Поговорить

Лето выдалось неприветливо холодным. Бригида куталась в шаль, проходя ряды прилавков. Вокруг, то отставая, то забегая вперед, маячила Улька, ее служанка и сейчас единственная компаньонка, девушка семнадцати лет с легкой соломенного цвета косой, с каждым торговцем успевавшая поболтать, каждому второму — состроить глазки, не забывая отмечать свежесть товара. — Много осталось? — Бригиду утомило скопление народа и окружавший гам. Она сама не знала, что ее дернуло поехать с Улей за покупками. Сидеть в четырех стенах уже осточертело, а в Вызиме хоть на людей можно посмотреть. Они уже основательно загрузили повозку, так что скоро придется трястись в обратный путь. Уж не перебраться ли в город, подумала Бригида. С поместьем брат как-нибудь управится, не мальчик. — Да, почитай, все, — Уля сверилась со списком. — Свечей еще нужно. И вы хотели розового масла. — Ну так найди. Я посижу вон там, мне нехорошо. Она указала на скамью вокруг фонтана — в прежние времена его тут не было, нильфы установили. Что ж, по крайней мере, хуже столица после вторжения захватчиков выглядеть не стала — наоборот, хоть Вызиме не шел южный колорит, здесь стало как-то… цивилизованней. Казалось, еще вчера по улицам прохаживались караулы в черных доспехах — сегодня город уже дышал новой свободой, гудел, как ни в чем не бывало. Босой мальчишка-подмастерье несся сквозь толпу, не разбирая дороги, налетел на Бригиду, чуть не сбив с ног — и кто-то подхватил ее за плечи, удерживая от падения. — Вот черт, благодарю, — Бригида поправила подол, и подняв взгляд, встретила знакомое лицо. Подхвативший ее мужчина тоже застыл, словно не веря своим глазам. — Роше… Это же ты. — Я. Они отошли к фонтану. Ей все не верилось — рука сама потянулась коснуться его предплечья, убедиться, что он настоящий, из плоти и крови, не яркое сновидение, что приходит перед рассветом и так похоже на правду. Такую встречу она могла вообразить — но чтобы это произошло в реальности? — Я увидел твои кудри в толпе, — признался Роше. — Подумал, как у Бригиды. Все тот же мундир с полосатыми рукавами — не новый и в их последнюю встречу. Неужели Роше не сменил его и при нильфах? Бригида совсем выпала из общественной жизни — настолько свыклась с вынужденным заточением, что даже когда дверь оказалась открытой, она не спешила восстановить прежние связи. Да и было бы, что восстанавливать — за время кровавого наступления Нильфгаарда темерский двор знатно поредел, лишился двух главных фигур — и Маравеля, которого успели казнить за измену свои, и Кимбольта — того хватил удар вскоре после победного воцарения императора в Вызиме. Очевидно, старик не вынес, что трон снова достался не ему. Даже теперь, когда флаги с великим солнцем свернули, баронесса Ла Валетт не спешила возвращаться в родовой замок, с которым было связано столько боли. Новиград каждому давал шанс начать жизнь заново. — Живой, — Бригида улыбнулась, не стараясь скрыть, насколько рада этому факту. Как бы она тогда ни злилась, вид старого мундира Роше пробуждал хорошие воспоминания. — Что ты делал все это время? Вернон тоже разглядывал ее. — Морозил задницу по лесам. Пытался сократить число нильфов — все равно, что задаться целью перебить в Велене комаров. — А теперь? — Сам еще не понял. Участвую в совете. Не больно-то я люблю всю эту кабинетную ерунду. Роше казался старше, чем тогда, какой-то год назад. Конечно, до солидных лет ему было еще далеко, но лицо его совершенно переменилось. Новая складка между бровей, и в правом уголке губ — Бригида их не помнила прежде. Усталость в лице и во взгляде — она никогда не отдавала себе отчета, сколько ему лет, он был ненамного старше нее, — но теперь возраст вдруг проявился в его облике, как насыщенность вкуса в выдержанном вине. Словно атаку черных Роше в одиночку принял на себя, и нильфгаардская конница от души по нему протопталась. А может, все началось еще со смерти Фольтеста. Бригида сама мало изменилась, но поддерживала красоту скорее по привычке — казаться лучше, чем есть, у нее не осталось никакого желания. — А я чуть замуж не вышла, — обмолвилась она между делом, как о чем-то, совершенно не стоящем внимания. — За нильфа, я так понимаю? — Правильно понимаешь. Роше нахмурился. Давай, обвини меня в отсутствии патриотизма. — Стоило ожидать от тебя чего-то в этом духе, — как всегда, он излишне прямолинеен. — А что ж не вышла? Она пожала плечами и поправила шаль, поиграла кисточками по краю. — Сама не знаю. Так и не решилась. Уехать неизвестно куда с человеком, которого едва знаю? Это был нильфгаардский офицер, — начала она, — немолодой, но такой, знаешь… интересный. Основные войска, к счастью, мимо нас прошли, от соседних деревень мало что осталось. А его отряд, можно сказать, заблудился. — И ты, стало быть, проявила гостеприимство. — Я и забыла, сколько в тебе желчи. Ну скажи, какой у меня был выбор? Здоровых мужиков всех забрали, частокол, вилы и пара арбалетов — с этим войну не выигрывают. О, это был триумф дипломатии — надо сказать, с обеих сторон. — Хочешь сказать, он тебя не тронул? — Роше полон скептицизма. — Другой тронул бы. А он… сперва я подумала, он не понял еще, что такое война. Но именно из-за того, что творилось вокруг, ему хотелось хотя бы самому поступать по-человечески. В итоге его вторжение оказалось… довольно приятным. Потом, когда войска стали отступать, он вернулся и предложить выйти за него. А я так и не решилась. — Ясно. Стоило, конечно, начинать разговор не с того, что у нее был другой — вон какую суровую мину состроил. Как будто они хоть раз друг другу что-то обещали. Как будто он не отправлял ее на смертельно опасное задание, уверяя, что все обойдется. — Как у вас с Бьянкой? — непринужденно спросила она. — О чем ты? А он напрягся. Интересно. — Так и ходите вокруг да около или переспали наконец? — Я не думаю, — ответил Роше после паузы, — что это сейчас подходящая тема для разговора. Еще интереснее. Капитан не опроверг ее предположение, не вспомнил старую песню, что не спит со своими солдатами. Вернон, неужели? Она-то давно поняла, к чему идет. Только эти двое были слишком наивны, игнорируя взаимное притяжение. Впрочем, Роше всегда ставил долг впереди сердца — уж это она испытала на себе. — Где ты живешь теперь? — В Купеческом квартале. — А неплохо устроился, — отметила Бригида. — Так вышло, — уклончиво ответил Роше. — Можно было занять старый штаб полосок, но… Она заметила, как у него сжались кулаки. — Но что? — Нет больше полосок. Сгинули под Вергеном. Тень пробежала по его лицу, и Бригида не стала выпытывать дальше. Может, в другой раз, за кубком чего-нибудь покрепче. А что, это хорошая мысль. — Слушай, может зайдем куда-нибудь? Поговорим. Я домой уже собиралась, но меня могут и подождать. Роше молчал, и в выражении его лица она с удивлением прочитала и сомнение, и вину, и надежду. Из мужчины в таком состоянии можно веревки вить — но прежде Вернон мало поддавался этому процессу. — Разговор выйдет долгий, — наконец произнес он. — Не будем заставлять себя ждать. Если ты не против, я бы напросился на ужин. Он предложил сделать наоборот — подождать его, пока он заскочит домой, а потом поехать вместе. К ней. Многообещающе. — Я буду только рада, — улыбнулась Бригида. — Если ты, в свою очередь, не против наконец познакомиться с моим братом. Ему, к сожалению, не десять лет, и я не могу просто так, как раньше, запереть его в чулане. Роше пожал плечами. — Лишь бы я вам не помешал. — Что же, конспирация больше не актуальна? Раньше мы не раскрывали наше знакомство. — В данный момент, нет. Но в крайнем случае, придётся его убить. — Ох уж эти твои убийственные шутки… не могу сказать, что мне их не хватало. Капитан обернулся за полчаса, — и они двинулись на северо-восток. Улю Бригида сослала в повозку, оставшись с Роше вдвоём в карете. За долгий путь он успел пересказать ей основные перипетии своей подпольной войны с Нильфгаардом. — Я думал, ты меня возненавидела. — Скажем так, — вздохнула Бригида, бросив взгляд в окно, — я лишилась заблуждения на твой счет. Или на свой? Мне были известны твои приоритеты. И всё равно… казалось, что я-то особенная. Умом я все понимаю — ты поступал так, как велел долг. Но второй раз ты этот трюк со мной не провернёшь. Роше смотрел исподлобья. — Ты сделала тогда очень много. Без того фальшивого письма ведьмаку вряд ли удалось бы что-то доказать. Бригида снова отвернулась, подозревая, что не вполне владеет выражением своего лица. — Ты могла сбежать, куда глаза глядят. Спастись. Но вместо этого отправилась в Лок Муинне, где тебя могли убить. — Я не знала ничего наверняка. Только то, что есть Вернон Роше, которому можно всё рассказать, и он не успокоится, пока плохие парни не получат по заслугам. Он усмехнулся, уже совсем тепло. Его лицо было чисто выбрито — даже возникло подозрение, что он делал это не сам. Раньше у капитана не всегда находилось время на бритье. Захотелось, как тогда, прижаться щекой к его колючей щетине. Еж. Герой. Негодяй. Торговец. Пес, приученный выполнять простые команды, — теряется, когда командовать некому. — Мне тебя не хватало, — негромко сказал Роше, словно думая о том же. — Может, поговорив тогда с тобой, я бы не сделал то, что сделал. — Не сдал бы Темерию? Он опустил голову, не желая лишний раз признавать очевидное. — Необязательно самому себя казнить, Вернон. Сам говоришь, Радовид был еще хуже. Он не дал бы Вызиме независимость — даже такую, как сейчас. Он никогда не отличался тягой к благотворительности. Зачем, когда можно взять все? — У меня эти оправдания уже на зубах завязли. Тошно. Каждый день смотрю на разделенный герб на площади… и слышу все, что сказал бы Фольтест. — Лучше представь его реакцию на одинокого реданского орла. — Вот именно. Почему выбирать приходится между половиной жопы и полной задницей? Бригида пожала плечами. — Ну, если мы начали рассуждать, то чем Радовид отличается от Фольтеста? Не всё ли равно, ради кого убивать? — Разумеется, нет, — отрезал Роше. — Радовид был безумцем. После резни в Лок Муинне у меня ещё оставались иллюзии на его счет, но за время нашего вынужденного сотрудничества я успел понять, что это за человек. Он слушает не голос разума, а какие-то другие голоса в своей голове. Когда Фольтест шел на крайние меры, он хотя бы понимал, что делает. — Все-таки ты изменился. Раньше ты был… как палка. Палка не думает, кого бить, она летит, куда кинули. И ты не думал. Роше помотал головой. — Неправда. Но да, раньше было проще. — Скольких ты повесил в свое время? Я помню, каким ты возвращался из своих рейдов. Ничего не рассказывал, только вздрагивал во сне. Но не мучился, правильно ли поступаешь. А теперь? Спас тысячи жизней — и продолжаешь себя винить. Разве не удивительно. — Может, потому, что убивать легче, чем не убивать. Он смотрел в пустоту, словно перед его глазами вставали сцены из прошлого. — Вернон. Ты сделал главное, ты закончил войну. Его кривая усмешка была полна горечи. — Мы с Талером много говорили себе красивых слов. Спасение людей — от войны, голода, болезней. И все-таки… героический момент представляешь себе иначе. Не в раздражающих переговорах, не в шифровках, не в увиливании между врагами, как змея на сковороде. Не в дипломатии, — он едко выплюнул это слово, как ругательство. — Я иногда думаю, на черта мы тогда вздернули Маравеля, чтобы сделать ровно то, что он планировал. Темерские лилии под нильфгаардским солнцем, мать его. — Ну уж нет, не то же самое. Они получили не ту победу, которой можно гордиться. Это компромисс, военные не выносят компромиссов, вот и у тебя тоже зудит. Никто не победил. Не думаю, что такой исход затянувшейся войны утвердит положение императора среди знати. Поделить Темерию на куски, вот что потешило бы их самолюбие и наполнило карманы. Как ни крути, вышло не так уж плохо. — А что вышло-то? Ничего еще не устаканилось, одна пустая суета. Сам не могу понять, что делаю с утра до вечера. А когда оказывается, что делать нечего — сижу и ни хера не понимаю — а дальше что? — Суета — мирское занятие. Всяко лучше рек крови и бессмысленных смертей, — Бригида выглянула в окно, обнаружив знакомый пейзаж. — Приехали. У рода Пепеброков не было титула, но имелся скромный кусок земли, имя и герб, украшавший ворота — смотрящие в противоположные стороны грифоны и черный столб между ними. Столб по поверью, отражал присущую членам рода смекалку. Шило в заднице он отражал, по мнению Бригиды. Или оглоблю, которую проглотил ее братец, стоявший на крыльце усадьбы. — Даже отправляясь на рынок, — произнес он, — ты умудрилась найти мужчину. Поистине, талант. Не представишь нас? — Капитан Вернон Роше, — Бригида приобняла своего спутника, отчего хозяин дома недовольно поджал губы, но едва взглянув на медальон с темерскими лилиями, переменился в лице. — А этот надутый субъект — Эдвин Пепеброк, мой брат. Его щеки вспыхнули. Он был на два года старше нее, но серьезности ему хватало на двоих. Темными волосами и насупленным видом Эдвин пошел в отца. Совладав с собой, он церемонно склонил голову, прежде чем пожать руку Роше. Пока они проходили в дом, его осенило. — Роше, тот самый? Командир Синих полосок? — Тот самый, — ответила Бригида. — Пообщайтесь, а я узнаю насчет ужина. — Прошу в гостиную. Я наслышан о вас, — продолжил Эдвин, когда они уселись на обитых атласом диванах напротив друг друга. — Что именно? — Хорошее, — поспешил пояснить Эдвин. — Вы были доверенным лицом короля. — Был. Не получив более никаких комментариев, хозяин решил зайти с другой стороны. — Как вы познакомились с моей сестрой? — Во дворце, — столкнувшись с таким простым вопросом, Роше не сразу нашел слова. — Ничего… примечательного не было в нашем знакомстве. — Бригида не перестает меня удивлять, — Эдвин развел руками. — Она состояла в свите Ла Валетт, но про вас не упоминала. Признаться, я не ожидал столь высокого гостя. Увидев ваш медальон, я не знал, что и думать. Роше усмехнулся. — Вы ведь тоже воевали? — спросил он, уводя разговор от своей персоны. — Да, восьмая кавалерийская. Эдвин помрачнел. События едва минувшей войны были темой благодатной, но одновременно постыдной и неловкой. — Мальчики, — Бригида заглянула в комнату, уже переодевшись в темно-зеленое домашнее платье. — Ужин подан, продолжите разговор за столом. — Жаль, что мы не знали заранее о вашем визите, — посетовал Эдвин. — Приказали бы подать на стол что-нибудь особенное. — Довольно уже, перестань важничать, — махнула рукой Бригида, направляясь в столовую. — Не думаю, что капитан привередлив. Роше кивнул, отметив, как покоробил Эдвина легкомысленный ответ Бригиды. — Кто хоть раз от голода жрал торф, от нормальной еды не откажется, — усмехнулся Роше, но это не помогло убрать напряжение с лица хозяина дома. Почти всю столовую занимал вытянутый массивный стол, за которым уместилось бы человек десять. Эдвин указал гостю на место по правую руку от себя и обратился к сестре. — Бригида, можно тебя на пару слов. Уже успев сесть, она с шумом отодвинула свой стул. За ними закрылась дверь. Роше вздохнул и, встретившись взглядом со стоявшим у стены слугой, опустился на предложенное место. За дверью послышались голоса. Слов было не разобрать, но оба говорили на повышенных тонах. Роше подцепил вилкой кусок ветчины и отправил в рот. Слуга с безучастным видом переминался с ноги на ногу. Звуки в соседней комнате стихли, но дверь открылась не сразу. На лицах Пепеброков застыло холодное раздражение. — Просим вашего извинения, — склонил голову Эдвин, прежде чем занять место во главе стола. Бригида виновато посмотрела на Роше. Они оказались напротив и могли вести безмолвный диалог. — Я не уточнил, что вы будете пить? — спросил Эдвин. — Есть очень хорошее фьорано, 1268 год. Год битвы при Бренне. — Или лучше водочки? — лукаво подняла бровь Бригида. — Пива будет в самый раз, — примирительно ответил Роше. Еда и алкоголь понемногу согревали атмосферу за столом. В ответ на очередной вопрос хозяина дома Роше пустил в ход череду бесчисленных походных баек — отдельные детали и жаргонные словечки ускользали от понимания Бригиды, но Эдвин покатывался со смеху. Он раскраснелся от вина и стал гораздо более… сносным в общении. Пока, насмеявшись, не замолчал, уставившись куда-то перед собой. — А все-таки они нас сделали. Как мальчишек. Олухи, какие же олухи… Что этот ваш хваленый Наталис? Что Кимбольт? В короли метил. Едва запахло жареным, только его и видели. Восьмая тяжелая кавалерийская хоругвь… Какие парни у нас были! А только и делали, что отступали, отступали, как сраные трусы, только подковы портили, — с болью в голосе проговорил Эдвин. — Мы должны были сражаться, идти до конца! А вместо этого… — Некому больше сражаться, — скептически ответил Роше. — Вы видели, что осталось от войска? У кого руки-ноги целы, разбрелись по дорогам и живут разбоем. Одни инвалиды, старики и бабы, или, может, утопцы и лешие поведут нас к победе? — Все равно! Роше умолк, но меж бровей у него тоже углубилась угрюмая складка. Эдвин положил руку поверх его запястья, привлекая внимание. — Вы ведь были доверенным лицом короля. — И? — от Роше, очевидно, ускользнул причинно-следственный переход к этому утверждению. — Вы можете вывести их на чистую воду! Вы наверняка уже знаете, кто это сделал? — Сделал что? — Кто организовал этот отвратительный заговор! — Заговор? — Темерия! Вассал Нильфгаарда, где это видано! Крупнейшее королевство Севера, от Понтара до Соддена! А что теперь? Будем пресмыкаться, как какие-то щенки! Фольтест бы от стыда сгорел! Лицо Роше окаменело. Бригида встрепенулась, поспешив исправить положение. — Дорогой, может пора вернуться в гостиную? Поздно уже. Не стоит о таких вещах за столом… Только брат не замечал ее, продолжая распаляться. — Это же предательство! Государственная измена! Попадись мне эти сволочи, придушил бы собственными руками! Роше молчал, и в конце концов Эдвин это заметил. — Скажите же. Есть ли расследование, когда их повесят? Их должны повесить! Хотя это еще мягкое наказание! — Их не повесят, — медленно произнес Роше. — По крайней мере, пока. Наоборот, их наградили. Орден Нильфгаардской империи. Личное дворянство. Участие в политике. Я бы сказал, у них все прекрасно. Прекраснее, чем следовало ожидать. Веревка и столб мне казались самым верным исходом, как в прошлый раз с бригадой Врихедд. — И, — Эдвин немного растерялся, — вы ничего не сделаете? Как вы можете! — А что мне сделать? — Роше выглядел обманчиво спокойным. — Пойти намылить веревку? — Да! Да! Затянуть ее на горле этих убл… — Своем. — Что? — Я должен затянуть ее на своем горле, — он поправил воротник. — Один из главных виновников заговора сидит сейчас перед вами, и ел ваших куропаток. Эдвин три раза переменился в лице, словно стараясь понять иной смысл сказанного. Красные пятна от вина проступили еще сильнее. — Вы… — Личное дворянство? — переспросила Бригида. — И как вам только хватило… совести! — гнев мешал Эдвину говорить, приходилось бороться с собственным дыханием. — Явиться в мой дом! Продать королевство за жалкие подачки! Вы предали память Фольтеста! Роше двигался молниеносно. Он схватил Пепеброка за грудки с такой силой, что под тем с грохотом отпрокинулся стул. Потеряв равновесие, Эдвин беспомощно цеплялся за державшие его руки, капитан бросил его на стол поверх пустых тарелок и сомкнул пальцы на его горле. Недопитый кубок покатился, оставив на скатерти багровое пятно, и брякнулся на пол. — Вернон, — Бригида попыталась вмешаться. Роше с заметным удовольствием усилил нажим. Эдвин захрипел. — Никто не смеет говорить мне о Фольтесте, — на капитана было страшно смотреть. — Никто не вправе обвинять меня. Если я не сделал все, что мог, пусть другие попытались бы! Может, у них бы получилось. Если б не берегли свои задницы в тепле. Не мямлили о принципах. Если б у них было что-то, кроме гонора! Приподняв Эдвина за шею, Роше толкнул его обратно на стол, отпуская. — Он был мне как отец. Все, что я делал… Роше не договорил и стремительным шагом покинул комнату. Бригида кинулась за ним, догнала на крыльце, пока он вешал меч на пояс, коснулась его плеча и заставила развернуться к себе. — Стой. Вернон. Никуда ты не пойдешь. Ты мой гость, Эдвин может хоть ядом изойти, он не вправе прогонять моих гостей. Роше помотал головой. — Я напал на него. На хозяина в его доме. — Ночь на дворе, куда сейчас ехать. Тебе спальню уже приготовили. — Я не могу. Извини, я испортил вечер. — Подожди. Бригида нашла на вешалке накидку, скинула туфли и всунула ноги в уличные башмаки. — Пойдем. — Конюшня разве не в той стороне? — Не надо никуда ехать, — она потянула его за рукав. — Я запрещаю тебе брать лошадь. У меня есть другая идея. Идем, здесь недалеко. За оградой усадьбы, возле кромки леса стоял охотничий домик, пустовавший после войны. Здесь хранили всякий инвентарь, но, к облегчению Бригиды, лежак в углу оставили. Роше помог высечь искру, чтобы разжечь огонь в маленькой печке. — Не та перина, конечно, что в доме, но заночевать можно. Прости и ты меня. Это была ужасная идея. Стоило догадаться, как брат будет себя вести. Он тоже, как вернулся, сам не свой, им толком не удалось повоевать — зато жив остался. Она села на лавку рядом с Роше, касаясь ногой его бедра. Он повернулся к ней. Ее взгляд скользнул по его губам, и показалось, что он тоже потянулся навстречу, но Роше остановил ее. — Я не все тебе сказал. Бригида вопросительно подняла бровь. — Ты была права насчет Бьянки. — Аллилуйя, — вздохнула она. — Вас поздравить? — Если ты о том, спали ли мы вместе, то да. — То есть, мужика мне сегодня не видать? Ясно. Но… зачем ты тогда со мной поехал? Не затем же, чтобы размазывать моего брата по фамильной посуде. — Хотел поговорить. Она усмехнулась. — Правда, — подтвердил он. — Нормальные люди за этим ходят в кабак или в бордель. И только Вернону Роше не с кем поделиться своими тайнами. Ладно, приму это за комплимент. Ты хотел не покувыркаться, ты хотел со мной поговорить. Для женщины с моим размером груди это, знаешь ли, редкость. Он взял ее за руку, и она в ответ сжала его пальцы. Огонь умиротворяюще потрескивал в печке. — Ты не шутил насчет личного дворянства? — Нет. Волей Эмгыра я теперь долбаный граф. Скажи кому, на смех поднимут. — И что об этом думает темерский двор? — Ну, смотреть на меня иначе никто не стал. Но теперь они вынуждены со мной считаться. Бригида улыбнулась. Конечно, она была рада за него. Только досада всё равно скривила губы. — Мне стоило закадрить тебя раньше. — Ты и так закадрила меня раньше. — Значит, плохо закадрила. Роше прочистил горло, словно не решаясь задать следующий вопрос. — У нас могли быть дети? — А ты как думаешь. Сколько ни тренируйся вынимать раньше и кончать не туда, природа упряма. Я кучу всякой дряни выпила. Ну, чтобы… Он молча кивнул. Она и не ожидала иной реакции. — Это хорошо, что я тебя сегодня встретил, — заговорил Роше после паузы. — Твои навыки дипломатии нам бы пригодились. — Кому это «нам»? И что подразумевается под дипломатией? — Дипломатия. Остальное на твое усмотрение. Вот в чем дело: основной договор с Эмгыром подписан, но за ним последовало множество мелких, не таких уж, как оказалось, малозначительных. В совете есть представители знатных семей, но никто из них, похоже, не способен к этой работе. Нам нужен человек, который умеет себя вести в обществе, умеет договариваться, вникать в детали, и которого не так легко провести. Нам нужен посол в Нильфгаарде. — Ого! Ха. До последней фразы это звучало даже приемлемо. Но посол? Женщина, я? Как ты себе это представляешь? У меня даже титула нет, кто меня там послушает! — Титул найдем. Лишь бы совет одобрил твою кандидатуру. Это не так просто, в нем шесть человек, нужно большинство голосов, а я могу убедить разве что одного. Она развела руками, не зная, как реагировать. Роше поймал ее взгляд. — Сейчас тот момент, когда еще ничего не решено. Еще можно провести на важные посты своих людей. Пока они не хотят утруждать себя мелкими вопросами, ронять свое достоинство, раскланиваясь перед нильфами. А у тебя даже опыт есть, как оказалось. — Издеваешься, да? Роше… ты опять. Опять хочешь втянуть меня в какую-то авантюру. — Тебе это нравилось. — Это абсолютно, даже близко не то же самое. Я развлекалась, собирала сплетни и воровала документы. А это — государственная должность. И огромная ответственность. У нее голова закружилась от попытки представить себя в этой роли. — Стоит хотя бы попытаться. — Я должна подумать. Где ты живешь в Купеческом квартале? — Третий дом по правую руку от Наракорта. — Хорошо. Она поднялась, отряхнула подол. Уже в дверях обернулась, посмотрела на Роше долгим взглядом. Капитан, словно смутившись, взгляд отвел, стянул с головы шаперон и устроил в изголовье лежака. — Не сбегай утром, не простившись. Я дам тебе хорошего коня. А пока добрых снов, милсдарь граф. Роше покачал головой, улыбнувшись уголком рта. — И тебе.