Невидимой красной нитью соединены те, кому суждено встретиться.
Гарри видел красные нити, соединяющие людей всю жизнь. Видел нити своих родственников, которые не были связаны друг с другом. И ему даже было немного жаль свою тётю, которая была будто связана чужой красной, но будто грязной, извалянной в чём-то липком, нитью, в то время как её собственная, пушистая и будто махровая, тянулась вдаль. Он видел не только нити, которые тянулись вдаль или запутывались, нет, некоторые были очень коротки и прямы. После приезда в Хогвартс, Гарри продолжал видеть нити. И именно там он узнал, что это такое. Нить, связывающая родственные души. Идеальных партнёров. Некоторые концы нити, он видел, обретали друг друга ещё на первом курсе. И он не упускал возможности сказать об этом. Потому что теперь знал, что такие люди, как он, очень важны в магическом мире. Такие как он — большая редкость. Но, конечно, меньшая, чем те, кто выжил после Авады. Его лучшая подруга — Гермиона — встречает второй конец своей нити на четвёртом курсе. Это оказывается Виктор Крам. И Гарри знает это ещё до того, как начинается учебный год. Гарри говорит об этом не сразу. Понимает, что этого не стоит делать. И сообщает только тогда, когда Гермиона и Виктор знакомятся лично. Он подстраивает момент так, чтобы в помещении, где он это сделает, оказались только они трое. Виктор Крам плачет тогда, становясь на колени и целуя руки ошарашенной Гермионы. Он говорит, что никогда не надеялся встретить свою настоящую пару. Их нить была яркой и похожей на гладкую тонкую пряжу. Его собственная нить была более насыщенного, тёмного цвета. Гарри считал, что это винный. Достаточно толстая, гладкая нить винного цвета. Будто очень тонкая и неимоверно длинная змея. Конечно, он видел, что не все нити привычного красного цвета. Что все они своего оттенка. И своей фактуры. Но подобной его собственной не встречал никогда. Второй конец своей нити Гарри впервые встречает на втором курсе. Но ничего никому не говорит об этом. Второй конец его нити был завязан на руке Тома Марволо Реддла. И Гарри и правда понравился этот подросток из дневника. Со всей его потерянностью и даже жестокостью… Но потом, Гарри, со слезами на глазах и непонятной тогда ещё болью на сердце, приходится уничтожить единственное пристанище Тома Реддла — его дневник. Все думали потом, что его слёзы были вызваны стрессом, который он испытал в бою с василиском. Но это было не так. Они были вызваны болью, от того, что мальчик убил часть своей родственной души в тот вечер. И тогда Гарри понимает, что его мечта никогда не сбудется. Он никогда не будет счастлив, живя со своей родственной душой. Потому что другие люди решили это за него. Другие люди решили, что он должен убить свою родственную душу.Несмотря на время, место и обстоятельства.
Его нить, все последующие годы только и делает, что тянется и путается. Становится то короче, то длиннее. Но никогда больше не распутывается до конца, становясь такой же ровной, как на втором курсе. Четвёртый курс. Пятый курс. Война. И каждый раз это было больно. Нестерпимо больно. И Гарри хотелось бросить всё, просто поддаться желанию упасть на колени перед своей родственной душой, окропляя слезами землю у его ног. Потому что каждый раз, больше всего на свете, Поттеру хотелось выплеснуть свою боль и раскаяние. Потому что это было больно. Беспощадно больно. Встречать безумие своей родственной души. Уничтожать её части. Гарри говорит о том, что знает, с кем связан нитью только Гермионе. Перед тем, как они возвращаются в Хогвартс на шестом курсе. Потому что знает, что подруга единственная, кто поймёт его. Единственная, кому он готов открыться. «И что ты будешь делать, Гарри?» — в ужасе и смятении спрашивает тогда Гермиона. И он прекрасно понимает её эмоции. Но, к сожалению, уже давно понял, что ему придётся сделать. Гарри улыбается ей. Горько и болезненно. Так, как уже давно начал улыбаться. Потому что, с каждым годом, его счастье будто медленно высасывали дементоры, которых он уже перестал бояться. Что он может сделать? «Убью его», — говорит он. Его голос непоколебимо спокоен, но глаза на миг наливаются слезами. Гарри тут же закрывает их. Эти слёзы он не позволял себе со второго курса. С того дня, когда понял, что жизнь ужасно несправедлива.Нить может растянуться или спутаться…
Боль от любого из уничтоженных ими крестражей не могла сравниться с той, которую он испытал, когда убил безумного Тома Реддла. Гарри замирает, когда его заклинание достигает цели. Он не верит. Не хочет верить. Падает на колени, когда чужое тело начинает рассыпаться в пепел. «За что мне это?» — бьётся единственная мысль в его голове. Отчаянная. Сжимающая все чувства внутри. Парализующая. Из его груди рвутся рыдания, а из глаз всё же катятся слёзы. Он уже не может это контролировать. Гарри Поттеру кажется, что он умирает вместе с ним. Но он остаётся жить. А его винная нить вдруг из короткой, соединяющей его с рассыпающимся телом напротив, становится невероятно длинной и уходящей куда-то вдаль. Гарри Поттеру хочется проклинать эту нить. Резать её всеми доступными способами. Избавиться от неё. Нить будто бы нервно колеблется, начиная странно путаться, на грани с тем, чтобы пойти узлами. В тот день Гарри не обращает на это внимания. Не ищет этому объяснения. У него просто нет на это сил.Но никогда не порвется.
Его нить не порвалась в тот день. В день победы светлой стороны. Пусть Гарри и был уверен в обратном. Но в тот день будто оборвалась его жизнь. Он не знал, что происходит с теми, кто теряет свою родственную душу. Никогда раньше не думал об этом. А сейчас понимал, что ничто не сравнится с этим ощущением. Что никто не смог бы описать это. Гарри не мог праздновать со всеми. Не мог видеть чужого счастья и гордости. Он был больше похож на уцелевших и ждущих суда Пожирателей Смерти. Только, если в их глазах были смирение напополам со злостью или раскаянием, то в глазах Гарри не было половины смирения. Его место занимала боль потери и мертвенное осознание. И это понимала только Гермиона. Единственная, кто знал правду. За весь следующий год, Гарри разрушает множество связей. И налаживает почти столько же. Самым важным решением, что он принимает, является вступление в Наследие. Которому предшествовал интересный ритуал, открывший ему много нового о его настоящем положении. Гарри сам не знает, почему решает последовать совету Нарциссы Малфой, которая кажется ему тогда очень искренней. Возможно, именно её чистая, материнская искренность решат. Он вновь оказался уникальным. И уже даже не удивляется этому. Он оказался последним Певереллом. И после того, как он узнаёт об этом, у него остаётся очень мало времени на то, чтобы испытывать боль. Потому что появляется множество дел. Интересных и не очень. Важных и совсем ненужных. Связанных с прошлой войной и совершенно нет. Но даже в самые тяжёлые и загруженные дни, Гарри находит момент уединения. И тогда, боль находит его, пожирая его негасимым пламенем. И Гарри всегда остаётся уверен только в одном. Эта боль не покинет его. Точно так же, как его винная нить на запястье, никогда не порвётся.