Соулмейты должны быть вместе

Он открывает глаза, а там… Белая больничная стена. В теле присутствовала лёгкая слабость, но он всё-таки неуверенно приподнимается на локтях. Спереди в палате висит зеркало, в котором чётко видно собственное отражение. Венок фокусируется на нём и подмечает те же самые ненавистные волнистые пряди, они сильно отросли за последнее время. Внизу, под зеркалом, находилась раковина, но, по всей видимости, ей никто не пользовался. Немного дальше от раковины с зеркалом вырисовывалась белая дверь. Жаль, что через неё некому зайти. Около двери, ближе к больничной койке Укропинца, стояла тумбочка. На ней было много барахла, причём в основном это чьи-то телефоны. Чего их так много? И где телефон самого украинца? Борщ лениво и сонно наклонил голову, отыскав взглядом стол, где, к счастью, и пылился его сотовый. Какого на правой руке стоял катетер с капельницей? Укроп пришлось другой ладонью заграбастать свой телефон. Он был разряжён. Жаль. В угол комнаты прикреплён календарь, но чтобы что-то там разглядеть — нужно обладать стопроцентным зрением, и, к сожалению, хохол таким не владел. Он обернулся к столу, чтобы найти свои очки, но их там не оказалось. Как и никого в этой палате, кроме непонимающего в мыслях Укропинца: где он, что он, кто он? Хохлоленд принял изначальное лежачее положение и решил ждать хоть кого-то. Кто же к нему зайдёт? Flashback «Белые обшарпанные стены с наполовину стёртым рисунком Чебурашки и Крокодила Гены, длинные коридоры и взрослые дяди c тётями в белых одеждах — вот они, советские больницы во время войны. Украинской ССР было страшно сюда обращаться, но он тяжело ранен, да и шёл он не своими ногами. Его нёс Россия, что сам явно не в лучшем состоянии: потрёпанный, уставший, голодный и замёрзший. В горле у русского пересохло, ибо последнюю воду он отдал брату, качающемуся на волоске от смерти. «Лишь бы успеть, лишь бы успеть» — так мыслил он, когда метался по госпиталю в поисках врача. Пока ним не подскочила медсестра, в коридорах было совершенно пусто. — Ранен? — сразу начала она, ведь времени не хватало, нужно спасать Укропа, который даже дышал через раз. — Да, насколько серьёзно — я не знаю. — со спешкой в голосе отвечал Росс, в надежде обратив глаза к медику. Та посмотрела на Укропа и, кивнув будущей РФ, попросила пройти за ней в кабинет. Внутри он оказался таким же потрёпанным, как и коридоры. Девушка указала на диванчик, и тело Независимого уложили туда. Сразу начали обследование. Россия оставался сбоку, наблюдая за стараниями медсестры, будто она сейчас сотворит чудо. Тяжёлая военная форма, несомненно, шла россиянину, но надевать её ещё раз он не хотел ни за что. Его белокурые волосы, а точнее — то, что от них осталось, ибо его побрили, напрочь спрятались за военной фуражкой. Толстые сапоги неприятно облегали ступни, а шнурки шуршали по полу. Голубые глаза русского бегали по палате в поисках, казалось бы, сокровища, а может быть и спасения. Что же они видели? Слишком много, но никто не знает, что именно. Под плотной камуфляжной одеждой спрятан простой церковный крестик, подаренный ему дедом. Эх, видел бы он его сейчас: высокий, накаченный, одним словом, красота. Видел бы белые ресницы, большие глаза и милые щёки, которые выдавали в нём натурального славянина. — Готовим операционную! Врача! Хирурга! — завопила медсестра, отчего русский дрогнул. — ПАЦИЕНТ УМИРАЕТ! — последняя фраза стала страшнее остальных. — Как «умирает»?! Что?! — загорлал русский, но его только выпроводили идти своей дорогой и не мешать. Они правы — время возвращаться на фронт, но он ещё обязательно придёт… » End Flashback Украинец улыбнулся, это случилось так давно; волосы у Федерации уже отросли и теперь лезут в глаза. Удивительно, что тогда им исполнилось от силы лет по семнадцать, но на фронт всё же все шли смело и стояли до последнего вздоха. Помнится, однажды они набрели на дом Рейха, где обнаружили маленького мальчика — Германию. Тогда настал конец холодной войны. Flashback «Лес — такой жуткий, но от этого не менее интересный. Среди деревьев по тропинке двигались четверо парней: Россия, Украина, Беларусь и Казахстан. Шли они не спеша, ведь в это время весело хохотали. А с чего бы им не смеяться? Конец войны, советские войска наступают на пятки немцам. Сегодня им разрешили побегать по лесу, ибо, можно сказать, эта война полностью забрала юность. Все они уставшие, но, несмотря на это, красивые. Белорус снова и снова поправлял свои рыжие волосы, его глаза блестели, как и всегда, из-за чего становились похожими на два драгоценных камушка — такие же чёрные и так же сверкают. Болотная советская форма была ему под стать, но сам парень довольно невысокий по сравнению со своими братьями. За ним поспевал шустрый казах с тёмно-каштановыми локонами и темными глазами. Ростом он больше белоруса и украинца, но намного ниже Росса. Укропинец вышагивал позади, опять чем-то недовольный, а может быть и обиженный на неудачную шутку одного из братьев. От хмурого Укропинца не отставал спокойный, как пень, Россия. Он всегда оставался хладнокровным, при любых обстоятельствах. Вот и прогуливалась их компания совершенно разных, но в то же время таких схожих ребят. Шли они так до того момента, как не заметили домик. Его хорошо сокрыли от людских глаз, будто хозяин не хотел оказаться найденным. Все четверо достали оружие и аккуратно начали прокрадываться внутрь; бесшумно открыли двери и так же тихо пробрались по коридорам. Потом парни разделились: двое в одну сторону, остальные в другую. Так Росс и Горилка набрели на подвал. Они сразу выбили люк, ибо не хотели заморачиваться с замком, хоть рядом и подвешен ключ. Снизу слышались всхлипы ребёнка, отчего те не на шутку перепугались. Укроп нырнул в подвал первым, а за ним и россиянин. Они включили свет и разглядели маленького испуганного мальчика. На него натянуты светлые подколенники, чёрные широкие шорты и испачканная рубашка с коротким рукавом. Он укутан в немецкой военной шинели, которая ясно кому принадлежала. Мальчик ощутимо дрожал. В какой-то момент украинец отвёл взгляд в сторону, увидев… Труп Тройки. Страшное осознание — его убили при родном сыне, ибо это точно не суицид. Бедный ребёнок. «Нужно его забрать и показать отцу!» — после этой идеи украинец завел с мальчиком диалог, благо немецкий он знал славно. И вот, захватив на руки беднягу, его понесли к базе. Только теперь вместо отцовской шинели малого завернули в надёжную русскую военную куртку. В ней ему явно потеплее, а вот Россу совершенно не холодно, ведь его с детства готовили к таким морозам.» Улыбка становится шире, а по щекам скатываются слёзы. Это произошло так давно. Столько вещей поменялось спустя время: Казахстан постоянно собирает волосы в хвостик, а Беларусь покрасил их в красный, несмотря на протесты Союза. Да и сам отец теперь другой: военная форма пылится на полках, как и оружие. Излюбленная ушанка надевается только зимой. Союз редко появляется на улице, а если и гуляет, то в парке, который около его дома. Зачастую он одевается в свитера и брюки — не джинсы, а коричневые штаны, лишь чем-то напоминающие их. Зрение подводит, поэтому чёрная повязка спрятана в шкафу, вместо неё — очки. Хотя через глаз всё ещё тянется шрам, навевающий события прошлых лет. Чтобы не сойти с ума, Совет часто читает книги и практикует всё новые и новые хобби. Так у него живут четыре собаки, куплены мольберт и пианино, сложена куча бумажных оригами. К сожалению, по сегодняшний день он не тот юный Совок с неиспользованным запасом жизни, он превратился в старого Совка Совковича, с которым каждый может подружиться. Время не щадит никого, все изменились. Даже украинец, помни он себя до аварии. Какой аварии? Давайте же вспомним тот день… «Укроп устремился прочь со своей работы. Сегодня из рук всё падало, да и дела получались просто ужасно. И именно в этот день он поссорился с Канадой! Украинцу хотелось просто убить того. Стало жарче, отчего его деловой пиджак оказался перекинут через руку. Ветер развевал локоны, совсем недавно покрашенные в голубой, как раз под цвет флага. Они невероятно шли ему, но вот натуральные золотистые волосы, всё же, гораздо больше; на голове модная стрижка с выбритым затылком, в ухе покачивалась серьга. Он остановился на обочине, чтобы вызвать себе такси, ведь как-никак собственной машины у него не было. — Подвести? — послышался сзади голос русского, на который и обернулся Венок. — Я уж как-нибудь сам. — ответил Укропинец и продолжил искать что-то в телефоне. — Кстати, хотел спросить, ты будешь на семе… — россиянин даже не успел договорить до конца из-за мгновенно прилетевшего ответа: — Нет. Ему досадно получать столь колкий ответ от брата, но с таким нужно смириться. Нет, так нет. Больно надо ему. К сожалению, никто не подозревал, что эти слова будут почти что последними для украинца, попадущего в сегодняшний вечер в больницу на несколько месяцев, аж до сентября. И он, распластавшись, переживет сны, где путешествует во времени, убивает Кена, с которым они поругались, и так далее. Такси подкатило, и он отправился в дорогу. Гнали, к слову, они с таксистом недолго — спустя несколько минут машина заглохла. Укропинец понял, что с места не сдвинуться, потому, пожелав всего хорошего, он возобновил путь пешим ходом. Небо темнело. Пусть и всегда можно свернуть к дому отца, находящемуся неподалеку от улицы, куда он идёт, перед нимтем не менее предстал сложный выбор. Перейти дорогу либо встретиться с братьями или, того хуже — отцом? Он опять крутанулся к дороге и пропустил пару машин. Светофор загорелся зелёным, надо идти. От этого тротуара к другому порядком далековато — перекрёсток всё-таки. Венок неспешно пересекал трассу, погрязнув в собственных мыслях. Громкая музыка. Свет фар. И всё. Не думаю, что среди планов Укропа имелся пункт «Попасть на тот свет». Из кабины выскочил США, понимая, какие у него появятся проблемы, следом и Польша, равным образом испуганный не на шутку. Начали немедленно звонить в скорую, некоторые вызывали ментов. Спойлер: Саня обошёлся штрафом. Семейное застолье прервали тем, что у Раши затрезвонил телефон. — Ало? Тихо раздался голос России. Он медленно поднимался из-за стола, убираясь на балкон под взгляды тринадцати республик и самого их отца. — Да, это РФ, а что? Тишина. Глаза Росса мгновенно становятся идентичными с двумя огромными блюдцами: — В больнице? Что с ним? СБИЛА МАШИНА?! В КАКОЙ ОН, МАТЬ ВАШУ, БОЛЬНИЦЕ?! ДА, УЖЕ ВЫЕЗЖАЮ! Торопливо кинувшись сперва в гостиную, а затем и в коридор, он в спешке извинялся за такой уход.