Зеркало

      Квинн бесит. Бегает за своим мистером Джеем, как собачка. Выполняет все команды, ласкается, когда у клоуна приступы ярости, целует руки, которые оставляют на ее теле синяки. Бесит ее непробиваемая тупость. Весь Готэм знает, что эта психованная ему не сдалась. Джокер терпит ее, пока она послушна, пока не претендует на роль равной и служит грушей для битья с функциями транквилизатора и удовлетворения тела и эго. Виктор не понимает, как можно быть такой слепой.       Он ненавидит, когда Харли с Джокером приходят в их клуб. Роман в такие дни всегда напряжен больше обычного. Его ужасно злит статус короля Готэма, но он боится открыто оспаривать власть клоуна, только вечно строит грандиозные планы по его свержению, на которые никогда не решится. Виктору приходится успокаивать его, выполнять все, что придет в голову раздраженному боссу. Он знает, что если Роман будет недоволен, наутро его тело будет не в привычных засосах, а в ссадинах и кровоподтеках.

***

      Когда Квинн приходит в клуб одна, Виктор сразу понимает, что хозяин выкинул своего питомца. Он с наслаждением злорадствует про себя, видя потухший взгляд бывшей королевы-прислужницы. Сама же и виновата. Он с усмешкой подносит Харли очередной стакан виски, думая о том, как доволен будет Роман расставанием главной парочки преступного мира. Такая приятная новость будет особенно кстати после вчерашней истерики босса из-за сорванной сделки. В провале был виноват Виктор, так что синяк под глазом и боль в ребрах он заслужил. Сегодня он загладит свою вину.       А пьяная Квинн ноет весь вечер. Думает, что никто ни о чем не догадается, но язык за зубами держать не умеет. Когда Виктор в очередной раз подходит к ней с подносом, она хватает его за руку, наклоняется, и заплетающимся языком почти шипит:        - Мы для них всегда были собачками, правда, Зас?       Рваная челка раздражающе щекочет ухо, но Виктор руку не отдергивает и отвечает с усмешкой:        - Кто "мы", Квинн? Ты совсем уже голоса в своей голове не контролируешь?       Харли качает головой. Пошатываясь, она поднимает руку и пальцами дотрагивается до синей кожи под глазом Виктора.        - Мы, Зас. Ты и я.       Виктор застывает в недоумении.        - Пташка, не тупи. Говори четко или отпусти уже.       Квинн смеется так горько, что ему на мгновение даже жалко ее становится. Он смотрит в ее пьяные глаза и видит отчаяние, назаглушенную еще любовь и что-то очень знакомое, но он не может уловить, что именно, и почему оно отзывается в нем не свойственной ему обычно жалостью. Отсмеявшись, Квинн осушает стакан, выпрямляется и начинает загибать пальцы.        - Зависимость, подчинение, абьюз, daddy issues, отрицание, непринятие, селф-шейминг и бла-бла-бла. Стандартная история, Засси. Первый курс психфака. Ты такой же слепой, как и я была. И глупенький, если не понимаешь, что однажды твоему ненаглядному Ромику будет недостаточно отыграться на твоем теле, и ты окажешься на улице.       Харлин окончательно поехала, если их сравнивает. Это он и собирается ответить, только от злости еще несколько секунд не может ничего выдавить.       Да, Роману непросто угодить, но Виктор знает, что тот его ценит. Он отталкивает девушку и идет за темными очками. Не хватало еще, чтобы кто-то догадался, что синяки у него от Романа. Они-то не знают, что он сам виноват. Они не знают, каким нежным может быть Роман, когда он доволен Виктором. Нужно просто точно выполнять приказы и успевать успокаивать его во время вспышек гнева. Роман даже не может навредить Виктору своими собственными руками: всегда приказывает кому-то другому сделать это.       Бред сумасшедшей Квинн из головы не выходит. Жалкая тупая клоунша. Он, в отличие от нее, не слепой, и роль прислуги от роли партнера отличить может.       Виктор смотрит в зеркало, надевая очки. На секунду в голове мелькает взгляд Квинн. Как же она его бесит.