Плохой мальчик

Уже прошло две недели с того, как великое зло покинуло улицы и улочки Лондона. Уже никто не боялся ходить по вечерам в гости,ведь никто не убьёт их при первой же возможности. Служанки уже веселее шли на рынок, люди тихо сидели в пабах и тавернах. Ведь они знали, что Эдвард Хайд просто исчез. Пропал. Уехал, и, возможно, навсегда. Только один человек скучает по этому исчадью Ада, по этому злобному и коварному существу, которое даже человеком назвать нельзя...по нему тосковал праведный человек и интеллектуал, а именно мистер Габриэль Аттерсон. В этот дождливый вечер он сидел на первом этаже своего небольшого дома около камина и утешал себя бутылочкой красного. Вид его был несчастен, хотя бы потому, что бутыль амброзии подходила к концу. Он приложил ко лбу холодный бокал и придался своим мыслям и чувствам. Как он мог, как посмел открыть сердце этому злу, которое безответно любил!? Как он мог так легко придаться своей слабости к плохим, к негодяям, и влюбиться в мистера Хайда!? Как!? А, вернее, за что ему это наказание в виде любви!? За что! Он откинулся на спинку кресла и смотрел на огонь. Искорки летели в разные стороны. Так сверкали красные глаза Хайда, когда он на него посмотрел... Его лицо всплыло в памяти Аттерсона, и он невольно потянулся снова к вину. Нет, он должен забыть его, как страшный сон, должен... Но не обязан. Вдруг, прямо в окно его дома постучали. Нет, не постучали, а заколотили со всей силы в стекло, да так шумно, что Габриэль не на шутку перепугался, но решил посмотреть, кто это. Он подошёл к окну, отодвинул шторы, открыл окно... На улице никого не было. Ни одной живой души. Только дождь лил во всю и заливал дорогу с крышами. Только мужчина хотел закрыть окно, как вдруг его руку кто то схватил и больно сжал. Его сердце заколотилось и от того, что хотелось жить, мистер стал вырываться и тянуть руку на себя. Но человек, который его схватил, ещё сильнее сжал руку мужчины и вскоре вместе с ним упал на пол. Это был мокрый, злой, растрёпанный мистер Хайд. Он лежал на полу и злобно смотрел на Аттерсона, обнажая белоснежные клыки. Его глаза, полные зла и ненависти, уставились на мужчину. Это к добру не приведёт, Габриэль знал это точно. Хайд резко встрепетнулся и встал, надвигаясь на Аттерсона с таким видом, будто бы сам Эдвард был бугаём и сейчас растопчет уже немолодого джентельмена. — ах, мистер Аттерсон, давно не виделись,— с ухмылкой маньяка проговорил Хайд, останавливаясь около стола. — немедленно покинте мой дом, иначе я вызову полицию!,— не растерявшись, сказал Аттерсон, уже подходя ближе. Его тянуло к этому юноше, но он держался, чтобы не высказать это прямо в лицо этому страшному, бессердечному человеку. Хайд одним движением ноги опрокинул столик, с которого полетела вниз бутылка и разбилась вдребезги. — упс, как неловко,— наигранно проговорил Хайд и был готов уже разбить вазу, но его остановил Габриэль, сильно сжав в плечах. — нет, Вы не посмеете!,— проговорил хозяин дома и со всех сил сдерживал брыкающегося Хайда, который дрыгал руками и ногами. — ещё как посмею!— выговорил, чуть ли не выкрикнул Эдвард и...укусил Аттерсона за пледплечье. Было больно, а уже слегка опьяневший Габриэль не мог держать сильного юношу, так что разрушителю не стоило труда выбраться и всё таки разбить буднцю вазу, пока мужчина "зализывал раны". Так продолжалось долго: Габриэль ловил и тащил Эдварда к двери, а тот в свою очередь кусал его и быстренько убегал в другую часть комнаты. После пятого раза Аттерсону уже понемногу стала нравиться эта игра с укусами. Он сильнее сжимал тело Хайда, а тот в свою очередь больнее кусался. После седьмого раза Хайд, тяжело дыша, обратился к измотанному Габриэлю: — ну что, мазохист чертов, вымотал меня!? Я пришёл уничтожить тебя, а не играться. Это была ложь. Он пришёл, как вор, только чтобы привлечь внимание этого человека. Он хотел покорить его, соблазнить его, влюбить его в себя.... Хайд медленно надвигался на уставшего Аттерсона, ведя того к креслу. Так удобнее. — а хотя знаете, эти игры в кошки-мышки мне понравились,— игриво проговорил юноша, сразу же толкая обессилевшего мужчину на кресло. Неужели его заветная мечта сбудется? Неужели в этом ледяном сердце есть ещё частички чувств, на которые так надеялся Габриэль? О да, это именно то, на что он расчттывал. Эдварду очень понравился этот бескорыстный старикашка, что даже в этой личности заиграли искорки любви. Возможно, Хайд ещё не потерял сходство с Джекилом... Аттерсон осмелел и решил показать свои чувства. Он притянул юношу за галстук-бабочку, да так, что Эдвард упал прямо на его колени, и это ему нравилось. Эдвард хитро улыбнулся, проводя пальцами по груди мистера Аттерсона, тяжело выдохнув. Он собрался с мыслями и проговорил: — ах, а я думал, Вы добропорядочный, а вам нравятся плохие мальчики~ Ах, зря он так проговорил. Габриэль полностью забыл о приличие и взяв его за ворот, властно поцеловал. Первый поцелуй с мужчиной, и уже ведёт себя, как опытный доминант. Нужно показать плохому мальчику, кто тут главный. А Эдди(Эдвард) и не сопротивлялся, а только отвечал на поцелуй, столь страстный и грубый. Он налёг на Аттерсона всем своим существом, прижимаясь у телу и похабно закидывая ноги на подлокотники, как бы дразня мужчину, что, мол,я не твой. Он хотел этого, он жаждал близости с этим мужчиной, и ему было всё равно, что вскоре вернётся настоящая личность и тому будет очень и очень стыдно. Аттерсон положил ладони на талию юноши, оглаживая сквозь влажную рубашку его бока, заставляя Хайда похабно, но тихо простонать прямо в поцелуй. Он смотрел на исказившееся от страсти лицо Эдварда и предвкушал, что же будет дальше, но была проблема: Габриэль был в возрасте, и...и уже не мог ублаждать кого то в постели. Так он думал, пока Хайд не провёлся холодными пальцами где то между его ног. Он и не думал, что тонус подобного рода ещё может у него возникать. Ему хотелось быстрее сорвать с бледного и нежного тела Эдварда рубашку, искусать его, покорить это зло и сделать его только своим, что сносило крышу бедному мужчине. Они оба выстро избавились он ненужных вещей. И вот уже два тела ласкают друг друга, сидя в кресле, и никто не стесняется, не боится того, что будет дальше. Им обоих нужно было утолить жажду. Хайд так сильно прижимался к телу Аттерсона, что кресло не выдержало и опрокинулось назад, создавая сильный грохот вплоть до второго этажа. Так Эдвард оказался чуть ли не доминантом в этой ситуации, что и вызвало у него смех, просто истерический смех, который только и ласкал слух джентельмена, который был внизу. Но рано ещё сдаваться, Аттерсон! Он привстал и крепко прижал Хайда к себе за талию, чтобы тот не вырывался. Тот, в свою очередь, был очень удивлён такой наглости и в "наказание" укусил Габриэля за ключицу, оставляя багровую свою метку, проговаривая: — ах, Габриэль, твоя кровь на вкус, как вино~ От неожиданности и резкой неприятной боли в анале он вскрикнул, царапая спину доминанта. Ах он, не предупреждая, сразу приступил к делу! Но вскоре на выдохе вскрик превратился в стон, слаще которого ничего нельзя было придумать. Действие начало набирать обороты. Больше страсти, больше стонов, больше толчков. Уже полностью расслабившись, Хайд просто млел в жестких обьятиях Аттерсона, постоянно улыбаясь и закатывая глаза от невероятного удовольствия. Он стонал всё громче и громче, царапал своего соблазнителя и только шептал в полустоне: — ещё...ах, ещё, Габриэль! Эти стоны и просьбы только давали большее поле действий для самого Габриэля. Он мог не сдерживаться и приносить удовольствие своему возлюбленному так, как тот хотел. Уже оба были на пределе, и в тот миг Хайд так громко простонал, что Аттерсону стало страшно. А вдруг какой нибудь зевака услышит и захочет посмотреть? Но вскоре он сам не смог сдержать громкого стона, который говорил о завершении. Оба они тяжело дышали, а Хайд в надежде на продолжение стирал пальцами белую полосу с торса хозяина дома, как бы раззадоривая его. Но увидев уставший взгляд любовника, он понял, что и с него на сегодня достаточно. Он слез с мужчины, кинул тому его рубашку, которую успел порвать ногтями, сам быстро оделся и кое как добрался до окна. — ещё увидимся, сладкий~ Он вывалился из окна и исчез во тьме улочки. Аттерсон кое как оделся и встал. Ноги и всё тело ниже торса сладко ныло от всего, что он пережил, и хотелось сейчас только одного—заснуть. Конда он закрыл глаза в своей постели, образ такого открытого Эдварда никак не мог выйти у него из головы. *************************************** Утром он проснулся и резко вскочил, осматриваясь. Рядом никого не было. Всё было тихо, и только стук копыт какой то лошади нарушал эту идиллию молчания. Аттерсон поправил выпавшую прядь волос и обратил внимание на своё запястье. Оно было испещрено укусами, которые остались багровыми метками надолго. Он в ступоре смотрел на это и думал, откуда они взялись. Но вот он вспомнил о том, что произошло. Он вскочил и в одной рубахе стремглав побежал в зал, чтобы проверить, не сон ли это был. Опрокинутые кресло и столик, разбитая ваза и бутылка, открытая штора... На кресле валялась черная широкая лента, которую Хайд завязывал в галстук-бабочку. "Неужели это был не сон?" Подумал Габриэль и сжал ленту. "Он был плохим мальчиком"