Когда выпадет снег

      Письмо пришло недавно, всего неделю назад, и Лань Ванцзи по-прежнему не может перестать думать о нём. В часы, когда никого нет рядом, он достаёт аккуратно свёрнутый пополам лист бумаги из книги, которую всё время носит с собой, и смотрит, смотрит, смотрит. Будто от его взгляда написанное в нём может измениться.       Слов немного, все они быстрые и небрежные. Если закрыть глаза, Лань Ванцзи может услышать далёкий смех того, кто их написал. Без труда он может воспроизвести в голове каждую интонацию и, если зажмурится сильнее, он даже увидит лицо: губы, растянутые в улыбке, глаза, наполненные диким блеском, падающие на лицо разлохмаченные порывом ветра волосы и алую-алую ленту.       Годы и годы назад эта лента не оставляла его во снах. Кровавым ручьём она прорезала его кошмары, напоминая о боли и о потере, которую он не смог предотвратить. Потому что был слишком слаб, глуп и нерешителен.       Лань Ванцзи быстро качает головой. Сейчас не время для сожалений. Мысли о прошлом всегда будут ранить его, но он не может остаться в них тогда, когда письмо дрожит в его руках, и эти спешащие куда-то иероглифы на листе весело кричат голосом Вэй Ина: «На пути в Облачные глубины. Буду с первым снегом». Осторожно, будто опасаясь, что слова рассыплются от одних прикосновений, Лань Ванцзи в который раз проводит по ним пальцами. Впечатывая в кожу, в своё сердце.       Он устал. Он знает это, чувствует каждой клеточкой, но не позволяет мыслям задерживаться на этом. Потому что тогда он сломается. Слабость, которую он никогда не мог себе позволить. Все эти годы, всю свою жизнь он был должен оставаться непоколебимым, нерушимым и стойким. У него был долг, он есть и сейчас и никогда никуда не денется, Лань Ванцзи знает это. Такова его жизнь, и он не ждёт иного. И пусть его грудь вечно сдавливает что-то, пусть порой ему кажется, что он не может дышать из-за тяжести, он лишь на мгновенье прикрывает глаза и снова шагает дальше, неся этот груз на себе. Свобода не для него. Он всегда знал это, как и то, что будет один.       Но Вэй Ин… Он как ветер, и когда он рядом, Лань Ванцзи может дышать. Только с ним эти странные цепи на груди отпускают. Это так прекрасно и в то же время так больно. Потому что каждый раз это заканчивается. Нельзя удержать ветер в руках, нельзя запереть его в одном месте. Можно любить его, но невозможно ожидать, что он полюбит тебя в ответ.       Лань Ванцзи устал. Он так устал быть сильным и одиноким. Он тоже хочет дышать. Это так эгоистично, но он устал и от роли идеального воспитанника и ученика. Он устал желать и не получать желаемое. А ещё он устал быть трусом.       Когда Вэй Ин придёт, он хочет признаться. И это не будет ничего значить, если Вэй Ин не захочет. Но он больше не может просто носить это в себе, пока его душа истекает кровью. Вэй Ин заслуживает честности. На самом деле он заслуживает всего в этом мире, что Лань Ванцзи не может ему дать – свободы, безопасности и счастья.       Пальцы снова пробегаются по строчкам, ласкают уголки бумаги, которые ещё недавно держали руки Вэй Ина.       Когда выпадет снег, он вернётся. И если он позволит, Лань Ванцзи никогда его больше не отпустит.       В дверь цзинши тихо стучат. Аккуратно сложив письмо и спрятав его между страниц книги, Лань Ванцзи поднимается и идёт к дверям, чтобы открыть их. Молодой адепт кланяется ему и сообщает о приезде главы клана Оуян. Поблагодарив его, Лань Ванцзи берёт свой меч и ту самую книгу и следует за учеником, чтобы встретить гостей. Это неприятная, но необходимая обязанность. Лань Ванцзи сам согласился принять свою должность. Он не жалеет о решении, даже если это было совсем не то, чего он желал. В который раз. Его разум чётко и беспрекословно выполняет всё, что требуется, но сердце бьётся где-то далеко от Облачных глубин и всех заклинателей мира. Его унёс с собой человек с алой лентой в волосах, даже не зная об этом.       Той ночью Лань Ванцзи снится, что снег уже выпал. Он слышит счастливый смех, а затем Вэй Ин бросается в его объятья, такой лёгкий, такой прекрасный. Лань Ванцзи прячет лицо в изгибе его шеи и дышит, дышит, дышит. Не в силах оторваться. Его сердце колотится слишком часто, но, прижимая Вэй Ина к себе, он слышит, что и его сердце стучит не тише. Так они стоят, не двигаясь, не шевелясь, пока Лань Ванцзи не просит, тихо, едва слышно:       - Останься со мной, Вэй Ин.       И когда слова слетают с его губ, он понимает, что ему больше не страшно.       Вэй Ин отстраняется и смотрит своими умными дикими глазами. Лань Ванцзи пытается понять, что в них, но не может. Он просто ждёт. И когда губы Вэй Ина освещаются нежной улыбкой, Лань Ванцзи чувствует, что влюбляется снова, ещё в тысячу раз сильнее.       А потом Вэй Ин исчезает. И в руках Лань Ванцзи остаётся лишь красная лента. Она стекает по рукам горячей кровью. И её багровые капли пачкают нетронутый первый снег.       Лань Ванцзи просыпается до рассвета и тёмной тенью бродит по Облачным глубинам, не находя себе места. С восходом солнца он вдруг понимает то, что знал давно – его место больше не здесь. Но у него, как и во все другие дни, нет права быть слабым. И он возвращается к своей роли, он снова ступает уверенно и тихо, готовый решать проблемы других.       Днём он навещает брата. Их встречи всегда одинаково тихие. Лань Ванцзи никогда не умел говорить много, а Лань Сичень всё ещё пребывает в печали. Поэтому они просто пьют чай, смотрят в окно и порой перебрасываются короткими, ничего не значащими фразами. Но в этот раз брат смотрит на него слишком пристально, а затем задаёт вопрос:       - Что-то случилось, Ванцзи?       Лань Ванцзи мигает, застигнутый врасплох. Он понимает, что должен сказать что-нибудь, но не знает, что. Так много всего происходит в его душе, но в мире вокруг ничего не случилось. Он думает об этом: своём кошмаре, Вэй Ине, цепях на груди и усталости, снова о Вэй Ине, и тихо отвечает:       - Нет, брат.       Лань Сичень не верит. Долгие годы он был единственным, кто понимал Лань Ванцзи. Он и сейчас тот один, кто всегда остаётся на его стороне. Несмотря на то, какой Лань Ванцзи скучный или закрытый, брат любит его без причин, просто так. И Лань Ванцзи не думает, что когда-нибудь сможет выразить всю свою благодарность за это.       - Это молодой мастер Вэй? Что-то о нём? – подсказывает Лань Сичень.       Вопрос замирает в воздухе, практически ощутимый физически. Лань Ванцзи знает, что должен сказать «нет». У его брата своя боль и своя ноша. Несправедливо загружать его чем-то ещё. Но язык внезапно оказывается слишком тяжёлым. И Лань Ванцзи так устал от лжи. Поэтому он просто молчит, и этого оказывается достаточно. Взгляд его брата становится мягким, сочувствующим. Лань Ванцзи не помнит, но ему почему-то кажется, что их мать смотрела так же, и спина тотчас покрывается мурашками.       - Тебе следует пойти за ним, - говорит Лань Сичень. Его голос негромкий и такой тёплый, будто весеннее солнце. Ему так больно, но он всё равно находит своё сердце для младшего брата, и Лань Ванцзи в который раз восхищается его силой. – Сколько вы уже не виделись? Почти год?       Десять месяцев и четыре дня. И да, Лань Ванцзи считает, как считал все те годы, пока Вэй Ина не было в этом мире. Неприятная мысль скребёт душу и хлыстом проходится по старым шрамам. Лань Ванцзи знает, что эти боли на спине лишь фантом прошлого, но от этого почему-то не становится легче.       - Он возвращается, - слова тихой бабочкой срываются с губ и летят вверх. Немного помедлив, Лань Ванцзи раскрывает книгу и достаёт спрятанное там письмо. Он всю неделю носит этот лист с собой, и только это помогает ему не задохнуться. Каждую встречу с братом он желал поделиться с ним новостью, но почему-то слова каждый раз застревали в горле, когда он видел несчастное лицо Лань Сиченя.       Брат быстро читает письмо, и впервые за многие месяцы губы его вдруг освещаются улыбкой. Да, она не похожа на ту, что сияла прежде, но Лань Ванцзи не видел ничего, кроме скорби на лице брата так долго, что он жадно ловит этот блеск, и тепло разливается по его сердцу.       - Это прекрасно, - говорит Лань Сичень. – Я так рад за вас, Ванцзи.       Лань Ванцзи не знает. Он не уверен, что это подходящая фраза. Он не знает, станут ли они с Вэй Ином чем-то большим, или он погостит пару дней и вновь уйдет туда, где дует ветер.       - Я собираюсь сказать ему, - говорит Лань Ванцзи, опустив голову. Он слышит мелодичный смешок брата, но не решается поднять глаза. Его уши и шея горят, и взгляд скользит по рукам, нервно сжимающим рукав ханьфу.       - Да, - отзывается брат, - это правильное решение. Я уверен, всё будет хорошо.       Снег в Облачных глубинах всегда выпадает раньше, чем внизу гор. Каждый год это происходит примерно в одно и то же время, и Лань Ванцзи считает дни. Письмо из книги перекочёвывает за отворот ханьфу, и прячется на груди, около сердца. Оно постоянно ощущается кожей, и это помогает справляться с усталостью и пустотой. Напоминание о том, что этот замечательный человек есть где-то на этом свете, что он идёт сюда, что он, возможно, скучал по Лань Ванцзи так же сильно, как тот по нему.       Воздух становится всё холоднее, а сильные ветра стучат в ветвях деревьев и длинными змеями скользят по твёрдой голой земле. Лань Ванцзи всё чаще проводит время среди кроликов. Он ловит себя на том, что ему с каждым днём тяжелее сосредоточиться на обязанностях, а мысли кружат где-то очень далеко. Он часто замечает, что ноги сами несут его к стенам, ограждающим Облачные глубины. Часами он ходит там, будто ищет кого-то. Его душа тихо стонет, а сердце бьётся так тихо, что иногда Лань Ванцзи кажется, что он уже умер. Порой он останавливается у ворот и долго смотрит за них, на уходящую вниз каменную лестницу. Проходящие мимо ученики бросают на него нерешительные и удивлённые взгляды и спешат скрыться, но их шёпот ещё какое-то время звучит на ветру. Иногда в такие моменты к Лань Ванцзи приходит Сычжуй. И тогда они стоят и смотрят вместе, ничего не говоря. Они оба ждут одну и ту же фигуру в чёрном и не могут дождаться.       Усталость становится всё сильнее с каждым днём. И если бы не письмо, Лань Ванцзи не знает, как бы заставлял себя вставать по утрам. Ночной сон больше не приносит облегчения, только тупую пульсирующую боль. Чем ближе зима, тем чаще к Лань Ванцзи являются кошмары. Он просыпается с беззвучным криком, и его шрамы ноют от холода. Иногда ему кажется, что этот холод проникает внутрь него, замораживая кровь. И только листок бумаги на груди защищает его сердце от ядовитых колючек мороза.       Однажды утром Лань Ванцзи просыпается лишь от стука в дверь и понимает, что солнце давно встало, а он всё ещё в постели. Но вместо того, чтобы подняться, он лишь переворачивается на другой бок и снова закрывает глаза. Его пальцы находят свёрнутый листок бумаги на груди и крепко сжимают, сминая края бумаги. Он устал держаться.       В тот день он так и не встаёт.       Уже под вечер он слышит тихий голос Сычжуя, говорящего что-то про еду, но предпочитает снова закрыть глаза и не слушать. Если это не Вэй Ин, то ему всё равно. У него больше нет сил быть правильным и следовать долгу.       Ночью он не может уснуть. Одевшись, Лань Ванцзи покидает цзинши. Он не понимает, что с ним и не узнаёт себя. Вэй Ин всегда влиял на него, даже когда не был рядом. Лань Ванцзи больше не хочет быть далеко. Не хочет, чтобы их разделяло расстояние. Даже если он будет лишь тенью, даже если Вэй Ин не вернёт его чувства, он согласен. Только бы не быть одному.       Он купается в холодном источнике, пока его кожа не становится синей, а затем бредёт на полянку с кроликами. Сейчас здесь пусто и тихо. Слабо дрожа на ветру, он садится под то же дерево, что и всегда, и замирает. Его одежда быстро становится сырой и плотно прилипает к телу, но Лань Ванцзи не обращает внимания. Он смотрит на ясное безоблачное небо и молится о снеге.       Если боги и есть, они не слышат его мольбы. Наутро он, выпрямив спину, вновь возвращается к своей роли. Он отвечает на срочные письма, делает отчёт для дяди, проводит занятия у учеников, днём кормит кроликов, а вечером проверяeт патруль.       Проходит ещё неделя, и дни, когда должен выпасть снег, сменяют друг друга. Но небо всё так же остаётся ясным, а земля голой. Зима запаздывает, как и Вэй Ин.       Лань Ванцзи больше не смотрит за ворота. Он допоздна сидит в библиотеке, пропуская время еды и сна. Он перестаёт проводить занятия и навещать брата, ссылаясь на то, что у него много дел. Иногда к нему заглядывают ученики, но они никогда не решаются что-то сказать и смущённо уходят. Только Сычжуй и Цзинъи остаются. Они пытаются разговорить его, отвлечь, но он только хмурится и велит им вести себя тише. Иногда они приносят ему еду, только чтобы на другой день найти её нетронутой.       Цепи на груди сдавливают так плотно, что оставляют красные шрамы. Лань Ванцзи оставляет письмо в цзинши, когда наутро возвращается в библиотеку. Сильный ветер буквально сносит его с ног, но он лишь наклоняет голову и упрямо движется к цели. Все занятия отменили, опасаясь, что обрушившийся ураган может навредить неокрепшим ученикам, и на улице непривычно пусто. Запоздало Лань Ванцзи думает о кроликах. Он понимает, что зверьки смогут спрятаться в лесу от непогоды, но всё равно зачем-то разворачивается и вместо библиотеки идёт на полянку. Конечно, их здесь нет. Он останавливается, придерживая подол ханьфу, и тупо смотрит на землю.       Усталость вдруг накрывает его так внезапно и так сильно, что он не может сдвинуться с места. Это ужасно глупо, понимает он, но у него нет сил даже пошевелиться. Тело словно застывает, мысли становятся неповоротливыми и тяжёлыми. Он моргает, глядя вниз, дыхание становится глубоким и неровным, и невидимый груз давит на плечи и грудь так сильно, что невозможно дышать.       «Вэй Ин, - думает он. – Вэй Ин».       В руках вдруг откуда-то оказывается красная лента. Она развевается на ветру, и он едва успевает сомкнуть пальцы, чтобы её не унесло очередным порывом. Из-за деревьев звучит весёлый громкий смех. И там, между стволов, мелькает тень.       - Вэй Ин!       Лань Ванцзи тянет руку вперёд, и вдруг откуда-то в его теле оказывается так много силы, что он срывается с места и бежит.       «В Облачных глубинах запрещено бегать», - выбитой фразой стучит в висках. Лань Ванцзи игнорирует это правило, как и десятки других. Не выпуская ленту, он спешит на зовущий его голос. Его ноги спотыкаются, он едва не падает прямо на землю, хватается за ближайшие ветви и, устояв, снова несётся вперёд.       Ветер становится немного тише, когда Лань Ванцзи выбегает из леса. Он останавливается у водопада, взгляд его блуждает по сторонам, но здесь никого нет. Только шум воды и ветра разбивает застывший холодный воздух.       - Вэй Ин? – отчаянно, почти жалобно зовёт Лань Ванцзи. Но его сердце уже знает, что здесь никого нет. Медленно он опускает взгляд, и его ладони действительно алые, но не от ленты, а от крови. Он не помнит, как порезался и чем, но почему-то вид красного на коже завораживает.       Запоздало Лань Ванцзи думает, что это ненормально даже для него. Опустив голову, он прячет израненные ладони в рукавах и возвращается в цзинши.       Ветер бушует ещё два дня. Утром третьего, за несколько часов до подъёма Лань Ванцзи просыпается в абсолютной тишине и понимает, что непогода стихла. А ещё – что он не может дышать. Он открывает рот, кладёт руку на грудь и пытается сделать вдох, но у него не получается. Он хрипит и, покачиваясь, садится. В глазах танцуют кролики, и Лань Ванцзи думает, что это не самое плохое, что можно увидеть, когда задыхаешься.       А затем чьи-то руки оказываются на его спине. Он не вздрагивает, потому что его тело сразу признаёт эти ладони. Он узнал бы их даже на грани смерти.       - Лань Чжань? Лань Чжань. Посмотри на меня. Дыши.       Лань Ванцзи не знает, как. Он так сильно жаждет обернуться, но ещё сильнее боится, что это очередной сон или фантазия. Поэтому он просто со всей силы зажмуривает глаза и пытается втянуть в себя воздух. Будет очень глупо умереть, не дождавшись Вэй Ина.       Руки на спине никуда не исчезают. Они вдруг начинают выводить ровные круги поверх ткани ночной одежды, но их тепло, ярче и жарче, чем то, что исходило от письма, проникает в душу, разрушая сковывающий её так долго лёд.       - Вот так, - шепчет голос позади Лань Ванцзи. – Молодец, Ханьгуан-цзюнь.       Лань Ванцзи чувствует, как его ногти с силой впиваются в ладони. Он и не заметил, когда сжал кулаки. Дышать становится легче. И тепло внутри подобно упавшему солнцу.       - Может, теперь-то ты посмотришь на меня, - в голосе Вэй Ина слышится улыбка. Лань Ванцзи думает, как сильно похож этот сон на правду. И всё равно оборачивается. Потому что Вэй Ин попросил его, потому что позвал. Даже если там – ничто, Лань Ванцзи всё равно сделает этот шаг.       Но за спиной нет пустой холодной комнаты. За спиной его встречают тёплые карие глаза, полные дикого огня и смеха. Его встречает улыбка, подобная рассвету. И тёплые-тёплые как огонь руки. Алая лента в темноте кажется багряной. Лань Ванцзи тянется к ней, перебирает между пальцами ткань, и она не превращается в кровь. Только тогда он поднимает глаза и взглядом встречается с человеком напротив.       - Вэй Ин? – то ли зовёт, то ли спрашивает он. И сам не знает, что. Но Вэй Ин всё равно понимает. Он кивает, и улыбка на его губах чуть ломается.       - Да, Лань Чжань. Это я. Я здесь.       Лань Ванцзи моргает, и его сердце вдруг начинает биться слишком часто, словно за все те ночи, когда оно едва стучало в груди. Он снова чувствует себя живым. И цепь на груди дрожит, готовая сорваться вниз.       - Это ты, - говорит Лань Ванцзи. – Ты всё-таки пришёл.       Руки Вэй Ина всё ещё на его плечах, а его лента – в руке Лань Ванцзи.       - Ах, прости, что так долго, - болтает Вэй Ин поспешно. – Но там внизу такой ураган, почти неделю уже. Слышал, он и у вас в горах был, хотя и не так долго. Но как только всё успокоилось, я сразу пришёл. Представляешь, меня пустили даже ночью! Эти ваши дежурные так странно на меня смотрели, почему бы это?.. И все ещё спали, а я так устал, поднимался всю ночь, что подумал, что Ханьгуан-цзюнь не рассердится на меня, если я немного полежу на его постели, только с краешку…       И когда Лань Ванцзи слушает весь этот поток слов, он вдруг верит. И как только понимание этого захватывает его, он импульсивно тянется вперёд и сжимает Вэй Ина в объятьях. Тот слабо пищит, оборванный на полуслове, на мгновенье застывает, а затем его руки обвиваются вокруг спины Лань Ванцзи. Его лицо – холодное от зимнего ветра, прячется в шее Лань Ванцзи, дыхание прикасается к его оголившейся ключице. И это так прекрасно, что Лань Ванцзи слышит, как его измученное ожиданием, уставшее от пустоты сердце тихо плачет. Или, может, это он сам?       - Вэй Ин, - шепчет он в тёмные волосы будто заклинание. – Вэй Ин, Вэй Ин, Вэй Ин…       - Да, да, Лань Чжань… - голос Вэй Ина нежный и отчаянно зовущий. – Я пришёл. Я здесь. Лань Чжань.       Цепь с груди срывается с громким лязгом, и Лань Ванцзи снова может дышать. Воздух режет горло, наполняет лёгкие, вытесняя оттуда какие-то инородные жалкие хрипы. Он сжимает Вэй Ина ещё сильнее, ещё крепче, чтобы ничто в мире не могло больше разлучить их.       - Вэй Ин, - он не может, и не хочет ждать иного момента, он и так ждал слишком долго, - останься.       Вэй Ин в его руках тихонько смеётся. Его плечи трясутся, а звук, укрытый руками Лань Ванцзи кажется глухим и далёким, но тёплое дыхание оставляет на коже невидимые следы.       - Конечно, я останусь, Лань Чжань. Я столько добирался сюда не для того, чтобы сразу же уйти, - хихикая, произносит Вэй Ин. - Может, даже надолго. Пока твой дядя совсем не…       Лань Ванцзи не даёт ему договорить. Он устал от того, что не умеет правильно говорить. Из-за этого он столько потерял – времени, эмоций, сил. Он терял Вэй Ина снова и снова лишь потому, что не знал, как выразить то, что чувствует. Он больше не позволит себе повторить ту же ошибку.       - Нет, - обрывает он чужое бормотанье. Вэй Ин перестаёт смеяться. Он вдруг становится напряжённым – Лань Ванцзи чувствует, как затвердевает его спина – и пытается выкарабкаться из объятий, странно пыхтя.       Лань Ванцзи старается – хочет – объяснить, но Вэй Ин выныривает из его рук и смотрит. Взгляд у него уязвлённый, а губы надутые.       - Я не понимаю тебя, Лань Чжань, - выдыхает он с обидой в голосе. – Сначала ты говоришь мне остаться, а потом нет?       Лань Ванцзи вздыхает. Говорить – это так сложно. Но он пытается ради Вэй Ина. Даже если он не знает правильных слов, он постарается. Он никогда не умел быть красноречивым и приятным, как его брат, но если Вэй Ину это нужно…       - Я… - он делает паузу, формируя мысли. Вэй Ин не пытается уйти, просто ждёт, позволяя ему собраться. – Я не хочу, чтобы ты остался надолго.       Наконец, он выдыхает. И, кажется, что-то не то, потому как взгляд Вэй Ина темнеет. Он поджимает губы и норовит отползти, но Лань Чжань быстро хватает его за руку и прижимает его ладонь к своей груди, туда, где все эти дни он носил заветное письмо. Прикосновение горячее, но Лань Ванцзи так жаждет большего. Он готов сгореть, если это Вэй Ин.       - Я хочу, чтобы Вэй Ин остался навсегда, - говорит он решительно. И добавляет весомо. – Со мной.       Глаза Вэй Ина внезапно округляются, будто он не понимает, что происходит. Он смотрит, и Лань Ванцзи молчит. Он знает, что сейчас будет. Он знает, что Вэй Ин улыбнётся и скажет, что ему, конечно, радостно такое слышать, но он не сможет жить в таком унылом месте и с таким скучным человеком, как Лань Ванцзи. Он готов это принять. Он просто надеется, что Вэй Ин останется так долго, как сможет, он хочет услышать, что Вэй Ин всё равно считает его своим другом и что его чувства не будут проблемой. Наверное, ему стоит самому всё это сказать, пока Вэй Ин не ушёл, но он не умеет, он такой ужасный, слабый и глупый…       Вэй Ин не говорит ничего из этого. Он смотрит, а затем его нижняя губа вдруг начинает дрожать. Лань Ванцзи думает, что сейчас он засмеётся над ним, совсем, как в юности, и невольно сжимается. Но вместо этого Вэй Ин вдруг тянется к нему и, обвив шею руками, прижимается своим лбом к его.       - Я останусь, - шепчет он, и дыхание его слов прикасается к губам Лань Ванцзи. – Я так сильно этого хочу, Лань Чжань.       Лань Ванцзи думает, что если это сон, он согласен никогда не просыпаться.       - Хочу, - так же тихо отвечает он, закрывая глаза. И тогда вместо дыхания его губ касаются другие губы.       И Лань Ванцзи находит своё место в мире в этих руках.       Позже, когда они лежат в одной постели, Лань Ванцзи смотрит на спящего Вэй Ина и не может отвести глаз. А потом что-то привлекает его внимание за окном. Осторожно распутав свои руки с руками Вэй Ина, он накрывает того одеялом и, накинув халат, выходит из цзинши.       Далеко на востоке блёкло светится рыжим полоска рассвета. И в тусклом свете одна за другой в воздухе тихо кружатся снежинки. Они падают на землю, укрывая её прекрасным белоснежным ковром. Лань Ванцзи не холодно, но он всё равно ёжится без тепла другого человека. За спиной раздаются тихие шаги, а затем горячие руки обнимают его за талию, и острый подбородок впивается в плечо.       - А вот и снег, - говорит Вэй Ин, и в голосе его улыбка. Лань Ванцзи поворачивает голову и мягко целует Вэй Ина в лоб. Теперь он может. И это делает его таким счастливым. Таким живым. Как никогда прежде.       Вэй Ин жмурится от поцелуя, как котёнок от ласкового солнца, разве что не мурлычет. Его улыбка становится сильнее, он кладёт голову на плечо Лань Чжаня и, подняв взгляд, спрашивает:       - Мы пойдём смотреть на кроликов, когда рассветёт?       - Мгм, - согласно гудит Лань Ванцзи. Вэй Ин трётся об него щекой, а затем поднимает одну из его рук и мягко целует в ладонь, туда, где ещё немного розовеют недавние царапины.       - Давай больше никогда не разлучаться? – просит он, и его щёки становятся розовыми. Лань Ванцзи смотрит, не в силах наглядеться. Это самое прекрасное, что он видел в жизни. И он будет проклят, если потеряет этого человека вновь.       - Никогда, - эхом повторяет он, переплетая свои пальцы с пальцами Вэй Ина и разделяя идущий от него жар.       Возможно, теперь они оба станут ветром. Лань Ванцзи всё равно, покуда они будут вместе.