Чай вдвоём

      — Многая лета солнечному сиятельству, да не запятнается оное новыми конфузами. Зван бых и приидох.       — Проходи, садись, — вздохнула Селестия, отодвигая телекинезом стул. — Угощайся, если хочешь… выпечка не моя, заказывала в лучшей кондитерской. Чай, кофе?       — Спасибо. Лучше чай — я слышал, в нём ты действительно знаешь толк.       Под носик чайника подплыло облачко какого-то заклинания, и струйка полилась в чашки через него.       — Не буду отрицать, по части кофе мне до сестры далеко. Возможно, тебя позабавит тот факт, что она научила Твайлайт, а вот мне раскрывать свои секреты из вредности отказывается… Угодила?       Виндчейзер отпил и с уважением кивнул:       — Да, более чем. Прекрасный чай.       — Если не возражаешь, совместим чаепитие с разговором. Когда я приглашала тебя свободно приходить во дворец, то сказала, что без явной необходимости не буду навязывать тебе своё общение…       — Помню. Очевидно, такая необходимость возникла?       — Да. Вчера я позволила себе сказать лишнее в твоём присутствии и очень об этом сожалею.       — Прости, не понимаю. Поясни, пожалуйста.       — Я процитировала пословицу. «Кто старое помянет, тому глаз вон, а кто забудет — тому два!». С моей стороны это было очень глупо. Говорить такое при тебе… после того нашего разговора о примирении и прощении… Правда, я сказала это не в твой адрес, а твоей ученице, будучи изрядно разозлённой её выходкой, но всё равно. Будь такое возможно, я сейчас сделала бы всё, чтобы эти слова вчера не прозвучали.       — То есть ты хочешь взять эти слова обратно?       — Да. Более того, я ещё и рявкнула на Скуталу после того, как она вполне справедливо, хоть и не особенно вежливо, заметила мне, что постоянно тыкать прошлым в глаза другим не есть хорошая идея. О чём тоже сожалею.       Виндчейзер пожал плечами, чуть разведя крыльями:       — На самом-то деле ничего не случилось. Процитированная тобой пословица… не буду скрывать, она вполне согласуется с моими собственными принципами. Сказав это, ты никак не оскорбила и ничем не спровоцировала меня.       — Никто не забыт и ничто не забыто?       — Да. Другое дело, что мы пережили это, и это не должно мешать нам жить дальше. По-моему, всё уже было сказано. С тех пор я не попрекал тебя прошлым, и после вчерашнего тоже не собираюсь попрекать.       — Спасибо. Если хочешь, в качестве ответного жеста я откажусь от своей идеи с заменой витража.       — Зачем?! Вот уж это было придумано просто замечательно. Они во всех смыслах заслужили такое наказание.       — Надо же! — Селестия хмыкнула. — Ты не просто согласился с моим решением, а ещё и одобрил его… Позволь полюбопытствовать: а ты смог бы в одиночку проделать то, что вчера учинили они?       — Посреди бела дня прорваться в тронный зал через один из витражей? Смог бы… при помощи обстоятельств. Дождавшись подходящего облака на нужной высоте в нужном месте и в нужное время. Но этот вариант потерял актуальность, ведь после вчерашнего уже наверняка приняты дополнительные меры. Тебе придётся подождать несколько дней, если хочешь услышать ответ про нынешние условия.       — Пожалуйста, сообщи мне, когда придёшь к каким-то выводам. Говоря о витражах… а какую сцену стоило бы изобразить на новом?       — Забавно. Вообще-то я хотел задать тот же самый вопрос тебе.       — Ну, всё-таки ты знаешь эту троицу гораздо лучше меня.       — Извини, ответа не будет. Я согласен с твоей идеей и даже одобряю её, но сам в этом наказании участвовать не хочу.       — Потому что в равной мере одобряешь сделанное ими?       — Конечно.       — Ты поэтому и уселся в лужу назло мне?       — Не только. Скуталу выросла… я никогда не скажу ей, что больше ничему не смогу её научить, но она пережила детскую подначку, на которой я смог заставить её взлететь. В последнее время она так искала моего одобрения и подтверждения, что с ней возились не зря… я бы даже сказал, яростно искала. Первый витраж она разбила именно поэтому, а вместо одобрения получила разнос: выпендрёж не заслуживает похвал. Но вчерашнее было по-настоящему и не ради выпендрёжа.       — Знаешь, а ведь тебе удалось меня уязвить своей демонстрацией.       — И в мыслях не было.       — Верю. Но ты не постеснялся сам усесться в лужу перед ученицей с её подругами и без всяких слов выразить им своё уважение в моём присутствии.       — Да. И что тебя уязвило?       — Так… Вспомнила Твайлайт и те интриги, что я накрутила вокруг неё.       — Если тебя интересует моё мнение…       — Интересует.       — Нет ничего недостойного в интригах. Но недоверие к ученику или ученице… Ты зря так долго скрывала обстоятельства поступления в Школу, это очень сильно уязвило её. Если у тебя есть ещё одна подобная тайна…       — Честное слово, больше нету. Но должна признать, она очень достойно поквиталась со мной за поступление. Я потом две луны места себе не находила от сомнений.       — Та записка насчёт «время не перехитришь»? Это был я. Считай, я так отомстил за попытку шантажировать её мной.       — Я уже говорила, что больше не буду ни при каких условиях. Но раз уж между нами прозвучало слово «интриги», я хотела бы спросить ещё.       — Слушаю тебя.       — Риторический вопрос: ты, конечно, читал «Очень Большую Игру» и знаешь смысл, вложенный в это словосочетание…       — Действительно, риторический. Да, оба раза.       — Следует ли понимать, что ты вступил в Игру?       — Я вступил в неё ещё до того момента, как появился на свет.       — Прости, не понимаю.       — Не попрекая тебя, но отвечая на твой вопрос… что ты знаешь об обстоятельствах моего знакомства с Твайлайт? Она тогда написала тебе какое-то письмо про меня.       — Нет, про это там ничего не было. Она просто поставила меня перед фактом твоего существования и высказала… неважно. Вспомни, я же спрашивала тебя, как давно вы знакомы.       — На момент знакомства я был убеждён, что был нужен родителям в качестве последнего шанса. Что они надеялись, воспитывая меня и заботясь обо мне, продержаться ещё сколько-то лет и не сойти с ума. Теперь я уверен в этом. Так что да — я давно в Игре.       — Это не такой ответ, какой я бы хотела услышать.       — Это такой ответ, какой я хотел дать.       — Звучит очень знакомо. Хорошо, попробую по-другому. Следует ли понимать, что ты в Игре на стороне грифонов и чейнджлингов?       — Я хочу, чтобы выиграли все. В том числе и они.       Правительница шумно вздохнула:       — Ты можешь пообещать мне ответить на один… нет, два моих следующих вопроса однозначно, просто «да» или «нет»?       — Могу пообещать, что на любое количество твоих вопросов я не скажу ни слова лжи.       — Ты издеваешься?       — Нет.       — Но явно получаешь удовольствие от этой игры словами!       — Да. Обрати внимание, я только что в точности выполнил твою просьбу и сделал именно то, что ты просила. Два прямых однозначных ответа на два вопроса.       — Как только Твайлайт тебя выносит…       — Иногда с трудом.       — …и есть ли вообще кто-нибудь, кто может выносить тебя без труда? Кроме моей сестры, разумеется.       — Трикси, например.       Принцесса хмыкнула. Отпила глоток чая, откусила пирожное.       — Я всё-таки спрошу… ответь уж как хочешь, просто ответь. Скажи, твои симпатии к чейнджлингам и грифонам… они в пику мне?       — Что?! — Виндчейзер энергично помотал головой. — Совсем нет! Я говорю по-грифоньи… не упомню даже с каких лет, но это началось уж точно до того, как я вообще впервые узнал о твоём существовании. Слушал их стихи и сказки. Прожил среди них почти весь свой восьмой год… многому научился. Как, по-твоему, я могу им не симпатизировать?!       — А чейнджлинги?       — Они интересный народ. У меня с ними есть кое-что общее, я имею в виду умение работать с эмоциями. Кроме того… впрочем, я не уверен, что это не прозвучит как упрёк… — Селестия отмахнулась и покивала. — Меня в них кое-что восхищает. Будучи по сути паразитами, они сумели отлично ужиться с нами в Эквестрии, никому не мешая. Хоть и не без помощи. Как раз полтысячи лет назад случился самый настоящий бум традиций праздновать всё, что только можно… это ведь явно не простое совпадение?       — Да, — вздохнула Селестия. — Это была наша договорённость: я обеспечила им возможность подпитываться положительными эмоциями, они держали своё слово этой возможностью не злоупотреблять. Какой-никакой опыт с Ночью Кошмаров у меня уже был… в итоге выиграли все. Жить-то стало веселее, как бы банально это ни звучало. Но я догадываюсь, к чему ты клонишь: пять веков пони и чейнджлинги прекрасно уживались, а потом я в одночасье всё разрушила этим нашествием на свадьбу…       — Этого я не говорил и никогда не скажу. Ни секунды не сомневаюсь, что та затея была устроена без всяких задних мыслей. Правда, это не отменяет… э-э… скажем так, излишней хитровывернутости само́й затеи. Но наверняка у тебя были существенные соображения на этот счёт.       — Да. С грядущим возвращением Кристальной Империи нужно было что-то делать, и я хотела проверить намеченную для этого пару. Заодно чейнджлинги объявились бы так, что не пришлось ничего объяснять. Ещё полгода-год, потом они бы преобразились и предстали уже не врагами, но друзьями. Казалось, что́ могло пойти не так…       — …а оказалось, что многое. То-то она тебе потом писала, что вы никудышные актёры, да и как драматурги немногим лучше. Но ты сказала «полгода-год», а между вашими Пьесами прошло почти четыре.       — Провал первой заставил нас утроить осторожность.       — Однако ты всё равно отправила свою пару в Кристальную Империю против Сомбры.       — А что ещё было делать? В отсутствие других кандидатур… К тому же Пьеса показала, что при поддержке Твайлайт с подругами у них вполне получается… получилось и там. Скажи лучше вот что. Насколько, по-твоему, убедительным вышло то «нашествие»? Понимаю, что тебя-то оно напугало вряд ли.       — Меня тогда не было в Кантерлоте. Но когда мне рассказывали о нём здешние грифоны… если называть вещи своими именами, то им стоило большого труда не лопнуть со смеху. «Нападавшие» действовали настолько глупо, что это сильно бросалось в глаза.       — Вот как? И почему же никто из них не сказал потом ни слова про эту показушность?       — Опять-таки, не желая тебя обидеть… Для них это выглядело как какое-то дурацкое шоу, сопровождавшее свадьбу. Ну, угодно этим чокнутым поням развлекаться таким вот образом, так и пусть себе развлекаются. Помнится, Твайлайт задавала пятерым ученикам из других народов написать сочинение про эквестрийские праздники и их восприятие…       Селестия одновременно поморщилась и хихикнула:       — Это когда они предпочли остаться на каникулы, но не расставаться? Видела. Да… пожалуй, это объясняет. Но да будет тебе известно, жители города были напуганы по-настоящему, и очень серьёзно.       — Тем больше причин по-настоящему дружить с грифонами. У которых можно научиться не бояться такой ерунды.       — Я уже говорила, что с твоим языком ты мог бы стать великим дипломатом. Не нужно отвечать, я помню, что́ ты на это сказал… У меня остался один вопрос: не боишься?       — Чего? Заиграться как ты?       — Нет. Сделать хуже.       — Не боюсь. Ситуация такая, что все хотят перемен к лучшему, и сейчас для таких перемен самое время. Если прямо назвать и признать прошлые ошибки, чтобы они больше не повторялись, то может стать только лучше.       — «Все хотят»… все ли? Грифоны и чейнджлинги хотят, а пони?       — А кто вчера разбил витраж, очернявший чейнджлингов? А такое имя, как Сэндбар, тебе что-нибудь говорит? А если я назову тебе дюжину своих коллег-курьеров, много лет помогающих молодым грифонам устраиваться на работу?       — Достаточно. Я поняла тебя.       — Кто знако́м с ситуацией не понаслышке — те хотят, эксперимент со Школой Дружбы подтверждает. Твайлайт умница.       — Да, она умница… Скажи, а такое понятие, как кооперативная игра, тебе знакомо? [1]       — Конечно. Это именно то, на что я хотел тебе намекнуть. Можно играть вместе, даже не испытывая друг к другу особо тёплых чувств.       — Я стараюсь, — слабо улыбнулась Селестия. — Но всё-таки… постарайся и ты. Не просто помнить о совершённых ошибках, а делать из них выводы, ладно? Хотя бы ради Твайлайт, относительно которой я ошибалась несколько раз. Пожалуйста.       — Понимаю и буду.       — Тогда ещё одна просьба. Твоя лекция в Школе подтолкнула меня. Вчерашний демарш этих… Меткоискателей… показал, что всё серьёзно. Сегодняшнее чаепитие подтвердило сей факт. Могу я рассчитывать… скажем, на неделю спокойствия? Без лекций, демаршей и несогласованных ходов? Просто чтобы как следует обдумать дальнейшее.       — С моей стороны — можешь. Со стороны своей подруги ко… Квик Чаптер — тебе виднее, но думаю, тоже. Твайлайт в последнее время очень осторожна, особенно после того понивилльского эксперимента. А что касается троицы на-свои-задницы-искателей…       — Вот именно! Со Старлайт Глиммер они спелись! Тётя Кризалис — заинтересованная сторона! А тебя они хоть побаиваются.       — Пока ты не огласишь своё решение относительно нового витража… думаю, они подожмут хвосты. Хотя бы на несколько дней, — Виндчейзер усмехнулся. — Но это не точно.