Сомнения.

Безупречная, сказочная, наполненная магией и диковинными чудесами Иония... Она была едва ли не настоящим Раем до того момента, пока люди не вторглись в её цветущие земли, не остановили хаотичные сплетения едва различимых дымок духов и их бесчисленных ликов своими всеразрушающими действиями. Прервались завораживающие танцы возле костра в племени Лотлэн, не наблюдали больше звездные небожительницы за неповторимыми изгибами рук, то короткими, то длинными взмахами ногами и поклонами, за которыми следовали по обыкновению лучезарные улыбки. Шае нравились танцы Рэйкана, которые посвящались едва ли не каждый день «прекрасной бунтарке», однако она никак не решалась присоединиться к ним достаточно долгое время. Ей казалось всё это настолько далеким, неизученным, ведь ещё в детстве, глядя на своих соплеменников, пурпурный ворон лишь издали решалась понаблюдать; почему-то был огромный страх оступиться, толкнуть или как-то ещё навредить партнеру, выставить саму себя нелепой. В один из вечеров, когда небесное светило отправлялось в свою колыбель, озаряя кроны деревьев последними лучами, отчего по земле суетливо скакали разноцветные блики, золотой павлин галантно протянул руку своей спутнице, заведомо зная об отказе и всё равно настойчиво предлагая раз за разом присоединиться. Он слишком сильно любил танцевать. И почти с такой же силой успел полюбить девушку, в янтарных глазах которой практически без сопротивления был готов утонуть. Глядя на неё что тогда в таверне, что сейчас — впервые ему, обольстителю, не хотелось обладать девичьим сердцем. Лишь всей пурпурной пташкой сразу. Без остатка. Раз и навсегда. Потому танцор не отступался от идеи объединить всё в единую отдушину. — Всё ещё сомнения в моих чувствах к тебе, миелла? — Сомнения? — Голос отца всегда успокаивающе действовал на малышку, погружая во время прочтения сказок в те далёкие времена, когда первые герои-вастайи бродили по земле и порождали легенды о себе. — Никаких! — Кроха так и подпрыгнула, довольно шевеля ушками. — Уверена, что однажды и я увижу много-много хвостов у одной лисицы сразу! Тихий, но такой искренний смех распространялся по небольшому домику, наполненному умиротворением и мужской опекой. Отец не мог обеспечить свое чадо всем тем, что могла бы дать ей почившая мать, однако старался всеми силами, не позволяя и без того тихой девочке замыкаться в самой себе. — А больше похоже на «нет»... — закат золотистых глаз ознаменовал привычную усмешку, расцветающую на лице. — Ты сегодня не танцевала возле костра вместе с ровесницами. Почему же? — Я... я не хочу! Мне это занятие не нравится! — Девочка моментально насупилась, ведь история про хищную, но обольстительную кицунэ сменилась на не самый приятный разговор. — Хочешь открою маленький секрет? — Конечно! Мужчина плавно наклонился, всё так же не прекращая улыбаться. — Твоя мама была не только самой неповторимой пташкой во всей Ионии, но и той ещё хулиганкой! Зная, как мне очень-очень сильно не нравится это дело, она специально каждый раз смотрела именно на меня, словно пытаясь околдовать, и как только я давал хотя бы малейшую слабину, отводил глаза или смущался, тут же вытаскивала в огромный общий круг из уютной тени деревьев. Все ноги любила истоптать, при этом делая вид, будто не её лап дело. За это я её когда-то давно и полюбил... — Пальцы ласково взъерошили пурпурные прядки. Внешне мать, характером отец — Вель оставила поистине дар богов и радость для разбитого горем сердца перед своим уходом, чтобы их маленькое чудо бунтовало каждый раз перед сном и противилось, когда друзья звали её в свои хороводы. — Однажды ты встретишь на своем пути вастайца, которому доверишься всецело так же, как это сделали в свое время твои родители, и ваш танец станет таким же прекрасным, как рассвет и закат. А сейчас... Шая, ты уже уснула что ли? И даже не дослушала! Ну точно в меня пошла... — Никаких сомнений, миели. Неловкие из-за непривычки движения уже через несколько минут сменились уверенностью и даже желанием попробовать повести их парный танец, когда очередной жест отдался беготней мурашек по коже. Шае казалось, что каждый шаг, каждое прикосновение от него наполнены чувством безграничного доверия, желанием защитить, заставляли довериться. Закрытые глаза. Руки на талии. Изящный подъем в воздух. Изгиб хрупкого тела. Звонкий радостный смех. Светлый взор Рэйкана за считанные мириады секунды наполняется истинным счастьем при виде девушки, которая всё же решилась взглянуть на него «с высоты». Бунтарки, которой он отдал свое сердце без промедления в тот же миг, когда впервые увидел среди многочисленной толпы и понял, что готов на всё ради её улыбки. Готов на всё ради их совместного танца.