Счастье

Надя не любит, когда папа мрачнеет, глядя на экран собственного трезвонящего мобильного телефона. Потом он много курит в форточку и улыбается, смущенно и немного жалко. Надя не задает вопросов: взрослые все равно рассказывают только то, что считают нужным. Конечно, Надя могла бы подсмотреть, да еще так, что Антон бы и не заметил: что может человек против Абсолютной волшебницы — да ровным счетом ничего; но она сдерживает собственное любопытство. Когда-то ей говорили об ответственности за свои поступки, может быть, это тоже немного ответственность. Мобильник отца все чаще звонит в пустоту. Надя ничего не говорит, хотя раньше у них дома все было совсем иначе. Но все закончилось тем декабрьским днем, и Надя готова на многое, чтобы вернуть отцу силу, только вот способов таких нет, а если бы и были, возможно, цена за такое оказалось бы непомерно высокой. Но каждый раз, когда отец тушит сигарету каким-то неловким жестом в пепельнице, Надя думает, что не в магии дело. Во всяком случае, не только в ней. Надя уверена, что ее отцу повезло с друзьями. Не с коллегами давно, что отвернулись бы от человека, а именно с друзьями, которым все равно, что их товарищ не может чего-то, что так легко и просто дается им самим. Они сидят на кухне, и Надю с Кешей никто не гонит в другую комнату, потому что для Ласа и Медведя они — совсем не дети. Отцовский мобильник снова звонит: тоскливой мелодией, будто абонент давно уже отчаялся дозвониться, но все пробует и пробует снова, непонятно на что надеясь. — Да поговорил бы ты, Антон, — наконец заявляет Медведь. — Может, так будет лучше. — Не будет, — фыркает Антон и тушит сигарету в пепельнице, этим жестом, таким нелепым и неуверенным, жестом, на который Надя уже не может смотреть. Теперь у отца пепельница, а раньше он просто сжигал окурки файерболами, и руки еще помнят именно эти движения пальцами. Они сидят на кухне, и чай в кружках давно остыл. Медведь с Ласом вдруг начинают спор, должны ли маги вмешиваться в жизнь человека. И Лас уверен, что Светлые могут перевернуть весь мир, на то они и Светлые, правда? Краем глаза Надя замечает, как отец выскальзывает из кухни, сжимая в руке мобильник. Его экран светится, но мелодия больше не играет. И Надя не знает, то ли папа решил наконец сдаться, то ли просто сказать звонящему, чтобы тот уже наконец удалил номер. — Представь, что ты — тоже Абсолютный маг, — предлагает вдруг Ласу Медведь. — Что бы ты тогда сделал? — Счастья для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным, — смеется Лас. — А что, если счастье даром никому не нужно, — задумчиво спрашивает Кеша, глядя в окно. — Если оно досталось просто так, оно по-прежнему останется счастьем? Или счастьем оно будет только тогда, когда его добивались долго и упорно? Лас замолкает, бурчит недовольно, переставляет чашки на столе. — Мы на балкон, курить, — спасает Ласа Медведь. — Ведите себя хорошо. Они выходят из кухни, но в дверях Медведь оборачивается: — Я рад, что ты размышляешь о таких серьезных вещах, Кеша. Надя походит к Кеше, который так и стоит у окна. Он осторожно берет ее за руку, переплетая пальцы. — Счастье – это иногда очень много. Надя не отвечает. Там, под окном, на мокром асфальте о чем-то все спорят отец с Завулоном. Но, почему-то Надя совершенно уверена, что в этом споре победит Завулон. И, может быть, тогда, отец перестанет улыбаться виноватой и несчастной улыбкой.