальней стены — Я разбужу тебя утром. Спокойной ночи. Она запрашивает свет на 5%, прежде чем уходит в свою комнату, закрывает дверь. Если бы сейчас в ее зале был кто-то другой, Рэй ни за что не оставила бы его одного, без ее присмотра, пока она сама спит. Но этот ребенок всегда казался воплощением чопорности и порядочности, и, у нее с ним что-то вроде союза, который мальчик вряд ли осмелится разрушить. Рэй помнит, как уже ошиблась так однажды, но Армитаж – ребенок, слишком наивный, чтобы так просто «разорвать» их соглашение. У него нет причин предавать ее, и он не пытается перечить, как другие дети в его возрасте. Нет смысла не доверять ему сейчас. Утром Рэй узнает, что Брендол сделал с сыном на этот раз, она позаботится об этом, чтобы у мальчика не было повода усомниться в ней. Если она не будет выполнять свою часть сделки, у Армитажа не будет стимула выполнять его. Она переодевается в пижаму и ложится в постель. На маленьком прикроватном столике стоят две фигурки, которые она забрала, когда покончила с Галлиусом Раксом: Император и Изгнанник. Кто она теперь? – Рэй хмурится. Лучше оставить эти мысли на другой день. Выключив свет, она мысленно переносится в сияющую туманность, которую видела в иллюминаторе, ее мерцающие неоновые цвета напомнили Рэй об одном типе биолюминесцентных насекомых, обитающих в пещерах ее родной планеты. Она мечтает увидеть их снова однажды. Конечно, увидишь, как только станешь императором,- думает она - ты сможешь побывать там, где только захочешь. Утром она просыпается, одевается. Повседневная рутина. Рэй смотрит на себя в зеркало, потом еще раз, и понимает, что у нее нет никаких назначенных встреч на сегодня, нет никаких собраний, ей некем командовать и некого впечатлять, но Рэй отказывается поддаваться этому циничному искушению к летаргии, которое так легко может привести к отчаянию. На борту Ипериалиса не так много свежих комплектов одежды, но она смогла найти подходящий ей. Нет, это не эстетическая фамильярность или потребность в тщательно отутюженной униформе, но все же лучше, чем тряпки мусорщика, что были на ней, когда она поднялась на борт этого спасательного судна. По крайне мере, ей удалось отыскать запасную командную фуражку в одном из ящиков. Насколько ей известно, у Брендола нет этого атрибута, так что фуражка становится хорошим напоминанием ее превосходства над ним. А, точно, Брендол. Рэй почти забыла о нем. Видимо сегодня все же есть одна запланированная встреча. Она вздыхает и с отрадой думает, что ей снова предстоит противостоять отцу мальчика, и плотно одев командную фуражку на голову, идет в зал, чтобы найти там Армитажа, укутанного в одеяло и все еще дремлющего на диване. Она проходит мимо него, идя к каффеварке, которой так предусмотрительно была оборудована ее кухня (она действительно выбрала лучшую комнату на корабле), и ставит ее на 10: максимальная доза каффа. Журчание машины, когда та начинает готовить столь необходимый для ее пробуждения напиток, будит мальчика. Он потягивается, садится и трет глаза. Когда Рэй возвращается в зал, с дымящийся кружкой в руках, то застает Армитажа аккуратно складывающим одеяло. Это выглядит несколько нелепо, учитывая размер одеяла и рост мальчика. — Пьешь каф? – спрашивает она после минутного молчаливого наблюдения за ним, он просто смотрит на нее, будто не умеет говорить на основном языке. Возможно, он еще слишком мал для каффа, может, ему просто никогда его не предлагали — Вот, – говорит она, протягивая ему свою кружку — Попробуй. Его глаза становятся большими, когда он забирает напиток из ее рук. Мальчик делает маленький глоток и тут же корчит лицо, быстро возвращая ей столь оскорбительно горький напиток обратно. Рэй улыбается про себя и забирает кружку из его рук, а он пытается быть любезным, благодарит ее. — Наверное, ты еще слишком мал, чтобы нуждаться в нем, – говорит она — Почему бы тебе не принять душ, а потом я провожу тебя в тренировочный зал? — Да, гранд-адмирал. Рэй смотрит, как он идет в ванную, и начинает размышлять. Ей понадобиться помощь в ее галактическом объединении. Ошибка, которую она совершила в прошлый раз, считая, что способна справиться одна, больше не повториться. Теперь она знает, что хороший союзник в нужное время именно то, в чем она нуждается. А кто же может быть союзником лучше, чем Армитаж Хакс? Он доверяет ей. Гораздо легче заботится о помощниках с самого начала, чем пытаться завоёвывать их благосклонность потом, когда они уже научились относиться к другим с предубеждением. Кроме того, Армитаж – образец преданности совершенству и порядку, что напоминает Рэй идеализированную версию ее самой в молодости. У него прекрасный ум для ребенка, хорошее внимание к деталям. Он жесток. Не боится смотреть на насилие и применять силу, если этого требует ситуация. Те дети подчиняются ему. Только ему. Пусть Рэй не желает, чтобы в основе ее империи стояла дикость, но если уметь правильно руководить ею, держать на коротком поводке, то она, несомненно, сможет пригодиться. От этого мальчика есть польза, несмотря на то, что говорит его отец-остолоп. Она обещала защищать его от Брендола в обмен на защиту от тех дикарей, и ей лучше выполнять это обещание, если не ради мальчик, то, хотя бы, ради себя. Пусть она и сказала Брендолу, что ей все равно, Рэй начинает чувствовать, что это не так. Когда мальчик выходит из душа, с мокрыми, но причесанными, волосами. Она ставит свою кружку на стол и садится перед ним на корточки. — Армитаж, – строго говорит она, беря его за обе руки, пронзая взглядом —Твой отец. Он сделал тебе больно? Можешь сказать мне. Я обещала защищать тебя от него. Это часть нашей с тобой сделки, и я намеренна ее сдержать. Но для этого я должна знать, что он сделал? В ответ мальчик лишь пожимает плечами и смотрит в пол. — Ты должен смотреть сюда,- резко говорит она, указывая на свои глаза – Никогда не отворачивайся от того, кто говорит с тобой. Он встречается с ней взглядом, сглатывает и качает головой. — Нет? Очевидно, он не хочет смотреть ей в глаза, но изо всех сил старается следовать указанию, ежится под ее внимательным взглядом. Его щеки становятся пунцовыми. — Нет, – наконец говорит он — Просто отец так громко храпит, что я не могу спать с ним в одной комнате. У Рэй нет ни единого шанса справиться с этим, смеется она про себя, закрывает глаза и улыбается. Он слишком громко храпит – вот вся причина. Она все еще считает Брендола болваном, но, по-крайней мере, он не ослушался ее приказа. Хорошо. Когда к ней возвращается самообладание, она снова внимательно смотрит на него. — И поэтому ты спал в общей? Мальчик кивает. — Мне кажется, что я не очень нравлюсь ему. Рэй вздыхает и качает головой. Пусть ей удастся прекратить издевательства над этим ребенком, но она никогда не сможет заставить Брендола полюбить его. В любом случае, это уже не ее ответственность. Задача Рэй – поставить на ноги целую галактику, орден. Она понимает, что не справится в одиночку, а этот мальчик подает большие надежды. И какая разница, что он всего лишь ребенок? Империя нуждается в детях. Она вздрагивает, слыша голос Ракса в голове. Как бы тяжело ни было признавать, эта мысль верна в данном контексте. Однако для Рэй – это не страх и жесткость, а верность и справедливость. И у нее есть хороший пример этому. Она отпускает руки мальчика и встает, разглаживая форму. — Ну что ж, - говорит она – Я ничего не могу с этим поделать. Но, – Рэй на мгновение замолкает, тщательно обдумывая слова в голове. Это дается ей нелегко — Мы ведь не можем позволить тебе спать в офицерской каюте, да? Так что, если когда-нибудь ты будешь нуждаться в тихом месте, чтобы вздремнуть, можешь прийти к Тете Рэй. Этот диван будет в твоем распоряжении на протяжении всего нашего путешествия, ясно? Армитаж смотрит на нее, не моргая. Он приоткрывает рот, и Рэй видит слезы в уголках его глаз. — Отставить, – приказывает она и принимает более деловой вид. Он делает тоже самое, безупречно повторяя ее движения. Мальчик стоит неподвижно, как солдат готовый к бою. С трудом верится, что совсем недавно он был готов расплакаться — Идем в тренировочный зал, так? — Да, гранд-адмирал! – он отдает ей честь, звонко щелкнув каблуками ботинок. Она приводит его в тренировочный зал, где эти странные, дикие дети ждут инструкций от мальчика, что минуту назад со слезами на глазах стоял в ее каюте. Этот факт тревожит ее, но не достаточно сильно, чтобы вмешиваться сейчас. Только если ситуация выйдет из-под контроля. У нее есть верность Армитажа, а у того – верность той жуткой армии детей, и это только идет на пользу планам Рэй. И если эти дети действительно такие же свирепые и жестокие, какими были в тот день, когда Ракс сделал ее свидетельницей столь ужасного зрелища, тем лучше, когда они станут взрослыми людьми. Там, где находится конец их пути, это пригодится. Где бы этот конец ни был. Вскоре Рей оказывается в компании намного чаще, и это даже не кажется бременем или помехой, как она считала ранее, а похоже на какое-то подобие благословения. Мальчик почти не издает ни звука, когда приходит, говорит, только если к нему обращаются, и вскоре это вырастает во что-то большее, чем обычное не-раздражение. — Ты ранена? – спрашивает он однажды утром, заметив как она морщится от постоянной боли в боку, потому что Рэй не заметила, что мальчик уже проснулся. — Нет, – говорит она и выпрямляется, чтобы доказать это, но боль только усиливается — Я в полном порядке. Мальчик переводит взгляд с лица Рэй на ее ребра, давая понять, что не поверил сказанному. Он не настаивает, но говорит, что лед может ей помочь и убегает на кухню. Рэй смотрит на него, прижав ладонь к пульсирующему боку. Армитаж возвращается в комнату со льдом, завернутым в полотенце для рук. — Спасибо, – говорит она — И как же ты стал таким умным? Он пытается улыбнуться, но, кажется, не знает как сделать это, поэтому только пожимает плечами. — Частное образование, я полагаю. Рей улыбается ему, потом садится на диван, все еще прижимая лед. — Я полагаю, что ты прав. Он улыбается ей в ответ, на этот раз по-настоящему. Она видит это впервые. У него не хватает одного зуба. Рэй почти начинает волноваться, прежде чем понимает, что, скорей всего, это был самый обычный молочный зуб. Она мало знает о том, как развиваются дети, честно говоря, это ее не особо волнует. Такое просто происходит, когда дети становятся взрослыми. Она не помнит, когда у нее самой начали выпадать зубы, но вряд ли тогда она была старше, чем Армитаж сейчас. Сколько? – Пять? – Шесть? Не важно. Она кивает ему, и мальчик отдает ей честь, прежде чем уходит за сапогами. Они вдвое меньше его, но он все равно помогает Рэй натянуть их, насколько это позволяют его неуклюжие, неумелые руки. На следующий день, вскоре после этого, она просыпается и обнаруживает, что мальчик уже встал и запустил машину с каф. Должно быть, он следил за тем, как она нажимала нужные кнопки и готовила себе этот напиток. Он все правильно запомнил. Умный мальчик. Она говорит ему об этом и вскоре дымящаяся кружка, ожидающая ее на столе, становится частью утренней рутины Рэй. Одной из любимых частей. Он рассказывает о тренировках, когда она спрашивает. Хотя Рэй все еще находит что-то отталкивающее в этом, она видит, как командование этой маленькой армией дает ему цель, и вместе с ней он приобретает уверенность. Армитаж больше не вздрагивает, когда проливается кровь, когда ломаются кости, особенно, когда этот приказ исходит от него. С каждым днем он становится все более озлобленным. Хорошо. Его детских слабостей больше нет. И где-то глубоко внутри это тревожит ее, но она не может не думать, что его прежняя обусловленность дала ему возможность зайти так далеко. ( Звезды, неужели она действительно видит что-то «хорошее» в жестоком обращении с детьми? Нет, говорит она себе, это не то же самое, под этими словами Рэй подразумевает совсем другое. Этот мальчик был испытан, но не сломлен, он выжил. Она не может исправить то, что было сделано ранее, но она может помочь ему принять этот опыт и использовать его как оружие в следующий раз, когда кто-то попытается причинить мальчику боль. Вот именно поэтому он имеет такой большой потенциал.) Со временем из него выйдет прекрасная правая рука. Она убеждается в этом с каждым днем все больше и больше. Проходят недели, которые превращаются в месяцы, что, кажется, тянутся еще медленнее. Она должна задаться вопросом, не искажается ли само время каким-то еще не изученным феноменом, может, поэтому их путешествие кажется уже целой жизнью. Конечно же, это маловероятно, но она начинает беспокоиться о том, что провизия закончится раньше, чем они встретятся с Затмением. Она не хочет думать о дальнейших развитиях событий. Да, Рэй многое сделала, чтобы выжить, но даже у нее есть определенные границы, пересечь которые она не готова. В любом случае все это ждет ее в далеком будущем, она надеется, что Империалис достигнет своей цели задолго до этого. Хорошие новости приходят в течение тринадцати месяцев их путешествия. Они приближаются к концу. Пилот-дроид получает сигнал от командира корабля Затемение. До него осталось всего три дня пути. Сердце Рэй переполняется радостью при мысли о грядущих событиях, а затем начинает бешено колотиться, когда она осознает, что самое трудное только начинается.