Часть 1
1 марта 2020 г. в 14:50
Чонун всегда был ужасно депрессивным человеком. И это неудивительно, учитывая, что ему пришлось пережить. В пять лет он с маленьким братом остался сиротой на пороге детского дома. Держа двухлетнего Чонджина с заплаканными глазками за ручку, Чонун буквально почувствовал, как на его плечи пала невыносимо-тяжёлая ноша.
— У нас всё будет хорошо. Хён позаботится о тебе, не переживай, — присел перед ним на одно колено старший, вытирая слёзы с чужих пухлых щёк и ободряюще улыбаясь.
Его оптимизма надолго не хватило. Жизнь в приюте сама по себе очень тяжела, а когда тебе нужно защищать ещё младшего брата, так совсем невыносима. Чонуна били практически каждый день. Он закрывал собой Чонджина, брал на себя всю чужую боль, как моральную, так и физическую. На его теле не было ни одного живого места, всё сплошь в ушибах и гематомах. Заведующие детским домом совсем не обращали внимания на жалобы мальчика, который после второй попытки просто опустил руки и замкнулся в себе.
Такое давление взрослому не вынести, что говорить о ребёнке. Именно поэтому, когда их пришла усыновлять достаточно состоятельная пара, Чонун практически не разговаривал. Он оживился лишь тогда, когда женщина заявила, что хотят лишь одного ребёнка.
— Вы не можете так поступить! Я никуда не пойду без Чонджина, — закричал мальчик, вскакивая со стула, чем испугал всех находящихся в комнате. Он просто не мог оставить своего брата в этом ужасном месте одного. Чонджин не справится, они сломают его также, как его самого.
Убедить ребёнка в том, что всё будет хорошо с его братом, что в приюте о нём хорошо позаботятся, не вышло. Чонун агрессивно стал реагировать на каждого, кто подходил к нему и пытался заговорить. Он подпускал лишь пятилетнего братишку, который ничего не говорил и лишь обнимал брата, обхватывая маленькими ладошками. Так они и сидели на скрипучей неудобной кровати в обнимку, не желая расставаться со своей единственной опорой и поддержкой.
На место состоятельной пары приходили и другие, но каждая уходила ни с чем. Но однажды порог приюта переступил президент крупной компании. Его жена, которая не могла иметь детей, была просто убита горем после бесчисленных попыток. Мужчина не мог вынести вида отчаявшейся женщины, боясь, что она может окончательно сдаться. Именно поэтому он прибыл в этом не самое радушное место.
Смотря в равнодушные глаза черноволосого мальчишки, мужчина вспомнил лицо своей жены. В их глазах не было ни капли надежды, лишь постылая усталость от несправедливости этого мира.
— Предлагаю тебе заключить сделку, — начал мужчина, — Я заберу тебя в семью, чтобы в будущем ты стал наследником моей компании. Тебе придётся соответствовать многим требованиям и не разочаровывать мои ожидания. Какие твои условия?
— Вы заберёте моего брата вместе со мной и обеспечите ему счастливую жизнь, — серьёзно смотря в глаза мужчины, заявил девятилетний ребёнок. Президент уважительно покивал, пожимая худую маленькую руку.
Чонджин был очень рад, встретив свою новую семью. Глаза их новой мамы блестели от счастья, когда шестилетний мальчик обнял её, произнося «я наконец дома, мама». В душе ребёнка горела, будто огромный светлый шар, надежда на то, что именно здесь он обретёт вместе с хёном то, что когда-то давно потеряли. Чонун наблюдал за этим с лёгкой улыбкой, стоя рядом с приёмным отцом.
— Пока ты будешь следовать моим указаниям, он будет вполне счастлив, — негромко произнёс мужчина, заставляя того вздрогнуть. Ещё одна тяжёлая полоса начиналась в тёплом уютном доме на мягких кроватях и с хорошим питанием.
Жизнь легче не стала ни капли. Чонун всё также, стискивая зубы, терпел побои от отца, когда делал что-то неправильно, и улыбался младшему брату, который был очень счастлив от той любви, которой его окружила новая мама. Женщина была просто без ума от Чонджина, который искренне тянулся к ней навстречу.
Стало немного легче, когда Чонун поступил в обычный университет на факультет бизнеса. Он долго уговаривал отца пойти ему навстречу, потому что просто хотел не окружать себя богатыми снобами, ведь сам он не был состоятельным, деньги принадлежали его отцу, и Чонун прекрасно это осознавал. На удивление, через некоторое время раздумий, мужчина согласился, учитывая все те года полного послушания парня.
Чонун всё также жил в их огромном доме, который никогда не был для него домом. Он очень бы хотел также подарить любовь своей матери, которая пыталась всеми силами достучаться до его сердца, но оно будто совсем очерствело. Кроме брата Чонун не мог любить никого.
Первые полгода прошли в университете достаточно спокойно, но у парня так и не нашлось друзей, потому что он отталкивал всех своим холодным и равнодушным характером. Задирать его боялись из-за влиятельной фамилии, поэтому просто сделали изгоем. Чонун вполне комфортно себя чувствовал в одиночестве, ведь даже не рассчитывал, что у него могут появиться друзья. В его душе просто не было свободных комнат для кого-либо ещё кроме брата.
В один день, Чонун чётко запомнил, что это было десятое февраля, парень шёл по коридору, как в него врезался маленький яркий ураган. Незнакомец с цыплячьим цветом волос в оранжевой толстовке, жёлтой футболке под ней с героями, кажется, Марвел, и в синих джинсах с ярко-фиолетовыми кроссовками привлёк внимание Чонуна, обычно равнодушного к кому-либо вокруг. Особенно реакция паренька на него самого заинтересовала — он покраснел кончиками ушей, отводя взгляд и подбирая выпавшие тетради, а когда темноволосый юноша, помогая ему, дотронулся кончиками пальцев до его руки, то резко дёрнулся, и краска перекинулась с ушей на всё лицо и шею. Чонуну даже показалось, что он видит перед собой краснеющего персонажа аниме, которые часто смотрел его брат.
Поспешно убежавший юноша стал привлекать внимание всё чаще. Вот, Чонун видит его недалеко от своей аудитории в кругу шумных парней. Вот, уже он случайно ловит его взгляд в столовой, а потом смотрит, как тот краснеет, и его друзья начинают шутливо подкалывать парня. Это происходило изо дня в день, пока в один день, подталкиваемый своими друзьями перед Чонуном не оказался этот самый парнишка, лицо которого напоминало кипящий чайник.
— Наш друг хочет познакомиться с тобой, но стесняется, — заявил один из его друзей, чем-то похожий на анчоуса, держащий парня под одну руку.
— Поэтому мы решили немного ему помочь, — улыбнулся второй очень красивый парень, тоже похожий на рыбу, удерживающий слегка вырывающегося «цыплёнка» под вторую руку.
С того дня Чонун узнал имя своего «цыплёнка» — Ким Рёук, который стал его первым другом. Сам парень не хотел признавать их дружбы очень долгое время. Учитывая прошлое, которое ему пришлось пережить, он просто не мог подпустить кого-то к себе так близко, тем более такого яркого.
Рёук, влюблённый в загадочного черноволосого красавчика уже полгода, был безумно рад их общению и пёр, как танк, когда тот пытался отталкивать и строить стены между ними. Лёгкие ожоги мастерски закрывались кофтами с длинными рукавами, а душевная боль — улыбкой. Он понимал, что эта любовь не принесёт ему ничего кроме страданий, но Рёук был готов сгореть ради этого печального существа.
Впервые цыплёнок услышал откровения друга в его день рождения. Чонун был так тронут тем, что Рёук постарался организовать ему праздник, даже те его неугомонные друзья передали свой подарок. Эта забота разбила какую-то стену внутри парня, позволяя накопившейся за ней боли выплеснуться наружу. Чонун не помнил, когда в последний раз так сильно плакал, но зелёная футболка на плече друга была насквозь сырой, когда юноша наконец отстранился. Рёук внимательно слушал и впитывал в себя всю ту боль, что пришлось пережить парню, чувствуя, как с каждым новым словом на его спине расцветают ожоги, крик от которых он еле сдерживал. Он практически ломался от моральной и физической боли, но слушал и гладил по руке своего возлюбленного.
Отец, узнавший, что у Чонуна появился друг, естественно, нашёл всю информацию на него. Он хмурил массивные брови, смотря в досье мальчишки. А затем вызвал в свой кабинет сына и настрого запретил какое-либо общение с ним. Чонун пытался возразить, но мужчина знал, как осадить любую зарождающуюся непокорность.
— Ты уверен, что готов пожертвовать счастьем своего брата ради какого-то едва знакомого человека? — холодно спросил президент и улыбнулся, когда сын ответил: «нет, сэр».
Маленький цыплёнок никогда не надеялся на взаимность. Он готов был принимать все ожоги, которые может получить от Чонуна, без единого звука и с улыбкой на лице. Ему прекрасно было известно, что однажды эта любовь прикончит его, но он всё также мечтал о возлюбленном, радуясь каждой их встрече. Ему хватало лишь слушать чужой проникновенный голос, чтобы быть по-настоящему счастливым. Он никогда не надеялся на взаимность, но резкий холод от друга стал шокирующей неожиданностью.
— Не разговаривай со мной больше. Ты мне противен, — заявил в один из дней Чонун, когда Рёук, по привычке, прибежал к нему, чтобы рассказать, что натворил Хёк. Тогда парень дёрнулся будто от пощёчины, сразу же запахивая кофту, чтобы не показать нового более глубокого ожога. Черноволосый юноша также холодно прошёл мимо, не заметив, как согнулся от боли друг. Нашедший скривившегося парня Хёк помог ему дойти до туалета, где тот поднял футболку, показывая огромный ожог на рёбрах. Рёук медленно достал специальный гель и выдавил немного, покрывая место обуглившейся кожи.
— Помоги, пожалуйста, замотать, — еле дыша от боли, попросил Рё, Хёкдже сразу же схватил бинт.
— Он знает? — спросил у сидящего на подоконнике в том же туалете парня Хёк.
— Нет, с чего бы? — всё ещё тяжело дыша, произнёс Рёук, откинувшись и оперевшись головой об окно, мыча довольно от его холода.
— Рё, ты же знаешь, что невзаимная любовь убьёт тебя! Ты должен что-то сделать! — взволнованное лицо друга, почему-то, очень веселило цыплёнка.
— Хёк, всё в порядке, — мягко сказал Рёук, но уже строже продолжил, когда друг попытался его перебить, — Это лишь моя проблема. Я знал, на что иду с самого начала. У него и так тяжёлая жизнь, усложнять её ещё больше я не планирую.
С того разговора Рёук с новыми силами пытался наладить общение с Чонуном, но каждый раз натыкался на холодный взгляд, получая добрую порцию ожогов. По-настоящему парень испугался, когда на слова возлюбленного: «Ты мне противен, отвали уже. Мы никогда не были друзьями», Вукки почувствовал самую сильную боль, которой никогда не испытывал. Даже вечно непроницаемое лицо Чонуна дрогнуло, когда он увидел не обычную улыбку, а гримасу боли и вопль. В больнице ему обработали на руке ожог, который открывал вид на кость и обуглившееся мясо по краям. Там же ему сказали, что Чонун вызвал скорую, но не поехал вместе с ним.
Практически сразу Рёук оттуда выписался, пропустив мимо ушей все наставления врачей перестать подпитывать свои чувства, иначе совсем скоро он сгорит от них.
Отец не прекращал своё давление на Чонуна, который как мог отталкивал друга, сам страдая от этого. Он знал, что причиняет Вукки боль, но не имел понятия, насколько сильную. Все тело парня было покрыто зажившими ожогами, а новые периодически расцветали то тут, то там. Живого места не было на нём, как когда-то в приюте не было на Чонуне.
С каждым днём ожоги становились глубже и больнее, практически каждый раз достигая кости. Рёук уже почти махнул рукой на обработку, глотая горстями обезболивающее, чтобы хоть немного притупить этот кошмар. Он всё равно засматривался на Чонуна, вздыхал и мечтал. Ему было ужасно больно, но Рё всё равно хотел забрать всю боль возлюбленного себе, пусть даже он сгорит до тла.
На скорую женитьбу Чонун отреагировал почти равнодушно, самую малость беспокоясь, как это воспримет его цыплёнок. Что-то глубоко в его чёрствой душе подсказывало, что ничем хорошим это не кончится. Но молчать он тоже не смел, поэтому на следующий день сам поймал парня, который улыбнулся ему такой красивой улыбкой, что у Чонуна перехватило дыхание от вины. В глазах Рёука плескалось столько надежды, от которой юноше становилось лишь тревожнее и больнее, в его груди поселилась огромная туча, сжимая грудную клетку и горло стальной хваткой, будто не давая ему произнести то, что он собирается.
— Я скоро женюсь, — произнёс Чонун и почувствовал, как произошёл конец света внутри парня. Вокруг всё также сновали люди, солнце ярко светило за окном — ничего не поменялось от одной фразы. Ничего кроме сердца маленького цыплёнка.
Рёук попытался улыбнуться, но боль от огня, расползающегося по коже, не желала этого. В этом мире ты умираешь от безответной любви. Огонь поглощает боль людей, танцуя языками пламени на коже и позволяя в конце концов обрести покой.
Бросив сухое «поздравляю», Рёук побрёл куда-то не глядя. Беспокойное чувство не желало оставлять Чонуна, и он последовал за другом, чтобы убедиться, что тот доберётся в целости до дома. Когда на очередной улице ноги парня подкосились и тот упал, черноволосый юноша бросился к нему. Он обнял друга, приподнимая и слегка похлопывая его по щекам.
— Вукки, очнись же, — шептал он. Люди стали собираться вокруг них, вызывая скорую и переговариваясь. Рёук открыл глаза, улыбаясь родному лицу над ним.
— Я хотел забрать всю твою боль себе, но лишь прибавлю тебе ноши. Прости, — погладив Чонуна по щеке, произнёс парень. Тот недоумённо и обеспокоенно смотрел на то, как рука опадает на землю.
Всё прояснилось, когда огонь, сначала совсем незначительный, усилился и свободно плясал по рукам, потерявшего сознание от чудовищной боли Рёука. Чонун в панике пытался сначала потушить чем-то пламя, но оно лишь разгоралось сильнее, однако совсем не обжигало его, наоборот будто нежно гладило. Этот огонь был олицетворением чувств Вукки, он помогал избавиться от всей боли, стирая его существование с лица Земли.
— Нет, ты не можешь вот так умереть, — слёзы капали на пламя, но никак не могли его потушить. А огонь, танцуя, разгорался всё быстрее, прожигая кожу, как топлёное масло. И совсем скоро в руках Чонуна остался лишь пепел.
Сердце и душа парня выли от невыносимой потери. Сейчас он чувствовал, что опять совершил ошибку и потерял нечто безумно важное и невосполнимое. В груди всё болезненно сжималось, а дышать от слёз становилось всё тяжелее. Он рыдал и задыхался от переполнявшей боли.
Человек, полюбивший его и отдавший ему себя без остатка, погиб из-за его вины. Маленький светлый цыплёнок, который был создан для счастья и радости, сгорел на его руках. Вукки, который вытирал его горькие слёзы в тот вечер длинными рукавами своей кофты, мучался от прожигающий его кожу ожогов столько времени. Улыбался ему и терпел.
Маленький цыплёнок никогда не надеялся на взаимность. Он готов был принимать всю боль, которую ему даст Чонун. И именно это сожгло птенчика, который подлетел слишком близко к солнцу.