Что-то синее

Первым порывом Бриенны, когда она увидела Джейме Ланнистера – золотого, повседневно одетого и ужасно соблазнительного – прислонившегося к машине ее отца, было развернуться на каблуках и сесть на обратный паром до Королевской Гавани. Второй порыв, мгновение спустя, оказался не менее шокирующим; во рту у нее пересохло, и ей отчаянно захотелось, чтобы ее лицо не так легко краснело. Отец сделал вид, что ничего не заметил, за что Бриенна была ему благодарна; он вернул ей чемодан и проводил к багажнику, чтобы она положила туда вещи и успела собраться с духом. Когда Бриенна повернулась к ним, ее лицо вернулось в обычное бледно-веснушчатое состояние. Джейме выпрямился и улыбнулся ей всем лицом так, как при виде нее улыбался только отец. – Бриенна, пожалуйста, поверь, что я тебя не преследую, – сказал он вместо приветствия, кидая весьма многозначительный взгляд на Оленну. Бриенна обнаружила, что улыбается ему в ответ. – Я собирался приехать в среду, но Оленна позвонила сказать, что едет сюда сегодня на выходные, и убедила меня поступить так же, так что это исключительно ее вина, что я порчу вам семейные выходные. – Для преследователя ты недостаточно незаметен. – Джейме был слишком золотоволосым, высоким и зеленоглазым, чтобы сливаться с фоном, и слишком красивым, чтобы приходить куда-то, не привлекая к себе внимания. – Не обращай внимания на этого паршивца, Бриенна, он живет только чтобы мне досаждать, – сказала Оленна теплым тоном, противоречащим ее словам. Она приблизилась и слегка наклонила голову, чтобы Бриенна могла нагнуться и поцеловать ее в щеку. – Я так давно не видела тебя, душенька, ты великолепна, как и всегда. Вспыхнув от обычной Оленниной похвалы, Бриенна села в отцовскую машину. Весь недолгий путь она провела, прислонившись к окну, – смотрела на пейзажи и вполуха слушала беседу на заднем сиденье, отзываясь только когда ее называли по имени. – Я хотел пригласить вас всех на знаменитое рагу к Марине, если вы не слишком устали с дороги? – предложил отец, когда Бриенна повернулась на него посмотреть. – Маринино рагу мне никогда не надоест, – ответила она, и при виде отцовской улыбки и при мысли о любимом блюде в любимом ресторане напряжение внутри ослабло еще немного. Марина, едва достающая седеющей макушкой Бриенне до плеча, как всегда была счастлива ее видеть и настояла на объятьях. – Вот это я понимаю перемены! – неприкрыто оглядывая Джейме, театрально прошептала она Бриенне, когда та наклонилась к ней. Бросив паникующий взгляд на Джейме и надеясь, что он ничего не слышал, Бриенна почувствовала, как все ее лицо запылало, и слова опровержения застряли у нее в горле. Если он и слышал, то виду не подал. Они уселись за своим любимым столиком с видом на залив, закат окрашивал все в розовые и фиолетовые тона, а цветные фонарики над столами создавали теплую и располагающую атмосферу. – Не знаю, как тебе вообще удается уезжать отсюда, – сказал ей Джейме низким голосом, затаив дыхание. Он озирался по сторонам с детским любопытством, и от этого у Бриенны внутри творилось нечто странное. – Работа, – объяснила она настолько насколько могла сухо. – К сожалению, на Тарте нет большого университета. – Ты же помимо писателя еще и преподаватель средневековой истории, верно? – Он даже не заглянул в меню, которое вручила ему Марина, и посмотрел на хозяйку заведения с улыбкой. – Селвин упоминал некое знаменитое рагу, я закажу его и еще что-нибудь на ваше усмотрение. И дорнийское красное. – Бриенна собиралась сказать ему, что такое вино не подходит ни к этой еде, ни к этой компании, а потом заметила его озорное выражение лица. – Ты и впрямь испытываешь мое терпение, паршивец, – резко сказала Оленна, грозно уставившись на него, и он заулыбался еще шире. – Не обращайте на него внимания, дорогуша, он идиот. Мы возьмем две бутылки вашего лучшего арборского золотого. – Бриенна прикусила губу, чтобы не рассмеяться, и тоже сделала заказ. – Уверена, Тайвин достаточно вымуштровал тебя, чтобы ты не пил эти помои с приличной едой, хотя твоя сестра вливает их в себя галлонами. – В хорошем вкусе мою сестру обвинить сложно, стоит только посмотреть на ее нового мужа. – Оленна театрально содрогнулась, и Бриенна перевела взгляд с одного на другую, по их разговору и непринужденности понимая, что знакомы они уже давно. Джейме повернулся к Бриенне и одними губами произнес «мудак и изменник», чтобы она поняла, о ком идет речь, даже если не читала журналов, которые коллекционировала Марг, и внутри у нее потеплело от его внимательности. Остаток ужина прошел в том же духе, и Бриенна была рада просто наблюдать, хоть Джейме и отец и пытались то и дело вовлечь ее в разговор. Отец улыбался и периодически открыто смеялся. Джейме нравился ему, это было очевидно, хотя, несмотря на его радушие, обычно у него уходило больше времени, чтобы с кем-то сдружиться. Бриенна попыталась вспомнить, был ли Хайл когда-нибудь таким открытым и дружелюбным – не только с ее отцом и Оленной, но и с ее друзьями, но тут же резко оборвала себя. Нельзя сравнивать Хайла с Джейме, они совершенно разные. Джейме был дружелюбен, но ее другом он, в общем-то, не был. Не совсем. В горле у нее пересохло, когда она осознала, что и Хайл не был ей на самом деле другом. Она не могла ему довериться так, как отец доверялся сначала маме, а потом Оленне, а когда происходило что-то смешное или когда ей хотелось куда-то пойти или что-нибудь сделать, он не был первым, кто приходил ей на ум. Она не просыпалась с мыслью о нем по утрам и не засыпала с ней ночью и совсем не тосковала по нему в разлуке. Если Хайл не был ей другом, на чем вообще строились их отношения? Теперь она не могла вспомнить. Бриенна проглотила нахлынувшее чувство горечи и выкинула из головы эти мысли, намереваясь насладиться ужином; у нее впереди целые выходные, чтобы все обдумать. Было далеко за полночь, когда Бриенна наконец добралась до постели, все ее тело ныло от усталости, но в голове со скоростью тысяча миль в минуту носились мысли. Она поерзала в постели, пока тело вспоминало самую удобную позу для сна на старом продавленном матрасе, с которого у нее после скачка роста во время колледжа свисали ноги. Бриенна скучала по своему дому и своей комнате и только сейчас осознала, как давно не приезжала сюда одна. В последние несколько раз с ней был Хайл, и они ночевали в гостевой комнате с огромной и достаточно длинной даже для нее кроватью. – Мне больше нравится в моей старой комнате, – настояла Бриенна, когда отец предложил занять гостевую комнату. Оленна оставалась в спальне отца, смысла скрывать этого у них не было, а Джейме уехал ночевать в гостиницу. Хоть кровать была и не из самых удобных, Бриенна чувствовала, что сделала верный выбор; комната была почти такой, какой она ее помнила: светло-синие обои со старыми постерами и высокими книжными полками, на которых вперемешку стояли любовные романы и скучные книги по истории, несколько ее старых мягких игрушек. На кровати сидел уродливейший и потрепаннейший плюшевый дракончик, который сначала принадлежал ее матери, потом – Галладону и лишь затем – ей. Одно его крыло было заштопано после того, как Бриенна в три годика попыталась отнять его у брата, она и теперь видела неровные стежки – Галладон пытался починить дракона, пока отец ничего не заметил. Бриенна прижала игрушку к груди. – Эй, Морн, – прошептала она дракончику. – Что мне делать? Морн ничего ей не посоветовал, и Бриенна уснула, обнимая его, как в детстве, когда скучала по брату. … Когда Бриенна выползла утром из кровати, едва продрав глаза со сна, с взъерошенными волосами, которые будто проиграли подушке в битве, из сада до нее донеслись голоса. Наверное, это Оленна и отец завтракают на свежем воздухе. Солнце светило вовсю – именно духота в комнате ее и разбудила. Бриенна распахнула окно, впуская внутрь воздух и наслаждаясь солнечным теплом и доносившимся бризом. Ей ужасно захотелось поплавать, и неподалеку как раз был небольшой пляж, до которого можно прогуляться. После завтрака, конечно. В голове все еще роилась куча мыслей, однако Бриенна решила пока ни о чем не думать. Впереди целые выходные, она успеет принять решение. Она надела бикини и короткое парео, радуясь, что догадалась взять их с собой, и намеренно не удостоила взглядом лежащий на тумбочке мобильник. – Там полный кофейник, солнышко, – крикнул ей из сада отец в ответ на ее приветствие из кухни. Бриенна повернулась взять кофейник, размышляя, станет ли отец ругаться, если она попьет прямо из носика, и потерла сонные глаза, с наслаждением ступая босыми ногами по согретым солнцем камням. – Неси его сюда. Кружки здесь есть. Водоворот мыслей в голове резко остановился, и Бриенна заморгала. Садовый стол ломился от еды – разной выпечки и соков, явно появившихся не с их кухни. За столом сидели отец и Оленна, которую она ожидала увидеть. И Джейме, которого она определенно не ждала. Он уставился на нее, вытаращив глаза и приоткрыв рот, таким взглядом, от которого по ее телу одновременно побежали мурашки и разлился румянец. Будет невежливо сейчас вернуться в дом и надеть халат? Или в простыню замотаться? – Ах, Бриенна, мы не хотели будить тебя, душенька, – сказала Оленна, разрушая заклятье. – Ты пришла как раз когда кофе сварился. – Значит, я вовремя. – Бриенна удивилась тому, насколько нормально прозвучал ее голос. Она снова заставила ноги шевелиться и разлила кофе по кружкам, а потом села за стол. Джейме так и не закрыл рта, и это отвлекало. Бриенна повернулась к отцу. – Какие у тебя планы на сегодня, пап? Собираешься показать Джейме окрестности? – Она помнила, что он говорил нечто в этом духе. – А, да, я пригласил его позавтракать с нами, чтобы потом отправиться на прогулку, но… – он запнулся, и Бриенна нахмурилась: такой тон был ей знаком. – Может, ты с ним прогуляешься? Просто покажешь Вечерний и свои любимые места, а то мне сегодня как-то нехорошо после вчерашнего вина. – Это необязательно, я могу сходить и один, – сказал Джейме, бросая еще один многозначительный взгляд – на этот раз на ее отца. – Нет, ничего. – Она вовсе не возражала против того, чтобы провести время с Джейме, хотя, может, и стоило бы. – Надеюсь, плавки у тебя с собой. – Нет, но я уверен, мы найдем, где их купить. Значит, решено. От Бриенны не ускользнули взгляды, которыми обменялись отец и Оленна, но она решила не обращать на них внимания. Ей все равно надо будет с ними поговорить. Они вышли значительно позже, чем Бриенна планировала, наевшись хорошей еды и напившись хорошего кофе; она надела сарафан, сандалии на каблуках, широкополую шляпу и солнечные очки и прихватила сумку с полотенцами и солнцезащитным кремом. Для островитянки кожа у нее сгорала ужасно легко. Рядом с ней Джейме выглядел слишком тепло одетым, по крайней мере до тех пор, пока они не зашли в один из магазинчиков возле пляжа и он не сменил джинсы и ботинки на плавательные шорты и сандалии, а также жуткую рубашку, которую оставил расстегнутой, демонстрируя загорелую рельефную грудь. – Если ты не снимешь эти носки, я не стану тебе показывать ничего, кроме обратной дороги до отеля, – предупредила Бриенна, многозначительно глядя на его ноги, пока Джейме не издал смешок и не избавился от упомянутого предмета одежды. Бриенна так и не поднимала взгляда, смотреть на ноги Джейме было немного безопаснее, чем смотреть на, ну, всего остального Джейме. Он был красив до неприличия, и из-за этого Бриенне ужасно захотелось прикрыть свое лицо шляпой, чтобы люди не смотрели на нее, хотя она подозревала, что Джейме с таким раскладом согласен не будет. Сначала они отправились в Вечерний Чертог, и от Бриенны не ускользнуло, как Джейме пожирает все вокруг взглядом с тех пор, как они припарковались. Владельцы замка постарались сохранить его аутентичность, поэтому от парковки до опускной решетки ворот пришлось пройтись по довольно крутому склону. Зато открывающийся с холма вид на скалы был великолепен, вдоль обеих сторон дороги росли немногочисленные деревья, а от раскинувшейся дальше водной глади появлялось ощущение какого-то волшебства. – Гораздо лучше, чем в брошюрах, – заметил Джейме. Для такого старого замка чертог хорошо сохранился, и, снова оказавшись здесь, на месте своей первой работы, Бриенна ощутила приступ ностальгии. Ей захотелось побежать в оружейную – узнать, там ли еще Гудвин, посмотреть, как отреагирует Джейме на мечи, доспехи и присущий таким местам дух истории. Она повернулась к Джейме, но кто-то уже вышел им навстречу из офисов, расположенных справа во дворе. – Мистер Ланнистер, спасибо, что приехали. Меня зовут Лоррейн, мы говорили по телефону, – поприветствовала его женщина, критически разглядывая его наряд. Сама она была одета в темный деловой костюм, и ужасная рубашка Джейме совершенно не сочеталась ни с чем вокруг, но ему и дела не было. Он выпрямился и протянул Лоррейн руку, а его улыбка слегка потускнела, становясь деловой – такой, которую Бриенна помнила по их первой встрече в его офисе. Она вдруг вспомнила, что для Джейме это вовсе не приятный отпуск, хоть сейчас он и смахивал на туриста, – он приехал по работе. Касающейся ее свадьбы. Той самой, в необходимости которой она сомневалась все сильнее. Настроение Бриенны испортилось; думать об этом сейчас ей совершенно не хотелось. – Бриенна, хочешь пойти с нами, пока мы обсуждаем скатерти и выбор вин? – спросил Джейме, словно читая ее мысли. Он произнес это таким тоном, будто это была тяжелейшая повинность, отчего Бриенна слегка улыбнулась – Если хочешь – иди в оружейную, встретимся там. Мы отсюда не уйдем, пока я не увижу мечи. Коротко кивнув, она ушла – ноги сами понесли ее по знакомой тропинке на западный двор и в оружейную. На земле стояли старомодные мишени и соломенное чучело, на которое Бриенна бросалась с турнирным мечом, когда работала тут и могла посещать занятия. Оружейная была открыта, и Бриенна вошла внутрь, чувствуя, как от прохлады встают дыбом волоски на руках. Из крошечного кабинета Гудвина – или его бывшего кабинета, имя на двери теперь было другое – появился совершенно ей не знакомый мужчина средних лет. – Я искала Гудвина, – сказала она мужчине, который просто стоял и смотрел на нее. – Я Бриенна Тарт, я здесь когда-то работала. – О, он в прошлом месяце ушел на пенсию. Думаю, он сейчас отдыхает в Браавосе, но к вашей свадьбе должен вернуться, – сказал мужчина, улыбаясь. – Вы ведь дочь Селвина, так, та, которая скоро выходит здесь замуж? – Да, я его дочь, – подтвердила она, умолчав обо всем остальном. – Я просто думала, что… – она смутным жестом обвела оружейную, сама толком не зная, что тут хотела. Она-то думала поболтать с Гудвином, пока не придет Джейме, а потом они провели бы ему экскурсию. – Конечно, оглядитесь. Передавайте от меня привет отцу, – мужчина вернулся в кабинет, оставляя Бриенну наедине с мечами и мыслями. Она вошла внутрь, и запах, прохлада и освещение зала напомнили ей о временах, когда она была подростком и приходила сюда прятаться от одноклассников. Роэллу уволили, когда Бриенне было одиннадцать: отец пришел домой раньше и застал няньку отчитывающей ее за какую-то очередную провинность. – Ты и без того самый уродливый и неуклюжий ребенок, которого я когда-либо видела, так теперь ты еще собираешься быть занудой и вести себя как мальчишка? В таком случае даже деньги твоего отца не помогут тебе выйти замуж, – говорила она тогда – ничего такого, что Бриенна не слышала бы раньше или что было бы неправдой. Отец пришел в ярость и уволил Роэллу на месте, а за последовавшей чередой нянек пристально следил – настолько пристально, насколько это удавалось одинокому работающему родителю. Ни одна из них не была настолько же жестока и ни одна не ненавидела ее так, как Роэлла, но и особой заботы они не проявляли. Они были к ней равнодушны и работали ради денег – именно это Роэлла всегда и предсказывала Бриенне. В первый раз Бриенна оказалась в оружейной в четырнадцать лет, в тот день, когда один мальчишка из класса высмеял ее перед всеми, и все одноклассники ржали над ней. Здесь, перед доспехами Синего Рыцаря, пытающуюся не расплакаться Бриенну и нашел Гудвин. – А ты высокая, тебе бы подошел этот доспех, – с улыбкой сказал он Бриенне. Впервые о ее росте говорили как о чем-то хорошем, и Бриенна, едва сдерживающая слезы, потеряла дар речи. – Слышала о ней? Она была очень сильным рыцарем, помогла спасти мир во время Долгой Ночи. Бриенна слышала о Синем Рыцаре, но именно Гудвин рассказал о ней как о человеке: о ее разорванных помолвках, об отношениях с Белым Братом, о войнах и о том, как она стала первой женщиной-рыцарем и Вечерней Звездой. Ходили слухи, что ее называли Уродливейшей Девой в Вестеросе, и Бриенна решила, что этим они похожи. Она поклялась себе быть сильной, как она, и идти своей дорогой, не позволяя никому решать за нее. Теперь Бриенна пыталась понять, куда делись ее подростковые убеждения. Она не была свободной; у нее были деньги, хорошая работа и друзья, и все же она продолжала оценивать себя ужасно низко, попадая во все ловушки, устроенные ей Роэллой и обществом. Бриенна всегда думала, что чтобы стать счастливой, ей нужно выйти замуж, однако она не была счастлива. И это не из-за нервов. Она замерла перед доспехом; теперь она была достаточно высокой, чтобы ее глаза были на уровне забрала, и могла представить облаченного в них рыцаря. Она была бы такой же высокой, широкоплечей и светловолосой, как Бриенна. Бриенна задумалась, стала ли бы Синий Рыцарь выходить замуж за Хайла Ханта лишь потому, что он был единственным, кто предложил, и уже знала ответ. И свой ответ она тоже знала. Она со вздохом положила руку на стекло и выбросила из головы все, кроме предстоящих выходных в хорошей компании. Проблемы начнутся, когда она вернется в Королевскую Гавань. – Спасибо тебе, – прошептала она в тишине зала. – Это ее настоящий доспех? – спросил за ее спиной Джейме, и даже в едва различимом отражении в стекле его глаза казались огромными и блестящими, а рот был растянут в улыбке. Он практически отпихнул Бриенну в сторону, спеша жадно прижаться лицом к стеклу. Это невольно очаровало Бриенну. – Да. – Мне всегда было интересно, как изготавливались такие замысловатые доспехи, – заметил Джейме, указывая на вытравленный на оплечье геральдический знак Тарта. – Кузнецы тогда были очень талантливые, – поймав его воодушевляющий взгляд, Бриенна пустилась в рассказ о технологиях того времени. Она начала неспешно, но постепенно стала рассказывать все увереннее и быстрее, указывая на те или иные части доспеха, чтобы проиллюстрировать свое повествование. Джейме ловил каждое ее слово. Он и впрямь был нердом, как и она, но он не просто молча слушал, а высказывал интересные мысли и в некоторых местах спорил с ней так, как осмеливались только пара студентов-старшекурсников. – Я, конечно, не ученый, – сказал Джейме, когда они остановились перед Верным Клятве, и он уставился на клинок с жадностью. – Но я много о них читал. Мне всегда хотелось взглянуть на этот меч живьем, даже не знаю, почему никак не мог сюда выбраться. Потом они отправились в магазинчик при музее, и Джейме купил игрушечные копии Верного Клятве и Вдовьего Плача для Рейенис и Эйегона, а затем вызвал Бриенну на дуэль. – Защищайся, – сказал он ей, размахивая Вдовьим Плачем как рапирой. – Это же не фехтование, – Бриенна перехватила Верного Клятве обеими руками и ударила им Джейме, и оба засмеялись так громко, что все во дворе перевели на них взгляды. – Полуторным мечом дерутся вот так. Они все еще хихикали, спустившись к маленькой полукруглой бухте, где Бриенна немедленно скинула платье и вошла в воду. Здесь не было ни волн, ни людей. Джейме уселся на песок неподалеку от воды и просто смотрел на нее. – А ты не хочешь поплавать? – крикнула ему Бриенна, и он помотал головой, махнув правой рукой. – Мне и тут хорошо. Бриенна еще немного понаслаждалась морем – просто лежала на поверхности, подставив солнцу лицо и закрыв глаза. Здесь она чувствовала умиротворение: спокойные воды, покачивающие ее тело, будто приглушили остальной мир и утвердили Бриенну в ее решении. Выйдя наконец из воды, она легла на песок рядом с Джейме; ее бледная кожа уже порозовела, несмотря даже на солнцезащитный крем, который она нанесла еще дома, а веснушки проявились во всей красе. – Здесь просто идеально, – сказал Джейме мечтательным тоном. – Я, наверное, начну рекомендовать это место своим клиентам, лишь бы приезжать сюда почаще самому. – Ты всегда можешь устроить здесь свою свадьбу, если вам с Элией захочется. – Бриенна была уверена, что они не женаты, он ведь представил Элию как партнера, а не жену, да и кольца у него не было. Джейме повернулся к ней, нахмурившись. – Я не собираюсь жениться на Элии, – сказал он немного приглушенно. – Мы с ней не вместе. – О. – Однако в том, как он о ней говорил, сквозила любовь – Бриенна видела это и видела его с детьми Элии, которые относились к нему как к члену семьи. Как к отцу. – Она мой лучший друг и самый важный человек в моей жизни, – легко подтвердил Джейме. – Но не в таком смысле. – Но ты ведь не гей, – вырвалось у Бриенны, и она покраснела, осознав, что ляпнула. Как будто женщина и мужчина могут дружить, только если один из них гомосексуален, – подобную хрень можно было бы услышать разве что от Хайла. – Прости, я не... – Ничего. Я часто это слышу. – Из-за работы. Хайл тогда так и подумал. Бриенне стало еще более неловко, и она раскрыла рот, чтобы извиниться. Джейме покачал головой. – Серьезно, ничего. Только гей или полный мудак не влюбится в Элию. Я был влюблен в нее, недолго, но она не ответила взаимностью, и это прошло, – прямо признался он. Как будто это было так легко. – Ты, наверное, слышала про суд и про то, что меня выгнали из армии, – продолжил он, глядя в небо, и Бриенна тоже перевела взгляд вверх. Иногда разговаривать легче, представляя, что ты один, а слушая плеск волн и глядя в бескрайнее небо, поверить, что они остались последними людьми на свете, было просто. По крайней мере ненадолго. – Я плохо справлялся, превратился в худшего на земле мудака; знаешь же, как это бывает, богатенький пьяный мальчик публично позорится, чтобы выбесить отца. Никому не было дела до того, что произошло на самом деле, что стояло за той «правдой», которую скормил всем отец, и только Оленна спросила меня, почему я так сделал. – Бриенне хотелось расспросить его поподробнее, но она не осмелилась перебивать. – Потом как-то раз я напился и разбил машину, к счастью, о столб, а не о другую машину или о человека, и случилось это. – Он помахал своим протезом. – За несколько месяцев до этого пьяный мудак в моем лице обнаружил, что Рейегар спит с моей сестрой, Серсеей. Мои с ней отношения… ну, скажем лишь, что они сложные, и не будем больше об этом. Она убедила меня сохранить это в тайне, и я послушался. А потом я оказался в больнице, к прискорбию трезвый, за минусом одной руки и всей семьи, и тут в палату вошла Элия. – Он окунался в воспоминания, и его голос становился все тише. Бриенна завороженно наблюдала, как на его профиле сменялись мельчайшие эмоции, как он стиснул зубы, произнеся имя сестры, и как улыбнулся, заговорив об Элии. – Она была тогда беременна Эйегоном, только что вышла от своего гинеколога и узнала, что я в больнице. Я поверить не мог, что человек, который едва знал меня, пришел меня проведать, в то время как никто из моей семьи за два дня так и не удосужился заглянуть. Она была очень добра ко мне, а я знал, что ее муж уже несколько месяцев трахает мою сестру. Я рассказал ей все, а потом, когда все завертелось, встал на ее сторону в бракоразводном процессе и предоставил все необходимые ей доказательства. – Он наконец посмотрел на Бриенну, в глазах у него были злость и скорбь. – Тогда мы и стали друзьями, а для Рейенис я стал кем-то вроде отцовской фигуры. – Это Бриенна заметила, но и они стали для него семьей. – Потом этот мудак попытался отобрать у нее детей, даже Эйегона, который тогда еще даже не родился, и я пригрозил раскрыть общественности правду об Эйерисе Таргариене. Семья от меня отреклась, сестра с тех пор не разговаривает со мной, но оно того стоило. Взамен у меня появилась семья получше. – По тому, как он вел себя с ними и рассказывал о них, было ясно, что он их любит, хоть эта любовь оказалась немного не той, о которой Бриенна подумала сначала. Они полежали на песке под палящим солнцем еще немного. В какой-то момент Бриенна вернулась в воду, и Джейме пошел с ней; они лежали на воде, плавали и брызгались, и все это время она думала о его словах и о том, сколько всего поменялось за эти выходные. Она ошиблась на его счет, но это ничего не меняло. Не могло изменить. Он был свободен. Она – нет. Пока что.