Болезнь

Раздаётся стук в дверь. Ни одного звука за ней, ни одного признака жизни или существования там жельцов. Ещё один стук, и краем уха слышен сдавленный кашель. Поворот ключей. Сиплое, еле слышное "Чёрт" достигло вошедшего.       – Я же просил не приходить.       – А я просил открыть мне двери, – запирая квартиру, радостно сказал Роман, замечая сказанное в нос "и зачем я дал тебе ключи".       – Уходи, – вышло твёрдо, хоть и хрипло.       – Только если из коридора к тебе, – рассмеялся тот, чьи шаги приближались всё ближе.       – Я сказал, убирайся!       – Не переживай, я приберусь.       – Я болею, – чуть обиженно и менее слышно.       – Именно поэтому я здесь, – мягко улыбнулся Роман и потрепал больного по единственному, что осталось не накрыто одеялом – волосам. – Вот таблетки выпей, пока я разогреваю бульон. Шторы расскрылись, подступил свежий воздух, с головы больного стянули одеяло с сопровождающимся "я хуёво выгляжу" и ответным "как всегда прекрасно". Таблетки как и бульон выпиты. Началась влажная уборка.       – Не трогай. Я сам.       – Нет уж, я обещал, – продолжив вытирать пыль, сказал Роман таким тонном, чтобы больной понял, что ему не тяжело и только в радость. Оливеру всегда льстила эта забота, ведь у себя дома Роман не убирался и не готовил. Да и Оливер точно знал, что Роман ни к кому так не приходил, ни к кому так не относился. И это льстило. Но Оливер никогда не скажет, что в своей глубине, где он робок, мягок и раним, что там расспускаются цветы, как только его начинают окутывать мысли о том, что Роман может оказаться тем самым человеком, тем, кого он сможет допустить к этой глубине, кому сможет довериться.       – Как себя чувствуешь? – мягкий голос выводит из внутренних рассуждений и заставляет посмотреть в эти медовые глаза, Оливеру так тепло, что он неосознанно отвечает "теперь лучше", и спустя секунды прячется под одеялом, понимая сказанное.       – Рад слышать, – раздаётся тихий смешок.       – Спасибо, – тихое, искреннее. Когда Оливер пальцами цепляется за ткань брюк Романа. Тот без лишних слов наклоняется, быстрым движением стягивает одеяло и нежно, почти невесомо целует, как он делает обычно, когда Оливер становится таким. Тот не сопротивляется, никогда не сопротивляется, лишь отвечает изредко и неумело. Но не сейчас, сейчас он уже в процессе вспоминает о болезни и пытается оттолкнуть.       – Я болею! – его руки перехватываются. – Серьёзно, – пальцы переплетаются. – Прекрати... – губы вновь сопрекасаются.       – Мне плевать на болезни. Если я могу пройти это вместе с тобой – я пройду. Ты думаешь я боюсь заболеть? Но я уже болен. И эта самая прекрасная в мире болезнь. Я давно болен тобой.