Просто друг

      Геральт вошел в комнату, в которой Лютик спал после исцеления. За окном еще было темно, а стоявшие около кровати свечи, тихо подрагивали пламенем и отбрасывали причудливые тени на спящего.       Ведьмак тяжело вздохнул. Он чувствовал вину за то, что произошло с Лютиком. Ведь это именно он не смог уберечь его и поэтому бард чуть не умер. Теперь же, благодаря Йеннифэр, его жизни ничего не угрожало. Конечно, кроме самой чародейки, от которой стоило ждать чего угодно.       Геральта не покидало какое-то тревожное чувство. Он осмотрелся вокруг и заметил странные изображения на полу, напоминающие ловушку. А на столике, принадлежавшему Йеннифэр, лежала та самая печать от амфоры. Пазл наконец сложился и намерения чародейки стали ясны.       Как будто прочитав его мысли, Йеннифэр скользнула в комнату, словно кошка. Она прошла мимо него к своему столику и открыла одну из скляночек с прозрачной жидкостью. Пара бесцветных капель упали на ее тонкие бледные запястья, а затем она принялась растирать их друг о друга. — С ним все будет в порядке? — спросил Геральт, рассматривая немного напряженное лицо Лютика, и вслушиваясь в его слегка сбитое дыхание. — Сомневаешься в моих способностях? — Ведьмак повернулся к чародейке, внимательно следя за каждым ее движением, но на вопрос не ответил. — Твой друг будет здоров и его голос станет прекраснее, чем был.       «Куда еще прекраснее», — подумал Геральт, но озвучивать свою мысль не стал. Он не смог сказать, даже самому Лютику, как прекрасно его пение, хотя много раз хотел.       Йеннифэр изучающе следила за ведьмаком, пытаясь понять такую сильную привязанность к этому барду. Она помнила слова Геральта, что они просто друзья, но с каждой секундой ей все казалось, что здесь кроется нечто большее, чем простая дружба. И она очень хотела узнать правду. — Ох, Геральт, мм-м-м, — простонал во сне Лютик.       Удивленный ведьмак, с широко раскрытыми глазами, уставился на все еще спящего барда. — Что это значит? — прошипел Геральт и злобно глянул в фиалковые глаза чародейки. — Что с ним? — Все хорошо, — Йеннифэр лукаво улыбнулась. — Он просто видит сон, в котором сбывается его самое сокровенное желание. Надо же, как интересно, — добавила она.       Геральт быстро двинулся к чародейке, но не успел дойти до нее, как тут же замер, будто тело парализовало. Запах сирени и крыжовника резко ударил в нос. Теперь он понял, что было в той бутылочке. И как он мог попасться на такое? — Значит друг говоришь? — Йеннифэр продолжала улыбаться и как-то хитро сверкала глазами.       Она медленно обошла его вокруг, ведя ладонью от груди по спине, пока снова не вернулась на то же место. Чародейка была немного разочарована. За столько лет ей впервые повстречался ведьмак, но, к ее великому сожалению, тот уже был занят. — Мне не нравится то, что ты задумала, — с трудом сказал Геральт. — А мне не нравится, когда мне лгут, — серьезно ответила Йеннифэр. — Не волнуйся, я ничего плохого ему не сделаю. Мне нужно лишь то, что есть у Лютика. Обещаю, что с ним ничего не случится. — Нет... — говорить становилось труднее, но Геральт все-равно продолжал. — Нет, так не пойдет. Я знаю, чего ты хочешь... и не могу допустить этого.       Геральт изо всех сил пытался пошевелиться. Он должен забрать Лютика и уйти как можно дальше отсюда, от этой чародейки. Однако тело отказывалось его слушаться, оно будто стало каменным и сдвинуться с места никак не получалось.       Йеннифэр с интересом наблюдала за жалкими попытками ведьмака противостоять ее чарам. Теперь она была уверена, что за бесчувственной маской, за которой прячется Геральт, есть что-то большее, что-то человечное, что обычно не было свойственно таким, как он. — Ты меня удивил ведьмак, — честно сказала она. — Оказывается, вы не такие бессердечные, как о вас говорят. Даже любовь вам не чужда. — Это... не так... — язык не желал подчиняться, каждое слово ему давалось с трудом. — Он просто мой единственный друг...       Чародейка не понимала: ведьмак был настолько слеп, что не видел очевидного, или же просто не хотел признавать своих чувств к Лютику. — Можешь внушать это себе, мне же со стороны видно другое.       Перед глазами Геральта все поплыло. Комната быстро закружилась, сливаясь красками в одно размытое пятно, а слова чародейки становились все тише, будто она была где-то далеко. Реальность медленно ускользала. — Вот тебе правда, Геральт из Ривии: этот бард неравнодушен к тебе и ты прекрасно знаешь об этом. Ты боишься признаться себе, что у тебя тоже есть чувства к нему, так как привык считать, что лишен их. Как видишь, это совсем не так, — Йеннифэр пыталась хоть что-то донести до ведьмака, пока тот еще был в сознании. — Можешь не волноваться, я не причиню вреда твоему Лютику. А теперь можешь идти, у тебя есть дело.       Геральт чувствовал, как накатывала усталость. Его веки начинали тяжелеть, постепенно закрываясь. Он успел услышать все, прежде чем тьма протянула к нему свои руки, завладев им полностью.