Пролог: Flashback.
10 января 2014 г. в 20:39
Мы врем тем, кто нам дорог, и, что самое обидное, даже самому себе, делаем вид что все хорошо, и никто не понимает, что на самом деле все не так. В душе практически у каждого боль, слезы, разбитое или одинокое сердце… Но почему-то, мы не можем убрать это все с души - все равно что-то останется.
Неизвестный автор.
Flashback.
Лениво проводя глазами (чей цвет был цветом морской волны во время шторма) по страницам, маленькая, но шустрая и сообразительная девочка пыталась не заснуть за чтением книжки, которую ей подарили вчера. Но для ее понимания она была уж чересчур заумной и скучной, а девятилетней малышке подобные книжонки не очень-то интересны. А потому уже через несколько минут толстый том с биографиями известных писателей, обернутый светло-бирюзовой праздничной обложкой, был выброшен в окно и всего по одной-единственной причине: кровать, на которой лежала обладательница ужасного по ее мнению подарка, была расположена в опасной близости к открытому окну. Да и выбрось она книжку в мусорное ведро, строгая и немного педантичная мать заметила бы это и отругала бы ее за такое неблагодарное отношение к тщательно подобранному подарку.
Подправив выбившиеся из аккуратной косички шоколадные пряди, она изобразила милую улыбочку, убрала несуществующую пыль с алого платья, и, напевая пришедшую в голову мелодию, вышла из собственной спальни. Сразу же после двери в ее спальню, шел длинный коридор, где было множество различных дверей, ведущих в совершенно разные комнаты. Она прошла через него, и ее взор уловил едва заметное движение в области лестницы, находящейся за коридором. Девочка разбежалась и в последний момент, когда она должна была столкнуться со ступеньками, подпрыгнула, взвизгнула и приземлилась на перила, скатившись по ним. Вот только на конце пути ее ждал сюрприз - то самое движение было выполнено ее старшим братом, Трейсом, и именно на него она приземлилась, весело рассмеявшись. Видимо, он спокойно спускался по лестнице, как все нормальные люди, а как только преодолел последнюю ступеньку, почувствовал толчок сзади и упал, роняя новые наушники и стирая кожу на локтях в кровь. Ведь именно на локти он и оперся, упав. Не уловив смысла в мелодичном, но истеричном смехе, он повернул голову назад, чтобы увидеть лицо человека, так подставившего его и изувечившего. Но не успел он это сделать, как раздался нежный и приятный голос под ухом.
- Что же ты так торопился, братик? Тебе нужно научиться смотреть по сторонам. Помнишь, как мама учила нас переходить дорогу? – и все же этот голос был и насмешливым.
- Это тебе нужно научиться, дорогая сестричка, использовать перила по назначению, - буквально прошипел четырнадцатилетний парнишка.
- А кто меня научил кататься на них ради веселья? Так что не надо сваливать всю вину на меня, - как-то обиженно, но со скрытым подтекстом, проговорила она, и слезла с его спины. А дальше, подпрыгивая и улыбаясь во весь рот, девочка прошла до кухни, где тихонечко присела на свой стул и сложила руки на коленках.
Брат поднялся с пола, что-то бурча под нос, отряхнул брюки и медленно побрел на ту же кухню, только, в отличие от младшей сестренки, не сел за стол, а вытащил из холодильника графин с холодным черным чаем, налил в кружку, поставил обратно графин и ушел, забрав кружку к себе в комнату. А сестренка начала злиться, ведь это была ее кружка, которую она самостоятельно украшала. Ну, точнее говоря, незаметно взяла белоснежную кружку отца с надписью Boss, покрасила ее гуашью цвета фуксии и наклеила детские разноцветные макароны, причем каждую макаронину перед этим обмакнула в густой жижице, состоящей из маминой и сестринской косметики. Почему густой? Просто будущий гений науки в области химии решила добавить туда еще и черничное варенье. Но за все проступки нужно платить, правда не каждый захочет почувствовать на себе рассерженный мамин взгляд.
Кстати, об оплате. Отец и мать плавно, почти незаметно вошли на кухню, причем оба были чем-то недовольны. Хотя это волновало малышку в последнюю очередь. Она ведь точно помнит, что папа, приходя домой, жаждет лишь испить крепкого, горячего кофе с одной ложечкой сахара, без молока (поскольку считает, что иначе приготовленный напиток - для детишек, находящихся на ранней стадии развития). А раньше все было по-другому: он приходил с работы пораньше и резвился со своими детьми, читал им сказки у камина, а когда они засыпали, относил в комнату и целовал в щеку. Но то счастливое время прошло. Теперь отец приходит после одиннадцати, не обращает внимания на грустных и замкнутых родных и занимается лишь своими делами. А девочка, в отличие от остальных, заметила сильные изменения не только в характере, но и во внешности. Как помнится ей, в те времена у него не было морщинок на лбу и мужчина следил за собой, а сейчас появились лишние сантиметры волос на голове и начали расти усы. Но девочка все равно пыталась найти позитив в отце, приговаривая, что так ему идет намного больше. Из воспоминаний о действительно веселых и насыщенных радостью днях ее вырвал тяжелый голос.
- Милая, ты не знаешь, где моя кружка? – наигранно-слащаво произнес ее отец.
- Н-не знаю, папочка, - пролепетала она в ответ.
- Ты уверена? – с сомнением сощурился он.
- Д-да, но мне кажется, что Трейс ее брал, - испуганно соврала девочка.
Первая в ее жизни ложь, но далеко не последняя. Она всегда говорила своим родителям правду, вот только под ненавидящим взглядом ранее родных карих глаз ей стало не по себе. Может, она и могла сказать полуправду, но полностью солгать… нет, это определенно не то, что можно отнести к списку ее качеств. К тому же ей совсем не нравилось это притворное чувство того, что так будет только лучше. На душе остался глупый осадок от вранья, от лжи самой себе. Она ведь сразу поняла, что ничего хорошего из этого не выйдет, но решила просто отшвырнуть эту глупую мысль и состроить жалобную мордашку, чтобы отец действительно ей поверил.
- Ну что же... Пойду проверю. Но учти: если ты соврала, то я лично выберу тебе наказание.
Теперь она могла с уверенностью сказать, что ничего в нем доброго не осталось, будто кто-то удалил эту функцию из его зачерствевшего сердца. Хотя самым странным было совсем не это, а то, что она все равно продолжала его любить, причем по-настоящему - искренне и без единой задней мысли. Лишь иногда она горестно вздыхала и понимала, что он не сможет измениться в лучшую сторону.