За кулисами цирка

      Ночь. Город слепит глаза яркими вывесками, завлекающими и без того потратившихся бедолаг в очередной ночной клуб или казино, пестрые рекламные щиты и растяжки, будто зомбируя, заставляют поверить в чудесные компании, которые, по убеждению рекламодателей, быстро решат все Ваши проблемы и с законом, и с деньгами, и еще много с чем, но единственное, что такие конторки могут сделать по-настоящему быстро — бесследно смыться с Вашими деньгами. Но по мнению нашего героя, самоуверенного, наглого и хамоватого молодого человека, этот город недостоин даже того, чтобы он в нем останавливался хотя бы на ночь, и то, что он все-таки сделал это по причине наложившихся обстоятельств, большая честь для такого захолустья с его кривыми и некрасивыми зданиями, мерзкими бедными людишками и невкусным алкоголем. Небольшая прогулка перед сном помогла выветрить мысли о несложившимся договоре: всего-то они упустили контракт на несколько миллионов — это же такие мелочи жизни. Хочется отметить, что это не первые сорванные переговоры. Во всем виновата строптивость молодого человека, посланного отцом на "скучнейшие дела компании", и если бы юноша умерил свой пыл и отнесся к заключению контрактов со всей ответственностью, то, возможно, не гневил отца. Сегодняшняя выходка стала последней каплей, переполнившей золотую чашу терпения уже немолодого владельца крупной фирмы по производству фарфоровой посуды. И когда только он умудрился запустить так собственного сына? — вот каким вопросом задается основатель и владелец, крупнейший магнат, который добился всего в жизни, но упустил самое главное. Казалось, что для счастья еще надо на старость лет? А желать остается только чуда, поспособствующие перевоспитанию наглеца.       Юноша выбрал себе гостиницу соразмерно своему раздутому эго. Ему нужно переждать всего одну ночь, а он снял себе президентский люкс в самом лучшем отеле города на последнем этаже с панорамным видом. Стойка ресепшена сделана из самого настоящего красного дерева, пол выстелен черным мрамором с мельчайшими вкраплениями позолоты. К высокому выбеленному потолку тянулись такие же мраморне колонны, оплетенные вокруг золотой виноградной лозой. У вычищенных до блеска и скрипа окон стоят широкие кожаные кресла, а межу ними устроился деревянный кофейный столик. Расположенные на нем угощения в виде лимонада и простой воды с конфетами в хрустальной посуде рядом завлекли бы любого уставшего путешественника, чей желудок требовал бы легкого перекуса на ночь. Зоны ожидания растянулись вдоль по над витражными окнами до самых лифтов, где встречал постояльцев фонтан, если это произведение искусства можно оскорбить таким простым словом: на камнях сидела прекрасная дева с чешуйчатым хвостом, волосы её ниспадали каскадом вперед укрывая грудь девушки, а из кувшина на её плече била тонкой мерной струйкой вода. Юноша шел и разглядывал предметы декора, впитывая каждую мелочь, жадная захватывая её темными изумрудными глазами. Обычно он безразличен к деталям, но, видимо, сегодня скука добила его. На хорошо сложенном, практически атлетичном, теле красовался дорогой черный костюм, а на запястье нашли место часы, инкрустированные настоящими бриллиантами. Иссиня-черные короткие волосы были лохматы и буквально кричаще выбивались из образа серьезного человека, делая его похожим на уличного артиста, лишь примерившего очередную маску. Зайдя в лифт, отливающего золотом, он едва ощутимо прикоснулся к предпоследней кнопке аккуратно напиленным ногтем, после чего двери с тихим шорохом захлопнулись прямо перед носом запыхавшегося мужчины, так желавшего успеть на отходящий лифт, в то время как другие остановились где-то в поднебесье.       Не то чтобы он не мог себе это позволить, проживая всю жизнь на деньгах родителей как последний спиногрыз, заработавшие уже мало-мальский капитал в его возрасте, просто стоит всегда думать на два шага вперед: а что меня ждет впереди? А дальше жизнь научит его тому, что не стоит бездумно разбрасываться деньгами и иногда — хотя бы разнообразия ради — включать голову. Лифт приятным сочетанием звона оповестил молодого человека, что оный достиг пункта назначения, коим являлся тридцать четвертый этаж, и распахнул свои двери, выпуская постояльца наружу, где его встретил приятный аромат сандалового дерева в сочетании с нережущим обоняние запахом чистящего средства. В полах он видел свое отражение, что, безусловно, тешило его самолюбие, отразившееся на лице неприятной ухмылкой. Небольшой чемодан с вещами уже стоял у его комнаты, дверь которой находилась особняком от прочих. От одного взгляда на свой багаж в голову острой иглой вонзились неприятные воспоминания о проваленной встречи, но отравляющие его беззаботную жизнь мгновения мигом рассеялись, когда в голове всплыла выученная с самого детства фраза "родители все решат". Юноша открыл свой люкс и вошел внутрь, закатывая синий чемодан и вставляя ключ-карту в отведенное гнездо. Комната уже встречала гостя широко распахнутыми тяжелыми шторами кремового цвета, открывающие вид на город. Сверху он больше похож на ежа: роль иголок, конечно, выполняли высотные дома, утыкающиеся своими антенными макушками в бескрайнее небо. Агент широким ленивым шагом прошел к уютному диванчику и бросил свое тело на него, будто то мешок картошки. Распластав руки по спинке и откинув голову, он ненадолго погрузился в свои мысли, но, решив, все же не отягощать отдых после "тяжелого" рабочего дня мыслями, вытащил из рядом стоящей сумки планшет и залез в соцсети. Форбиндельсе — именно так называется популярная соцсеть, предоставляющую возможность не только общаться, но и еще просматривать видеоролики и рисовать в профессиональном приложении — отлично убивает время, хотя бы по той причине, что можно поиграть с очередной глупой моделью во взаимную симпатию. Его в очередной раз не удивило то, что его профиль снова завален сотней сообщениями и таким же количеством комментариев. Немало известен тот факт, что его персону иногда приглашают позировать для модных и успешных журналов, где его представляют в лучшем свете, как итог, у него толпа поклонниц, готовых расстаться с последним нарядом, чтобы просто подышать одним воздухом с ним, и это рвение полностью отражают полученные сообщения. Досуг был прерван всплывшей на верхней части экрана надписью "входящий видеозвонок от: Отец". Брюнет театрально страдальчески закатил глаза и только потом соизволил ответить, смахнув уведомление легким движением вверх. На экране планшета появилось изображение восседающего за резным столом главы компании. Его длинные волосы, давно подернутые сединой, собраны в пучок. На тонкой переносице заняли место очки в узкой прямоугольной металлической оправе, а руки сложены на стол как у школьника за партой, хотя тут скорее юнцу нужно чувствовать себя безответственным и пристыженным тяжелым взглядом учеником, но у него нигде даже не дрогнуло под давлением наставнического взора.       — Здравствуй, отец! — беззаботно начал молодой человек, пытаясь натянуть на лицо радушную улыбку, но эта игра выходила у него из рук вон плохо, на камеру он работает куда лучше.       — Я к тебе по делу, и ты это знаешь, молодой глупец, — грубо перебил того Руфус, — почему мне в мыльном поту звонит твой ассистент и докладывает о твоей работе, когда это должен делать ты? Ладно, это полбеды. Почему сразу после этого мне звонит наш давний деловой партнер и заявляет, что ты напрямую ему сказал следующее, — в руках зашелестел белый листок, а очки сползли ближе к крупному кончику носа, и мужчина озвучил написанное им, — "лучше, чем протирать штаны в переговорной и заключать новый контракт, пойти и снять парочку хорошеньких моделей на ночь?" как это понимать? Ты помнишь о тех наставлениях, что я давал тебе перед отлетом? Ох, нет, конечно, ты не помнишь, ты же постоянно забываешь о всех моих просьбах и приказах как твоего начальника. — Юноша был крайне удивлен таким настроением Руфуса. Обычно он закрывает на все глаза и договаривается уже обо всем с партнерами в дорогих ресторанах с брендовым пятизвездочным виски на столе, но сейчас отец отчитывает его как нашкодившего пятилетнего ребенка. — Значит так... — продолжил основатель компании, — вылетай сейчас же ближайшим рейсом, закрывай счет в гостинице и бегом в аэропорт. Конец связи.       После этого парень остался сидеть в полной тишине, пальцы плотно со злостью сжимали ни в чем неповинный планшет. Что это только что было? Он взрослый почти самостоятельный мужчина, а с ним разговаривали как с щенком, тыкая его носом в каку. Пелена ненависти и горькой правды застелила глаза, поэтому он и указал для такси неверный адрес конечного пункта, и забыл телефон на тумбе, пока возился с сумкой, вытаскивая оттуда кошелек.       За несколько десятков минут блаженного отдыха пришлось вывалить довольно кругленькую сумму, хотя он даже не успел воспользоваться услугами бара, а так хотелось погрузить разум в алкогольное забвение и вновь, не думая ни о чем, выкурить горьковатый кальян на террасе. Но нет, ему нужно подорваться и как гончая отправиться немедленно домой! Трагедия, одним словом. И машина такси подъехала не та, юноша ждал как минимум первоклассную иномарку, а подкатил к стеклянным дверям средний класс, если даже не ниже: тормоза мерзко скрипят, окна замызганы и залапаны, кузов машины с черного стал серым от налетевшей грязи. Когда это ведро в последний раз мыли? Он хотело было закатить истерику и начать сетовать на отвратительное состояние такси, а после потребовать вызвать другую, но отца лучше не злить задержками, а если сейчас привередничать, то можно опоздать на регистрацию или остаться без билета в бизнес класс. Водитель неприятной наружности с помятой одеждой и жирными волосами помог загрузить в багажник чемодан, после занял свое место, этому же примеру последовал и наш герой, бросив рядом сумку с планшетом и неподписанными документами. Автомобиль тронулся с места столь стремительно, что задние колеса повело, а снаружи раздался неприятный высокий скрип резины. Из-за неготовности экстренно спасать себя от незначительных повреждений и травм он поддался вперед и, не успев подставить ладони для смягчения удара, клюнул острым вздернутым носом переднее сидение. Вместе с металлическим привкусом во рту почувствовалось неприятное покалывание, словно что-то там ожило и начало активно извиваться, проталкиваясь внутрь и вместе с тем щекоча носовую полость. Только стоило подушечкам пальцев едва коснуться крыла носа и ореола, так сразу на коже остались ярко-красные следы. Парень попытался обратиться к водителю с просьбой о салфетки, но в ответ получил лишь грязные ругательства и пустословные обвинения, мол, это Вы неуклюжи, а я предельно осторожно вожу пассажиров. Но это только вершина айсберга, чем движение становилось интенсивнее, тем больше аккуратный водитель не скупился на такие оскорбления, которые сам впервые слышит. Подумать только, но самоуверенной грозе колких слов хотелось сжаться в маленький ком и избавиться заодно от ушей, дабы не слышать подобной нецензурной лексики. Вот, называется, и почувствуй разницу между водителями высшей категории: там тебе и водичку предложат, и радио потише сделают, если так пожелает пассажир, и температуру комфортную настроят, и ведут куда адекватнее этого. Сейчас тело на заднем сидении кидало от двери к двери при каждом повороте — неважно крутым он был или плавным — водитель умудрялся любой вираж превратить в адскую пытку и удержаться на месте не представлялось возможным, еще и всякие неровности пассажир ощущал как нельзя лучше, каждый раз подпрыгивая на месте и знакомя макушку и крышу авто. Все же в данной ситуации модельный рост был огромным жирным минусом. Километры быстро таили, но редеющие фонарные столбы, роняющие на шоссе тусклый оранжевый цвет,и ужасное состояние тротуаров активно намекали, что юноша стремительно отдаляется от центра города, а главное в совершенно другую сторону от аэропорта! Машина в последний раз перед остановкой круто завернула и так же резко затормозила, что пассажир едва ли вновь не познакомился близко с пыльным чехлом сидения.       — Вот и приехали. Платите и выходите!       — Послушайте, мне не до шуток сейчас! — агент компании был не на шутку оскорблен, как у водителя хватило только наглости допустить мысль, что такому человеку как он потребовалось что-то в таком нелицеприятному неблагополучном районе. — Я опаздываю на рейс! Мне нужно немедленно в другую сторону.       — Если не хочешь проблем, — водитель обернулся и уставился на юношу взглядом человека, способного и на крайние меры, чтобы вытянуть честно заработанные деньги, — плати назначенную цену и выметайся! Я уже принял следующий заказ. Если тебе так нужно в обратную сторону, вызови другое такси.       Опасаясь худшего, юноша дрожащей рукой протянул скомканную темно-синюю купюру и оставил на подлокотнике, водитель тут же сгреб ту своими полными пальцами с забитыми под ногтями черной грязью и приготовился отправиться дальше, демонстративно отвернувшись к рулю и показывая всем своим видом, что на этот раз юноше придется напрячься самому, чтобы втащить багаж. Герой решил не рисковать здоровьем и последовал в одиночку извлекать небольшой, но довольно полный багаж. Только колесики коснулись асфальта, как машина снова запущенной стрелой направилась на выезд из переулка, видимо, даже такой недотепа осознавал, что больше минуты тут лучше не задерживаться. Молодой человек полез во внутренний карман за телефоном, но обнаружил, что там пусто, теша себя мыслью, что, возможно, впопыхах он засунул девайс в карман брюк или деловой сумки он начал быстро шарить ладонями по возможным местам нахождения средства связи, но ни там ни там его не оказалось, тогда разум медленно начал впадать в панику. Надеясь встретить человека по дороге к шоссе, парень двинулся в сторону единственного едва пробивающегося вглубь переулка источника света, но вдруг откуда не возьмись из подворотни выскочила толпа людей, по внешней оценки можно смело сказать, что на таких людей как наш герой они смотрят с особой завистью или как на ценную жертву, возомня себя хищниками улиц. Вот так удача встретить стереотипного разодетого богатея во всеми забытом месте, куда наведываются либо глупцы, либо бесстрашные, хотя и тех и других можно отнести к одной категории. Группа охотников на легкую наживу быстро обступила юношу и насмешливо зафыркала чуть ли не в один нос, и довольно захрюкала, и мерзко захихикала.       — И что же такой как ты делаешь в нашем районе?       — Да, все знают, что это территория Бродячих псов! — поддержал кто-то из толпы, довольно хрюкнув вдобавок.       — Мне проблемы не нужны! Я просто хочу вызвать такси и уехать! — подумать только, как быстро пафосный негодяй превращается в трусливого кролика. Конечно, не дурак, лучше не вякать лишнего, когда ты окружен вооруженной толпой.       — Так и мы не хотим... — маниакально улыбнувшись и сделав шаг навстречу, подхватил главарь. Внезапно на голову брюнета опустилось что-то тяжелое и тупое, темный высокий силуэт пошел волнами как и все окружающее пространство. В принципе оно и до этого не особо пестрило красками, в темноте все сплошь серое да черное, а сейчас вся цветовая гама окончательно превратилась в кашу, пока вовсе тьма не сгустилась, и тело вместе с этим не начало терять равновесие, сваливаясь на асфальт — да, такому приземлению не позавидует даже самый отчаянный каскадер. — Так, Лест бери чемодан и тащи на базу, Кроул займись сумкой, остальные обыщите тело и снимите все, что считаете нужным.       — Глянь, Ган, какие часы! — довольно воскликнул бандит, оживленно рассматривая аксесуар и чуть ли слюни не пуская на него. Еще чуть-чуть и негодяй снимет часы вместе с рукой, так сильно он дергал свою добычу, желая скорее урвать жирный кусок.       — Да... — довольно протянул Ган, — за них нам хорошо отвалят...       — Берите часы и идем, — нетерпеливо прокомментировал беседу главарь, шумно потягивая пыльный воздух носом.       Вскоре Бродячие псы закончили обчищать бессознательное тело и скрылись так же быстро как и появились, не оставив на месте преступления и следа, словно стая шакалов набросилась на труп и, обглодав скелет, унеслась прочь, оставив после себя одни косточки. Даже документы, подтверждающие личность агента, и те свистнули! Воцарилась безмолвная тишина, лишь горланящие коты и драки за объедки беспокоили окружение юноши...       Но и тут фортуна не оставила бедолагу без помощи. Вдали замелькали три фигурки, но хозяева силуэтов не относились к банде, что потрудилась оставить агента без копейки, и, похоже, они даже не подозревали о том, что тоже могут стать очередными жертвами Бродячих псов. Звонкие голоса и смешки выдавали не только хорошее настроение поздних гуляк, но и указывали их принадлежность к прекрасному полу. Девушки, беззаботно переговариваясь, шагали вдоль высоких домов, не обращая никакого внимания на некомфортную враждебную ауру сего места. Да, казалось, что длинный переулок, зажатый между невысокими монолитными зданиями, просто залили дегтем, что черный цвет полностью поглощает любое отражение, даже звезды и луна куда-то делись, а о любых источниках света и вовсе речи не идет... наверное, здешним обитателям тьма роднее всякого света. Если наблюдать за троицей, то можно сделать вид, что они гуляют не по потенциально опасному участку, а по скверу, где территория открыта, облагорожена, и птички поют в любое время суток... неплохо было бы попасть впросак в таком месте, а не здесь. Голоса становились более громкими. В оглушенном состоянии они смешивались воедино, едва пробивались сквозь плотную водяную пелену, но тем не менее юноша понимал, что его смерть или спасение близко, и брюнет предпринял попытку разлепить глаза и издать хоть и хриплый, но зов о помощи. Однако веки не поддавались никаким уговорам, а голос оказался еще более не сговорчивым: губы лишь беззвучно размыкались, позволяя вылететь одному лишь раскаленному тяжелому вздоху — и после нескольких неудачных попыток, он окончательно провалился в объятия забвения. К этому времени девушки оказались совсем рядом с молодым человеком.       — Ох, Мэл, ну и представила же ты цирк во всей красе, когда начала жонглировать горящими факелами прямо посреди центра города, — то ли восторженно, то ли осуждающе пролепетала одна из артисток.       — Брось, Джо, Мэл как лучше хотела. Зато мы заявили о себе раньше, чем кассу успели открыть, — успокаивала подругу третья, — конечно, от Тени влетит, зато выбрались погулять.       — А как Тень узнает? Он же вроде с шпрехшталмейстером закрылся с бутылкой... нам известно её содержание и не нужно произносить это слово вслух? — невинно поддержала Мэл.       — Что ты как маленькая? — поморщилась Джо, — алкоголь это — вещество называется! Ал-ко-голь! — Сокрушалась она, а после быстро перевела тему, когда увидела неподдельный испуг в светлых глазах близкой подруги, — а Тень знает все, верно, Фиет? — названная лишь в ответ кивнула, сохраняя губы в легкой полуулыбке.       — Ой, посмотрите! Там человек лежит! — Мэл оживленно замахала руками и подбежала к лежащему юноши, после склонилась над ним. Её длинные огненно-рыжие волосы, подхваченные резинками в два хвостика, перевалили через плечи и почти пощекотали кончиками чужую щеку.       — Отойди, Мэл, вдруг он заразен, — колко подметила Фиет, беспокоясь за беззаботную и немного легкомысленную покорительницу огня скорее как за собственную младшую сестру, чем просто близкую подругу.       — А давай в цирк притащим! Мне кажется, он ранен... — продолжила Мэл уже более жалобно.       — Он тебе не котенок, чтобы в цирк таскать, — вступила в разговор и Джо, выступая явно против этой дурацкой идеи.       — Вот вы где! — в один голос сказали близнецы, буквально выскакивая из-за угла как черт из табакерки, тем самым заставив девушек вздрогнуть всем телом, и даже валяющийся овощем юноша, показалось, напрягся. Мэл даже пискнула и начала в хаотичном порядке бить по воздуху, авось попадет.       — Вы в своем уме пугать так беззащитных девушек?! — выкрикнула Джо, хватаясь правой рукой за сердце.       — Не такие уж и беззащитные, с вами Фиет, — сказавший это старший близнец Рей, покосился на метательницу ножей. Фиет же в ответ выразительно приподняла тонкие брови и посмотрела на того исподлобья. Кажется, Рея пробила дрожь, но виду не подал, отвернулся к брату и замолчал. Глядя на эту картину, Мэл и Джо едва сдерживали смех и боролись с желанием бросить фразу "это в её репертуаре". Оживленная обстановка волшебно подействовала и на пострадавшего: он сначала болезненно замычал и попытался что-то сказать, но окружившие циркачи не могли разобрать ни слова. Переглянулись да пожали плечами.       — Видишь, Фиет, он ранен! — все не унималась Мэл, крутясь огоньком вокруг тела незнакомца, — нам нужно отнести его в цирк! Вдруг он здесь умрет? — покорительница огня очень добрый души человек, ей жаль любую тварь на планете, и брюнет не стал исключением. От одной только мысли о смерти губы Мэл искривились, а светло-голубые глаза заметно увлажнились, и это было видно даже в ужасных условиях освещения данного жуткого места.       — В цирк? — спохватился младший брат Рик, — нам и так достанется от Тени, что разбежались по городу как тараканы, так еще и за лишний груз не забудет добавить! — артист активно жестикулировал, то подбрасывая руки вверх и крутя умно пальцем в воздухе, то опускал и тыкал некультурно указательным в юношу.       Но одним движением Фиет прервала сокрушающегося близнеца и сказала:       — Я возьму на себя ответственность. И за побег тоже. Но только в том случае, если мы возьмем его с собой. Не вам двоим потом слушать плачь Мэл всю ночь, а мы еще выспаться хотим. — Девушка кивнула на тельце и добавила: — под руки этого и бегом в цирк, а то действительно получим, и я нас никак не спасу от гнева Тени, — зарывшись тонкими паучьими пальцами в розовую непослушную копну волос, метательница ножей вздохнула, перебирая про себя худшие варианты исхода сегодняшнего вечера, однако делиться своими фантазиями с коллегами не стала, опасаясь, что те в порыве спешки, присыпанной паникой, будут волочь паренька как мешок, а ему, по-видимому, уже досталось.       Близнецы переглянулись, но спорить не стали. Рик и Рей нагнулись к брюнету, приподняли того, а после перекинули чужие руки через шеи, становясь опорой для пострадавшего, и направились домой вслед за троицей. Сказать, что мысль спорить с Фиет самоубийственная — ничего не сказать — все же именно на нее хозяин цирка перекладывает свои обязанности, когда слишком увлекается алкоголем или пропадает на несколько дней, заранее оповестив только её. К сегодняшнему дню метательница ножей заимела среди труппы не только авторитет, но и большое уважение, и дело не в статусе, а в поступках и поистине добрых делах. Хотя порой она внушала животный страх, уж Фиет это умела делать даже более искусно, чем Сам Тень: иногда девушке хватало одного острого взгляда, чтобы её оппонент проглотил собственный язык.       — Мы еще пожалеем об этом, — прокомментировала Фиет, задумчиво вглядываясь в темную ухабистую дорогу.       — Да ладно, — Джо ободряюще похлопала подругу по плечу и тут же продолжила, — стоит ему только познакомиться с Чаком или Атласом — сам деру даст.       — Я на это надеюсь...       Как только шестерка пересекла небольшое ограждение, символизирующее ореол циркового дворика, все разом притаились за жилым шатром, словно прячась от хищника, что вот-вот выпрыгнет из ночи. Было подозрительно тихо, обычно в первые несколько дней после приезда в новый город и установки главной арены, артистов здесь пруд пруди. Наверное, не одни они предпочли работе прогулку по неизведанным местам в поисках приключений на мягкое место. Джо сделала какой-то небрежный жест и вышла из укрытия первой. Стоило ей только скрыться за натянутой стороной жилого "помещения" как раздался очень приглушенный стук и тихое "ой" со стороны каскадерши. Фиет и Мэл без промедлений подорвались и поспешили к подруге, словно они пришли циркачей грабить, а не домой вернулись. И увиденная картина вогнала обеих в ступор: то ли плакать, то ли смеяться. Над согнувшейся в три погибели Джо стоял двухметровый мужчина, внушающий страх одними только ростом и телосложением, и держал в руках сковородку, которой, наверное, огрел артистку.       — Атлас, ты в своем уме? — зло шипела потерпевшая, усердно натирая голову ладонью. Мысленно артистка успела поблагодарить судьбу, что ей не чугунной утварью влетело, а всего-то алюминиевой, а лучше бы вообще ничего не прилетало, и так травм хватает сполна, которые, между прочим, она получает на репетициях! Работает-работает, отдает всю себя цирку — и вот благодарность за честный труд! От этих мыслей губы потерпевшей произвольно растянулись в тонкую полосочку, почти утонув, а веки сузились в каком-то недобром для Атласа знаке.       — Я просто ходил и сторожил палатки. Ну, а что? Половина состава в город смылась, дворик остался без присмотра. Смотрю, тени крадутся, вот и подумал, что грабителей неплохо сковородкой уложить, — беззаботно объяснился здоровяк.       — Ни одному нормальному человеку не придет в голову грабить циркачей, — поддержал разговор Рей, — во-первых, мы не самый богатый народ, во-вторых, мы сумасшедшие.       На такое заявление старший повар лишь пожал плечами и почесал затылок ручкой сковороды, пройдясь взглядом по циркачам:       — Мэл подобрала очередного щенка? Неужто и звери мутировать стали? — мужчина ткнул тушу, весящую безвольно на близнецах в живот, и того повело как желе, — хлюпик.       — Ничего, с тобой познакомиться и убежит, — парировала Фиет, искоса наблюдая за великаном.       — А тебя, малявка, я и не заметил, — с усмешкой Атлас приблизился к своей старой подруге и назло той разлохматил широкой немного грубой ладонью и без того растрепанные волосы, словно над этим поработал настоящий ураган в самую страшную непогоду.       — Так, — привлекла внимание Джо, — семейные разборки оставьте на потом, сейчас нам бы с новеньким разобраться, хотя бы в чувства привести.       — Новеньким? — удивленно переспросила Фиет, надеясь, что на ночь глядя у нее просто появились слуховые галлюцинации.       — Вырвалось, — быстро объяснила Джо.       — Оставьте его тут. Длов-то, — все так же непринужденно вел разговоры Атлас, словно подобное явление вообще не было для него в новинку.       — Впервые я с ним согласна, — метательница ножей всем своим видом показывала, что не хочет возится с притащенным домой чужаком из "другого" для них мира.       — Ладно, до завтра тут полежит... Летом тепло, хуже уже не будет, бросайте на коробки и расходимся, всем нужно выспаться перед завтрашним днем, — подытожила Джо.       Рику и Рею вообще безразлична судьба их ноши, поэтому других альтернатив и не предложили, просто уложили парнишку на громадные кубы, служившие хранилищем для различного циркового инвентаря, и отправились на покой в свои палатки. Их же примеру последовали и остальные: Мэл, Джо и Фиет скрылись в своем жилище, а Атлас растворился во тьме ночи, уходя прочь, за пределы циркового дворика. Куда тот ходит каждую ночь остается самой большой загадкой, пожалуй, даже еще большей загадкой, чем Сам хозяин цирка, но никто особо и не интересовался целью его походов. Главное, что сутра труппу ждет вкусный и горячий завтрак, а остальное — их не касается.       Жизнь в цирке зарождалась с самого утра: кто-то только что вернулся из города, проведя бессонную ночь в кабаке или за игрой в подпольном казино, другие уже проснулись с первыми теплыми лучами солнца, третьи же лениво предавались дреме, позволяя поваляться подольше, пока их не хватились либо партнеры по номеру, либо Тень, хотя второй редко интересуется организованностью циркачей — только тогда, когда у него на это есть особое настроение (точнее как раз в такие дни его нет, потому директору только дай повод спустить пар на провинившегося артиста). Подобранный же ночью юноша чувствовал себя как нельзя лучше, просто позволял привычке спать до обеда взять вверх. Однако один из силачей не дал ему долго наслаждаться покоем. Мужчина, которому понадобился реквизит для исполнения своего новенького номера как раз из той коробки, на коей растянулся молодой человек в дорогом костюмчике, грубо растолкал того. И пока малец пытался осознать себя, брюнет уже валялся на земле и дышал пылью и не очень приятным ароматом, тянущимся от босых ног артиста. Зажав нос и откатившись размазанной бочкой в сторону, он наконец-то поднял глаза и увидел настоящее буйство красок. То тут, то там выросли небольшие красно-белые, желто-белые, желто-зеленые палатки — на самом деле сочетаний цветов было так много, что гость устал считать, сколько их, его беглому взору повстречалось — и маленькие трейлеры, не отстающие пестростью рисунков и узоров на них. А украшал территорию огромный цирковой шатер синий в белую полоску, с земли он казался таким огромным и даже величественным, что юноше пришлось закинуть голову. Пока молодой человек восхищался красотами новой местности, он даже не заметил, как к нему подкрались три девушки, приковавшие к брюнету особо цепкий и внимательный взгляд. Но когда он все же соизволил обратить внимание на обитательниц цирка, стал изучать их не менее доскональным взором. Оная картина была больше похожа на встречу двух разных цивилизаций, едь представители двух сторон внешне — да и внутренне — сильно разились. Одна была невысокого роста, с розовыми пышными волосами, на стройной фигурке повисла мешковатая одежда, словно содранная с мальчишки крупнее ее вдвое, а синева ее глаз пробирала до самых костей. Вторая была высока так же худощава, вместо шевелюры её голова хвасталась коротким цветным ежиком, одежда по стилю не сильно отличалась от первой, только у второй наряд был замызган, кажется, машинным маслом. Третья же улыбалась настолько широко, что у самого юноши начало сводить скулы. Ее волосы были похожи на пожар, огненно-рыжий переходил к кончикам в золотистый, ростом тоже невысока, а одежда какая-то воздушная, в лучах утреннего солнца её тело походило на облачко.       — Я Мэл, — первой прервала неловкую паузу рыжая, — это мы вчера тебя оттуда вытащили! Назовешь свое имя?       "Имя... как же так... меня зовут... я не могу вспомнить, как меня зовут... кажется, я не помню даже то "оттуда", откуда меня вытащили. Может, мне было хорошо где-то там, а передо мной стоят злоумышленники...", — мысли беспорядочно блуждали в голове брюнета, то сталкивались, то путались, и все равно он ни мог выудить хоть что-то, что касалось бы прошлого или места, откуда он родом. На вопрос юноша так и не ответил: скуксился да отполз в тень коробок, ставших для него ночлегом. Наблюдая за поведением юноши, Фиет нахмурилась да махнула на того рукой, рассуждая, что у нее и без него хватает забот, тем более первое выступление скоро, нужно готовиться, а не в няньки играть, тем более с совершенно незнакомым человеком. Фиет и Джо отправились на завтрак, а вот мягкое сердце Мэл кровью обливалось. Как можно оставить его да еще и в таком состоянии? Всяческие спокойные речи укротительницы огня не оказали никакого положительного воздействия, складывалось ощущение, что, наоборот, загнали гостя только в еще больший тупик. Но артистка не прекращала своих попыток наладить контакт с незнакомцем несмотря на всю его холодность и отчужденность, и тайком Мэл прокралась на кухню по окончанию завтрака, стащила в небольшой плошке кашу и даже яблоко прихватила, после совершенного преступления вернулась. На предложение позавтракать капризный мальчишка ответил резким отказом и даже пытался что-то кинуть в тарелку. Оставить потуги Мэл вынудило приглашение присоединиться к репетиции. Только после того как девушка ушла, оставив парня в гордом одиночестве, он с волчьим оскалом бросился к еде и начал уплетать невкусную, по его словам, кашу за обе щеки.       Какой бы прекрасной не казалась ему еда, трапезу пришлось прервать. В поле зрения показалась странноватая фигура: весь в черном, лицо закрыто серебряной челкой, а сверху еще и цилиндр — не самая подходящая одежа для такого знойного утра. Мужчина подошел ближе, и брюнет весь изнутри напрягся, ощущая себя борцом за право съесть добытое в одну пасть. Неизвестный сел перед ним на корточки, и взгляд теперь у загадочного мужчины сделался диковатым. С этой самой секунды странное чувство беспокойства и опасности резко навалились на гостя, словно что-то невидимое сдавливало горло, плечи, ободом сдавливало голову, и жар нещадно прожигал грудную клетку... неужели у этого странного типа такая сильная аура? Бред какой-то. Физическое ощущение чужой ауры выходит за понятие нормального... почти... по крайней мере ранее юноша не сталкивался с подобным, или просто не помнит? Однако внешне мужчина все же не вселял никакого страха, одет был просто. Черная мантия скрывала все тело, рукава были длиннее самих рук, на лице безобидная и даже глуповатая улыбка. Кого может напугать подобный вид? Он скорее походил на местного чудака, чем на того, кто способен одним только движением мускула заставить ощутить целую палитру чувств, до селе неведомых ему. Видимо, солнце просто хорошенько напекло темную макушку, и даже тенистое место не спасло его от игры воспаленного воображения.       — Новенький? Как твое имя? — вкрадчиво заговорил мужчина.       — В смысле новенький?       — Ну... — задумчиво протянул собеседник, — ты остался у нас на ночь, завтракаешь цирковой пищей. Если решил просто пригреться тут в качестве нахлебника, то лучше тебе убраться отсюда и поскорее, пока дух цирка не разгневался.       — Дух цирка? Что за бред... — высокомерный наглец хотел продолжить рассуждать о нелепости сказки, но осекся, ощутив нервную дрожь собственных пальцев. Беспочвенная паника и страх охватили его, стоило только взглянуть в глаза мужчине.       — Спрошу еще раз, — медленно и даже вальяжно повторил незнакомец, — ты новенький?       — Да, — вырвалось из груди юноши, будто бы этот ответ из него выбили мухобойкой.       — Коль у тебя нет имени, дам тебе псевдоним... — бесцеремонно тот взял на себя обязанность наречь новенького, словно приблудившегося зверька. Он потер подбородок и на секунду замолчал, однако тишине не удалось надолго воцариться в воздухе между ними, — Като, — коротко и быстро выдал хозяин сей богадельни, после чего как ни в чем не бывало встал, развернулся на пятах, и уже через несколько мгновений темный силуэт затерялся среди жилищ артистов, беспорядочно выросших на пустыре как грибы.       Как только мужчина растворился как галлюцинация, нареченный Като вдохнул полной грудью и неожиданно осознал, что псевдоним посадил его на цепь, привязал к этому месту железной цепью с крупными звеньями, коие обычно удерживают массивные якоря, свисающие у носа судна. Все еще слабо верилось в реальность происходящего, как не копался в своей голове новоиспеченный артист, на поверхность не всплывали ни факты о прошлой жизни, ни хоть малейшая зацепка в виде смутного видения о своей родной земле — было пусто, словно он чистый лист, готовый для новой истории, а все что было до сего дня выцвело и потеряло какую-либо значимость. Остается принять свое новое положение как данность, ведь ничего не остаётся делать, кроме того, как плыть по реке жизни, безвольно следуя её течению как опавший лист, сорванный осенним холодным ветром. А после разговора на душе остался осадок премерзкий. Сердце произвольно сжалось, пропуская пару ударов: что это за странное чувство тоски до селе неизвестное? Наверное, просто наваждение, не может ведь боль взяться из неоткуда, когда болеть не о чем?       Като забился в угол и принял максимально закрытое положение, будто был не в гостях, а в логове хищника, и шарахался от каждого звука, пускай и самого далекого, едва уловимого в палитре суматошного дня. По меньшей мере юноша провел в таком положении несколько часов, пока в него не прилетел со злостью пнутый ни в чем неповинный камешек. Поскольку делать особо было нечего, брюнет наблюдал, как циркачи пинали и перекатывали округлый серый предмет в течение всего того времени, что он провел в тени коробок. Като тихо ойкнул, скорее от неожиданности, чем от реального ощущения боли, однако и этого хватило, чтобы привлечь внимание неизвестного. Тонкая фигурка в лучах полуденного светилы склонилась ближе к лицу молодого человека, и он узнал в силуэте недавнюю знакомую, обладательницу невероятного проникающего взгляда и розовых волос. Как только они столкнулись взглядом, Фиет как-то странно скривила губы в одну тонкую полоску и поспешила выпрямиться. К новенькому она испытывала неприязнь, и своего отношения даже не пыталась скрыть. Неизвестно, что промелькнуло в голове у этой девушки, но она не задержалась на месте и секунды, сделав вид, что кто-то окликнул её из главного шатра. Стоило метательницы ножей только скрыться из виду, неприятные воспоминания и еще более отвратительный разговор с Тенью врезались в голову девушки проникающей иглой. Циркачка зашипела как загнанная неприятелями в угол кошка, и пальцы произвольно легли на холодное успокаивающее лезвие подаренного наставником ножа. У него была красивая резная рукоять с небольшим алым камнем, служившим глазом изображенному дракону, а лезвие сделано из чистого благородного и довольно редкого металла. Такое изготавливают далеко отсюда, и эти земли бродячий цирк уже давно не посещал, поэтому этот предмет был особенно важен, именно им маленькая неопытная артистка совершила первый точный и далеко не случайный, а весьма осознанный, бросок. Подушечки пальцев пару раз прошлись по плоскости ножа, и успокоение быстро вытеснило секундную злобу, ослепившую ее при виде новой головной боли. Да, пусть старик и наказал присматривать за новичком, но у нее и других дел полно, пусть, если директор так озабочен его дальнейшей судьбой, сам приглядывает за Като, а она должна позаботиться о тех, кто в этом действительно нуждается. С этими мыслями Фиет снова скрылась в тени главного шатра, где не стихали голоса готовившихся артистов.       Время медленно и скучно ползло. Действительно, время растягивается ленивой резиной, когда ты ничем не занят. Новенький пропустил и обед и перекус и уже не мог дождаться, когда толпа начнет стекаться на ужин. Но вот долгожданный час наконец-то наступил. Первыми в сторону кухни тянулись уже, хоть и смутно, но знакомые близнецы. Рыжее солнце осветило их полностью идентичные лица: черты лица резковатые, угловатые, но хаотично разбросанные веснушки делали их более приятными и приветливыми. Вслед за юношами тянулась троица, состоящая из Мэл, Джо и Фиет. А следом за девушками лениво тянулась шумоголовый поток из циркачей. Мимо пронесся колясочник, слишком бодрый и быстрый, чтобы считаться инвалидом, если глаза не обманули Като, то он сбил парочку человек и, не гнушаясь, проехался по чужим неуклюже оставленным ступням. Рядом же, держась за ручку инвалидного кресла, шагала девочка-альбинос, совсем крохотная, даже по сравнению с Мэл и Фиет, на вид лет пятнадцати. Улучив момент, голодный как волк новичок прибился к какой-то группе, живо спорящие люди даже и не заметили лишнего. До ушей брюнета доносились совсем короткие и почти неинформативные фразы, большинство из них были крепкими ругательствами, выражающие удивление, восхищение и какой-то ужас. Один из впереди идущих парней наклонился к своему товарищу и быстро залепетал, будто боялся, что их подслушают, оттого Като сам неосознанно сократил между ними расстояние и старался прислушаться, подталкиваемый каким-то внутренним детским капризом удовлетворить свое любопытство.       — Я слышал наш шпрехшталме́йстер не вернулся со вчерашнего загула, — заговорчески прошептал юноша.       — Ох, не спасет его ни его близкое расположение к Тени, ни хорошее настроение директора, — прокомментировал второй.       Рядом идущий низенький мальчишка, больше походивший на подростка, чем на взрослого, деловито прокашлялся и поделился тем, что сам узнал из утреннего "сарафанового радио".       — Я лично слышал, что Фиет со своей свитой, — последнее слово он явно выдавил с толикой отвращения, — притащила в цирк юношу, и Тень распорядился, чтобы она за ним же и приглядывала. Натворит бед — Фиет сама будет с ними разбираться.       Группа загудела, на перебой строя собственные теории и не беспокоясь о их конфиденциальности, больше было похоже на то, что они стремились донести до всех окружающих их содержание. Като отшатнулся как от удара тока и уже начал стремительно клонится назад, запнувшись неуклюже о свою же ногу, однако кто-то любезно придержал его за плечо и прошептал почти на самое ухо:       — Не слушай их. Тень у нас хороший... — помедлив, добавил, — как и Фиет. А этим лишь бы языком почесать.       Как только мужской низкий голос стих, его обладатель решил раскрыть себя и поравнялся с Като. Довольно высокий молодой человек крепкой фигуры с такими же, как у него самого, темными волосами, смоляными глазами и довольно доброй улыбкой. На вид он был несколько старше новичка, на вскидку можно ему дать лет двадцать пять-двадцать шесть. Новичок, сам того не ожидая от себя, в каком-то роде немного сумел расслабиться: наконец-то никто на него не косился, не кривил губы и не напирал с расспросами, а по-человечески заговорил. Заметив это, доброжелатель заулыбался во все тридцать два и представился:       — Я Ральф.       — Като, — коротко бросил новичок.       — Слышал, сам Тень дал тебе цирковое имя...       — Так это был Тень? — будто не веря своей догадки, Като вскинул тонкие брови выгнутыми дугами и направил изумрудные изумленные глазища на собеседника.       — Все верно, — спокойно подтвердил Ральф, — в первый же день тебе посчастливилось встретиться с директором.       — Он не выглядит так ужасно, как о нем говорят, хотя впечатление производит...       — Не так страшен черт, как его малюют. Как говорится в народе.       — Народ как будто создавал эту пословицу, — Като не был уверен в том, что обозвал народную мудрость верным словом, поэтому под конец его тон подпрыгнул вверх,а после продолжил уже привычным ровным голосом. — Под директора.       Ральф хотел еще что-то сказать не успел, так как палатка, отведенная, была призывно раскрыта и так манила приятным ароматом горячей пищи, что все мысли у обоих тут же улетучились. Собеседник Като при всем своем заметном росте потерялся среди толпы, и юноша решил последовать его примеру: раствориться и смешаться с массой. Он набрал себе поскорее на тарелку сочетаемого и не очень и начал как и утром озираться по сторонам, будто в любой момент у него могли отобрать набранное или появиться директор с очередным набором не очень приятных вопросов, Като хотел было уйти в самый потаенный угол, но чужой голос призывал его подойти. Найдя взглядом источник зова, он встретился взглядом со смеющимися глазами Мэл, которая сидела в окружении своих подруг, близнецов и его нового знакомого. Столик явно мал для такой компании и сидящие за ним члены труппы случайно толкали друг друга в бок локтями, подпихивали ближнего, но все равно старались не мешать соседу, прижимая руки ближе к себе. Но они выглядели счастливыми, улыбки не сходили с их лиц, а словосочетание "личное пространство", кажется, им вовсе не знакомо, но их это и не смущало. Да, покорительница огня позвала присоединиться чужака к давно сколотившейся компании, но они не стали глядеть на него как на кусок свежего мяса в ожидании чего-то, а продолжили бурно что-то обсуждать. Фиет шумно спорила о чем-то с Ральфом, но тот, видимо сдавшись, вскинул руки вверх и даже как-то нервно стал осушать рядом стоящий стакан, как вдруг одна колкая фраза метательницы ножей вызвала целую волну смеха, и взрыв не обошел и недавнего знакомого Като, обернувшись для него казусом. Как только здоровяк разразился почти что истерическим хохотом, щекочущим ребра, недавно выпитая жидкость поспешила на волю не только через рот, но и хлынула через раздувающиеся от смеха ноздри. Циркач недовольно зажмурился и ухватился за нос, пытаясь унять и смех, и неприятные колики в районе переносицы. Как только веселье пошло на спад, Като тенью мышки проскользнул к их столу и занял свободное место. Его появление никак не повлияло на настроение артистов, даже Фиет не окатила его ледяным взглядом и не скривила губы, выказывая свое немое "фи". Като не принимал участия в разговорах, лишь и сидел и слушал, ощущая себя чем-то инородным в этом месте, и только брюнет крутанулся на лавке, чтобы удалиться к своему укрытию, как вдруг его остановил голос Фиет.       — Стоять! Куда направился? — новенький почти почувствовал, как волна мурашек разбежалась вдоль позвоночника, но тут же взял себя в руки и сел обратно, показывая, что он никуда не собирался и всего лишь разминал спину. — Слушай, — голос девушки неожиданно потеплел, а губы дрогнули в легкой улыбке, — мне сказали приглядывать за тобой, поэтому давай не создавать друг другу проблем. Скажи лучше, что ты умеешь.       — Ничего, — бездумно как на автомате ответил Като.       Выпал из реальности весь стол. Кажется, одно только слово ввело Фиет куда-то в прострацию, глаза застыли на новеньком, но смотрела она сковзь него. Видно, циркачка рассчитывала не на такой ответ или хотя бы не на такой критичный. Джо быстро заприметила вытянувшееся потерянное лицо подруги и тут же ободряюще начала хлопать ее по плечу, но это совсем не помогло. Прошлым вечером ее хотя бы немного удалось приободрить, по всей видимости, дела совсем плохи, потому каскадерша быстро отстранилась от званой сестры.       — Кажется, мы сломали Фиет, — высказался Рик и выхватил моментально оплеуху от Рэя.       Ральфа же вся эта ситуация позабавила, и он лишь с усмешкой на губах отвернулся. Не то чтобы он злорадствовал, просто несколькими минутами ранее она так верила в лучшее и пыталась доказать, что все не так плохо, как вдруг на голову свалился огромный чугунный таз разочарования. Фиет не стала долго засиживаться, качнула косматой головой и одним ловким движением выбралась из-за стола, оставив группу сидеть в неловком молчании. Вскоре это стало просто невыносимо терпеть, голоса наростали будто извне, пока их плотный кружок оставался погруженным в безмолвии. Следующими как по команде обеденное место покинули Джо и Мэл, но мужская часть продолжала сидеть, разглядывая незаметно то Като, то катая в тарелке последнюю крошку, то бросая взоры куда-то в сторону. Только сейчас к щекам новичка хлынула кровь, окрашивая кожу в едва заметный румянец, ему стало стыдно. Хотя и это чувство ему не совсем понятно, подсказывал разум. Только заалевшие щеки да какое-то странное угнетающее ощущение не давали покоя. Брюнет решительно хлопнул ладонями по ним и покинул поредевшую компанию. Обернувшись в последний раз, он увидел стол пустующим, хотя еще несколько секунд назад там сидели близнецы в компании Ральфа. Качнув головой, отгоняя параноидальные мысли, юноша стремительно и уверено направился в главный шатер. Зашел, однако, он туда не так смело по-хозяйски, как шел ко входу. Продвигался к центру с опаской, оглядывался и нервно вздрагивал, хотя царила полнейшая тишина, словно пространство поместили в вакуум. Кажется, даже его собственные шаги разбивались о непроницаемые невидимые стены. Прожектор тускло освещал манеж: большую арену, окруженную парапетом в яркой обертке. В тени, судя по холодному поту, скрывалась какая-то опасность, было стойкое ощущение, что кто-то следит за ним, жадно впитывает в подсознание каждое движение как клыкастый и когтистый хищник наблюдает за дичью перед броском. Что-то рассекло воздух прямо рядом с ухом и глухо вонзилось в манекен. Като ощутил, как ноги стали ватными и из-под них начала уходить земля, но всего на секунду. Новичок резво обернулся за спину и обнаружил стоящие в тени силуэты. Это в них-то был направлен снаряд? Парень проглотил вставший во рту ком из нервов, поборол страх и шагнул навстречу. Он не ожидал, что предметы окажутся так близко к нему, в темноте расстояние исказилось до большего, чем было на деле. В ужасе он отпрянул от застывшего каменного лица мишени, с которым почти столкнулся нос к носу, вдалеке они выглядели совсем как люди! Возмущение и мысль, что кто-то его намеренно запугивал взяло вверх, и он уже вобрал в легкие побольше кислорода, чтобы пуститься во все тяжкие и обозвать того, кто это все придумал, самыми грязными словами. Как вдруг из-за того самого манекена вышла Фиет, сохраняя холоднокровие, она оперлась на своего помощника во время репетиций и безразлично оглядела нежеланного гостя. Като не ожидал, что спонсор его ночных кошмаров окажется так близко, и снова шарахнулся в сторону, теряя равновесие и падая на пыльное истоптанное покрытие. Когда успела? Нож ведь летел из противоположного конца манежа... юноша сначала окинул недоверчивым взглядом сначала Фиет, потом мишени, идеально копировавшие человека, и нахмурился:       — Какой человек в здравом уме будет оттачивать навык в такое время среди этих ужасных кукол?       — Во-первых, — со вздохом начала циркачка, не желая отвечать на глупые вопросы новоиспеченного члена труппы, — это фантомы.       — От этой информации мне стало легче жить, — ядовито парировал Като, продолжая сидеть на полу.       — Во-вторых, мне нужно было подумать наедине с собой, без лишних людей, особенно без тебя.       — Чем я тебе так не угодил?! — чуть ли не взревел юноша, и своим поведением перешел черту дозволенного. Фиет не понравился подобный тон по отношению к себе. Холодное лезвие блеснуло в свете прожектора, и нож пронесся в опасной близости от шеи новичка.       — Да если бы не ты, мне бы сейчас не пришло ломать голову над тем, что бы ты мог освоить и при этом не подохнуть при выполнении номера! — тишина зазвенела, а синяя бездна глаз озарилась злостью.       Като глядел на нее растеряно, с каким-то детским наивным страхом. Она вдруг поняла, что бестолковый циркач напоминает ей маленького ребенка, который просто даже не осознает, что своим поведением он создает проблемы другим. Актриса обвела устало шею и со вздохом протянула ладонь юноше.       — Прости... все на нервах, я не хотела на тебя срываться.       В ответ на жест и извинения юноша отреагировал замешательством, но руку помощи принял и рывком поставил себя на ноги. Мимолетный скользящий взгляд, прошедший по Фиет и лицам фантомов сзади нее, уцепился за поменявшуюся в эмоции куклу. Одна из них, до этого замершая в бесстрастном взгляде, сейчас глядела вперед с ухмылкой, будто бросала вызов самому ножу. Като напрягся всем телом и сделал несколько шагов назад, крепко-крепко зажмурив веки. Когда он с содроганием сердца разлепил глаза, то обнаружил, что мишень смотрит в пустоту с таким же безразличным выражением лица. Он медленно качнул головой и посмотрел на метательницу ножей. На реакцию парня девушка никак не отреагировала лишь прошла мимо, словно его тут и нет, и уже собралась выходить, как остановилась и кинула не оборачиваясь.       — Завтра у тебя тяжелый день, советую выспаться. В шатре Ральфа найдется свободное местечко, можешь занять там кровать.       — Стой, но как я найду...?       — Не знаю, поищи, у меня есть и другие неоконченные дела, — и после этих слов Фиет вышла, оставив новичка наедине со страшными фантомами.       — Ох, как любезно с твоей стороны! — сконфуженно произнес неумеха и вышел следом, бросив осторожный взор на мишени. Они сохраняли все те же лица, и Като просто старался спихнуть все на разыгравшуюся игру воображения под влиянием стресса.       Ночь окончательно вступила в свои права. Полная луна уже пристально наблюдала за жизнью на земле. Вокруг королевы бала раскинулись жемчужинки, кокетливо перемигиваясь. Казалось, что все замерло: природа, купол неба, люди, звери — в ожидании чего-то необъяснимого. Като поднял с пыльной протоптанной дороги глаза и завороженно уставился на темное полотно с увязнувшими в бесконечно темной глубокой холодной и бесконечной жижи бриллиантиками и величественной хозяйкой ночи.