Ведь я страшно проклят

В тёмном владении Демогорганы царила мрачная атмосфера. Демоны летали едва-едва, боясь шелохнуть лишний камешек. Их царица пребывала в неописуемой ярости. Демогоргану не отобрали на конкурс, присуждающий титул Наижутчайшей Жути, из-за того, что она, как все обыкновенные (и ни капли не страшные, по мнению судейской бригады) земные существа, имела всего два глаза. Третий же глаз, являющийся её ежегодной визитной карточкой, был украден противной живучей воровкой, Голди О’Гилт. И она устроила бы в измерении бунт, если бы не этот Скрудж МакДак, остановивший демонов от мятежа. –…и нет, если у тебя две ноги, или руки, как у всех «не страшных» — тебя возьмут, если у тебя от трёх глаз и более! Но с десятью щупальцами и огнедышащими ноздрями, если у тебя два глаза, не допустят! И где справедливость, Шаферс, скажи? — причитала Демогоргана своему советнику, выглядевшему необычайно спокойно и уравновешенно для того мира, который обрабатывал повелительнице дыру вместо ока дьяволическим соком. — Я полагаю, госпожа, что справедливости в демоническом измерении и не должно быть слишком много. Мисс О’Гилт здесь самое место. Возможно, после её смерти вы сможете на ней здесь отыграться… — Ну когда же она умрёт! По ней ещё мой покойный отец пускал слюни! Эх, и почему мир даровал мне магические, спасающие от ожогов, глаза! — плаксиво пожаловалась царица и выплеснула из носа сердито пыхтящий фонтан огня. Тут она вскочила так, что смертоносная пыль взметнулась из-под щупалец. Оставшиеся очи вспыхнули и бешено завращались в глазницах. — Я больше так не могу! Жизнь без третьего глаза невыносима! Я отправлюсь в их мир, Шаферс! Отыщу проклятую Голди О’Гилт, она вернёт моё око, и после встречи со мной она больше не увидит солнечного света! — Я не в силах вам приказывать, госпожа, но это слишком опасно. Вы тяжело переносите путешествия даже в соседнее измерение к знакомым. Вдруг, право, вы не выдержите такого далёкого пути? — Пора использовать Усилитель отца, Шаферс! — Я правильно понимаю, бесполезно напоминать вам, что ваш отец завещал использовать её только в случае крайнейшей необходимости, а не в случае желания кого-либо уничтожить? — Совершенно правильно! И перестань уже сомневаться в моих решениях! — Я всего лишь советник, потому советую, — скромно заметил Шаферс, и добавил: — Тогда пойду готовить ваш усилитель и собирать вещи.

***

Миссис Клювдия проснулась от звука битого стекла. Не прошло и секунды, как она оказалась на кухне, скрестив руки на груди и буравя глазами нежданную гостью. — Зачем пожаловала, О’Гилт? И к чему этот шум? — Ну почему? — вопросила Голди с досадой. — Почему я не могла, скажем, как обычно, тихонько пробраться в спальню МакДака, не перепутать комнаты, не разбить графин, — кстати, прошу прощения, — и избежать встречи с тобой, Бэнти. — Возможно, перемена в установившемся с годами поведении связана с тяжёлыми переменами в твоей жизни, — предположила Клювдия, а когда Голди ошарашенно воззрилась на неё, спокойно пояснила: — Психология. — Неважно, вас это не касается. — Вы разбили мой фарфор, так что касается на прямую, — заметила Бентина. — Но я обещала МакДаку не вмешиваться в его личную жизнь. — Правильные выводы, Бэнти. Давно бы пора, а то поднадоело класть тебя на лопатки. Стиснув зубы от возмущения, Клювдия помолчала секунду-другую, а потом небрежно бросила в сторону Голди: — Позвольте, я провожу вас к нему, чтобы вы, к своему несчастью, не наткнулись ненароком на сонного Дональда.

***

Скрудж сидел за столом своего кабинета и через силу смотрел в очередной отчёт стервятников, всеми силами пытаясь хоть что-то в нём разобрать. Порой МакДака посещала мысль, что эти птички состоят в какой-то вредительской организации. Ну не могут хорошие честные ребята составлять такие мозговыносящие доклады, ничего лучше головной боли у добропорядочных граждан не вызывающие! Прошедший рабочий день был так плотно забит, что под его конец миллиардер совершенно выдохся и перестал соображать. Теперь он клевал клювом и отключался на ходу. Вдруг раздался щелчок двери, заставивший шотландца встрепенуться. — Мистер МакДак, это к вам, — произнёс ровный голос Клювдии, а потом домработница скрылась. На пороге стояла Голди О’Гилт. Она вальяжно двинулась к соседнему от самого богатого селезня в мире креслу и плюхнулась в него. Зелёное платье скользило по её фигуре, подчёркивая хитрющие и бесконечно красивые изумрудные глаза. — Скруджи? Не сильно мешаю? — Да, впрочем, как всегда, — усмехнулся миллиардер, продолжая её разглядывать в поисках уловки. Но, в общем-то, просто разглядывать. — Что на этот раз придумала? — Ничего такого, — безумно честным голосом заверила О’Гилт. — Просто зашла в гости к старому другу. Ты ведь не против, я просто тут пока посижу, а ты работай, работай. Скрудж с подозрением на неё покосился, но кивнул. — Что ж… Ладно. Посиди. Ещё несколько минут он пялился в ненавистный лист, но потом не выдержал её цепкого и весьма ощутимого взгляда, обернулся и раздражённо спросил: — Так, всё, Голди, хватит. Знаю я, что твой старый друг — одно золото… — В отличие от тебя, МакДак, золото не стареет. — Выкладывай давай! Что ты здесь делаешь? — Скрываюсь, — невинно хлопнула ресницами Голди. — Просто скрываюсь, Скруджи. — Ну, на что-то похожее я и рассчитывал, — пробормотал шотландец. — И от кого же, позволь узнать? — Помнишь один примечательный глаз, спасший меня от ожогов и, по совместительству, тебя от угрызений совести? — Око Демогорганы? — Именно. — Хочешь сказать… — Да, Скруджи, молодец, угадал. — Так вот о каком «разрушителе» говорили в новостях всё это время… — А ты слушаешь новости, Скруджи? Мне казалось, ты работаешь. — Одно другому не мешает, если сноровки хватает. Некоторое время бывалые путешественники провели в тишине. Потом МакДак встряхнулся и как-то обречённо сказал: — Ты не можешь?.. –…просто отдать Око? — лениво договорила О’Гилт. — Ты и сам прекрасно понимаешь, Скруджи. Не могу. Это не в моих принципах. Продукт-то полезный, — она отвернулась к окну с задумчивым видом, а потом продолжила: — Ну, и ещё я обещала Флинхарту поплавать в раскалённой лаве в купальнике перед ним. Миллиардер замер. Но тут же резко вскочил и с негодованием прорычал: — И ты согласилась на это?! — Он обещал мне за это уйму денег. — И ты даже дурить его не собираешься?! — МакДак весь кипел от ярости на Гломгольда и полного непонимания такого смирения с таким унижением от Голди. — А голограмы, воспроизводитель ложной действительности!.. — Разумеется, я пошутила, Скруджи, — осадила его О’Гилт. В её глазах плясали смешинки, а клюв украсила обворожительная хитрая улыбка. — Удивительно, столько лет прошло, а ты до сих пор веришь всем моим словам, даже таким дешёвым уловкам. Это так по-скруджмакдаковски! Скруджа вновь захлестнула волна злости на эту лисью моську, но он сдержался. Невольно селезень отметил, как ей к лицу эта улыбка. — Прости, — она вновь состроила невинную физиономию и слегка прищурилась. — Мне нужно было убедиться, что это действительно ты. К тому же, ты так обаятельно ревнуешь. Утка словно невзначай поднялась с кресла, повела плечами и подсела к миллиардеру. Скрудж поймал себя на том, что каждый вздох даётся ему с трудом. — Потусуюсь здесь денёк-другой, а потом ты что-нибудь придумаешь. — С чего ты вообще взяла, что я буду тебе помогать, О’Гилт? — буркнул, напомним, владелец особняка. — Ты Скрудж МакДак, — просто ответила она. — И ты любишь меня. Нужны ещё объяснения? Голди положила голову ему на плечо. Копна её растрёпанных светлых волос сползла шотландцу на грудь. Он посмотрел на неё и тихо вздохнул. В мозгу уже рождались планы, как одолеть Демогоргану. «Как всегда права, Золотко. Чтобы ты не натворила, я всегда приду тебе на помощь. Ведь я страшно проклят. Я правда очень тебя люблю.» …в углу трещал камин. Двое богатых старичков сидели, тесно прижавшись друг другу, молчали и размышляли о будущем дне. Оба улыбались.