Боль в стенах пентхауса

Было больно. Единственный мужчина, которого она так сильно любила должен был уйти. Навсегда. — Пожалуйста, не уходи. Я люблю тебя, — слова были искренними. И, наверное, самыми тяжёлыми, которые Хлоя когда-либо говорила. Губы вспыхнули от поцелуя, который Люцифер подарил ей перед тем, как уйти. А после его не стало. Он исчез, испарился, будто его никогда и не было. Всё вокруг было пропитано им. Крышка рояля всё ещё была открыта, словно клавиши ждали, пока владелец вернётся и доиграет ту песню. На барной стойке стоял стакан наполовину наполненный виски, который был оставлен тут ещё утром, когда ни Хлоя, ни Люцифер ещё не догадывались, чем всё обернётся. Это так… Комично? Её надежду на счастье разрушили вещи, в которые она никогда не верила. Ангелы, демоны, Бог — всё это было не для неё. Это было слишком фантастическим, но, тем не менее, реальным. Слёзы обжигали лицо Хлои, но останавливаться она не думала. Осознание того, что он исчез, как-будто его никогда не существовало, душило. Но он сделал это для неё. А ещё для Линды, Чарли и вообще для всех. Она видела, что демоны были настроены решительно и совсем не думали слушаться своего короля здесь, на Земле. Тем более, когда он стал таким… Чувственным, человечным. Люцифер нужен был им там, в Аду. В месте, которое Деккер сложно было представить. Чувства, которые она испытывала к этому мужчине, были слишком сильными. И сейчас от этого было так плохо. Хлоя всё так и стояла: с красными глазами, заплаканным лицом и дрожащими губами. С места сдвинуться было очень тяжело, но, кое-как пересилив саму же себя, она двинулась к барной стойке. Открытая бутылка крепкого алкоголя сейчас не могла ни помочь, ни утешить. Но она была нужна. Присев за рояль, она неподвижно уставилась на чёрно-белые клавиши. Слёзы на долю секунды прекратились. Боль на секунду сменилась злостью и бутылка виски, из которой Деккер отпила довольно большой глоток, полетела в сторону террасы, ударилась о стеклянную перегородку и осколки разлетелись в разные стороны. Плакать больше не было сил, но она всё плакала и плакала. Грудь сильно жгло в том месте, где висел кулон, который Дьявол подарил ей на День рождения. А сердце то бешено билось, то останавливалось на пару секунд. Усталость пересилила желание сделать хоть что-нибудь. Деккер зашла в спальню и осторожно прилегла на кровать, которая всё ещё пахла мужчиной и его пряно-сладким парфюмом. Она знала, что он должен был уйти. Но осознание того, что она больше никогда его не увидит и не услышит его фирменных подколов, било поддых. Уснуть было тяжело, но она всё же попыталась. Долго крутилась, не могла найти себе места. Когда всё-таки смогла провалиться в сон, то очень скоро подхватилась, так как во сне ей виделся только Люцифер. Он что-то говорил ей, мягко обнимал, поглаживал по голове. Ночь была для девушки невероятно долгой. Она засыпала, видела мужчину в своих снах, просыпалась, плакала, засыпала снова — и так всю ночь по кругу. А утром она ушла, оставив всю свою боль в стенах пентхауса. На работе вела себя непринуждённо, как будто ничего не было. Когда Элла и Дэн спрашивали, где Люцифер, она отвечала спокойно, а внутри захлёбывалась слезами. После работы, уже поздним вечером, она снова приехала в клуб, который сильно опустел без своего хозяина. Пентхаус встретил Хлою прохладным сквозняком и густой темнотой. На диване всё так же лежала одна из рубашек Морнингстара — тёмно-бордовая. Девушка села на диван, укуталась в плед, который, как и всё вокруг, сохранил аромат своего хозяина. Рубашка, которую она схватила и прижала к себе, создавала иллюзию того, что он рядом. Слёзы снова покатились по щекам. Не так сильно, как вчера, но легче от этого не было. Скорее, наоборот. Было ещё больнее. Она снова осталась спать здесь. Пентхаус был тем местом, в котором она хотела быть. На следующий день Хлоя снова была тут, как и все последующие дни. Дочь она оставляла с няней, а сама приезжала сюда. Плакала, выпивала пару бокалов вина, засыпала. Утром ехала на работу, вечером к себе домой, делала мелкие домашние обязанности, а после возвращалась сюда. Необходимость находиться тут была острой, иначе быть не могло. В такой обстановке прошло тринадцать дней. Она считала каждый день без него, хоть это и было глупо, как-то по-детски. Но ей это было нужно. Поздним вечером на тринадцатый день Хлоя снова была тут. Ничего не изменилось здесь, кроме того, что на диване лежал скомканный плед и тёмно-бордовая рубашка, пропитанная женскими слезами. Взгляд Деккер остановился на рояле, на котором что-то лежало. Подойдя ближе она обнаружила два конверта: один маленький, другой достаточно большой. Сначала открыла маленький и извлекла из него лист бумаги. Развернула и начала читать. «Детектив… Хлоя, я решил что мне не стоит пересекаться с тобой, поэтому приходил, пока ты была на работе. Извини, что я поступил так, но если бы мы увиделись, я не смог бы больше уйти. Я знаю, что ты плачешь в стенах этой комнаты каждый день. Сейчас, пока я пишу это письмо, я вижу разбитую бутылку моего любимого виски. Не беспокойся, я не злюсь на тебя. Я злюсь только на себя. Если бы не я, вокруг тебя не было бы так много опасности. Прости меня за это. Знай, что тебе больше никогда не будет угрожать опасность. Мой брат и Мейз всегда будут защищать тебя, чтобы не случилось. Мне без тебя очень плохо. Я каждый день думаю о тебе. Прошу тебя, не плачь больше из-за меня. Ты не должна грустить или скучать. Ты должна жить счастливой жизнью. Ты этого заслуживаешь как никто другой. На земле у меня не так много владений, но я вернулся, чтобы кое-что сделать. Мой клуб, дом на холме, ещё некоторые вещи я оставляю тебе. В другом конверте лежат документы на всё. Ты можешь распорядиться всем так, как пожелаешь. Мне очень грустно от того, что теперь тебе придётся работать с детективом-мудаком. Но за всё время работы с тобой я понял, что он не такой уж и мудак. Знай, что я очень сильно скучаю по тебе. Мне не хватает твоего ужасного смеха и ещё более ужасного флирта. Я люблю тебя, Хлоя.» Весь лист уже был в тёмных мокрых пятнах. Слёзы капали без остановки, грудь сдавили невидимые тиски, лицо дико щипало от слёз. Осев на пол Деккер заплакала ещё сильнее, хотя сильнее было некуда. Письмо она крепко сжимала в руках. Боль в груди была уже настолько сильной, что не хватало воздуха. — Я люблю тебя, — всё, что Хлоя смогла прошептать. Боль в стенах пентхауса будет храниться ещё очень и очень долго. Наверное, до возвращения хозяина. Но кто знает, вернётся ли он?