Усталость

Сычжуй осторожно дует на чай в её руках, вновь блаженно улыбаясь. Свежей заварки, горячий и ароматный. А ещё травяной, что абсолютно несвойственно ордену Ланьлин Цзинь, в котором она находится. Интересно, с какими мыслями слуги несли чайник сюда, в покои самой Главы Секты? Удивлялись ли они тому, что их не переносящая «вкус травы» госпожа внезапно велела заказать целый мешок? Сычжуй издала тихий смешок, поспешив осечь себя. Какое-то правило Гу Су определённо точно запрещает такие мысли! Но додумать она не успела – со стороны двери раздался щелчок, после чего в дверном проёме появился знакомый силуэт. Выглядел он, честно говоря, непривычно устало и вяло, из-за чего, вероятно, и ввалился в комнату мешком. – Лань Юань, – приветствует Цзинь Лин, всё же удерживая равновесие. Женщина – совсем ещё девочка – снимает с плеч клановую накидку и бросает куда-то на тумбу, куда потом летят и верхние одежды со штанами. Рядом приземляются сапоги (года идут, а Цзинь Лин снимает их со всё теми же забавными прыжками на одной ноге), чей тихий скрежет вызывает секундное вздрагивание. Слишком, слишком громко для повисшей в комнате тишины. – Глава… Цзинь Лин, – послушно исправляется Сычжуй, почти с озорством смотря на Жулань. Она уже давно привыкла называть любимую без титула, но это – самый быстрый способ понять, насколько та устала за день. Цзинь Лин недовольно кривится. И ничего не говорит. «Ай-яй-яй,» – думает Сычжуй, смотря на неровной походкой приближающуюся фигуру. Цзинь Лин смотрит на неё нечитаемым взглядом, а, наконец дойдя, шумно падает на колени. Сычжуй тихо вскрикивает, ставит чай на стол и протягивает руки к девушке. – Нет, – хмурит брови Жулань. Она падает на Юань, утыкаясь носом ей в ключицу, и обвивает руками за талию. Закрывает глаза. – Возьми обратно. Я помешала тебе. Сычжуй хочет возразить, но тут же слышит недовольно-ленивое бурчание. Сказано – значит надо. Вздыхает, помогая Лин сесть поудобней (полулежать на циновке, как сейчас, не особо комфортно), и возвращает в руки чай. Только смотрит теперь обеспокоенно, поглаживая чужую спину под тихое довольное урчание. Когда Юань наконец отпивает из чашки, чай уже не так горяч, но по-прежнему вкусен. Заклинательница облегчённо выдыхает, чувствуя, как на губах расплывается улыбка. Только в личных покоях Главы Цзинь она позволяет себе залпом выпить всё, после осторожно вытирая рот салфеткой. Цзинь Лин фыркает ей в шею и обнимает крепче. – А-Лин, это моё проявление доверия, – плавно перемещая руки со спины на голову, улыбается Сычжуй. – Могу я?.. Жулань слабо кивает, через мгновение издавая облегчённый стон. Как бы она ни ценила своей заколки, избавиться от неё сейчас – словно дар божий. Её даже не заботит тот факт, что совсем скоро волосы спутаются, а расчёсывать их утром будет невероятно сложно – Сычжуй перебирает пряди так аккуратно и нежно, что остаётся лишь окончательно расслабиться и отдаться усталости, перемешанной со счастьем. Вот она, здесь, обнимает её в ответ и льнёт ближе, массирует голову и… – А-Юань, – чуть отодвигается Цзинь Лин. – Ты нюхаешь мои волосы? Она видит румянец Сычжуй даже из своего положения. Участившееся сердцебиение не слышно по той же причине, но и этого достаточно, чтобы вызвать весёлую улыбку. – А-Юа-а-ань, – появившихся сил хватает, чтобы приподняться и с озорством заглянуть в фиалковые глаза. От этого взгляда Сычжуй смущается ещё больше, упорно смотря в сторону. Цзинь Лин примирительно фыркает, собираясь заговорить, но её опережают: – Да. И куда же пропадает вся смелость? Растерянно открывая и закрывая рот, Жулань крепче обнимает Сычжуй за шею, пока её притягивают ближе. – Мне придётся съездить в Облачные Глубины через неделю, я хочу провести с тобой как можно больше времени. До этого момента. – Я никуда не исчезну. Но, по правде говоря, без тебя тут будет… пусто. Со стороны это, наверное, выглядит комично: даже не смотря подруга на подругу, они стараются успокоиться, но всё равно умудряются смущать словами. Повисает тишина. Минуту, вторую. – А-Юань! – первой сдаётся Жулань. Всё ещё красная, она рывком вскидывает голову и мажет по чужим губам, стараясь поймать взгляд Сычжуй. – А-А-Юань, можно? А-Юань смотрит на неё. Долго, мягко, смущённо. И кивает. Первые поцелуи выходят почти дерзкими, жадными и влажными. Цзинь Лин постепенно теряет немногочисленные силы, Сычжуй – возвращается к привычной нежности. Она вновь запускает руку в каштановые волосы, совмещая осторожные поглаживания с более смелыми касаниями губ. Жулань медленно засыпает, уже путаясь, закрыты её глаза из-за усталости или негласного правила. Решив, что всё же из-за первого, она распахивает их. Нельзя проигрывать. Даже сну. Почувствовав на себе взгляд, Сычжуй краснеет ещё больше. Оставляет последний поцелуй и опирается лбом о лоб. – Мне прекратить? Сонное выражение Цзинь Лин сменяется возмущением (таким же вялым): – Н-нет! Я просто… Не дождавшись продолжения фразы – а также переживая за закусанную губу девушки, – Сычжуй улыбается ей: – Скоро полночь, тебе нужно помыться и лечь спать. Я с тобой, – опережая вопрос. Вдруг из-за усталости Цзинь Лин забыла, что отныне эту комнату она делит. Цзинь Лин дуется, ребячески пытаясь снять ленту Юань носом. Она старается, но ничего у неё не выходит. Совсем растеряв силы, она вновь опускает голову в изгиб шеи Сычжуй. – Молодая Госпожа Цзинь. Цзинь Лин сжимает ноги на чужой талии. – Глава Ордена. Цзинь Лин подставляет под руку то самое колющее место на спине. – А-Лин, мне придётся разбудить тебя раньше. Жулань безразлично фыркает и пожимает плечами. Сычжуй остаётся лишь улыбнуться ей и без затруднений перенести на кровать, осторожно опуская. – У меня болела голова, но когда я зашла сюда – перестала. – О, это потому что я открыла балкон. Ох, прошу простить, сейчас вернусь!.. К сожалению или к счастью, Сычжуй не успевает завершить даже начатое предложение – её талию обхватывают ногами и тянут на себя. В Гу Су сильные руки, в Юньмэне – ноги. Юань успевает опереться локтями по обе стороны головы Жулань, а после с мягкой укоризной заметить: – А-Лин, вдруг продует. – Это весна, тепло. Цзинь Лин даже не открывала глаз, только руки вперёд протянула, вслепую развязывая гусуланьский хвост и ленту. Сычжуй какое-то время просто наблюдала за ней, в конце концов принимая поражение и падая рядом, перекатываясь в более удобную позу. Партнёрша сразу прижалась к ней, получая ответные объятия. Ещё нескоро тишину, в которой «спокойной ночи» было заменено поцелуем, раздался голос Жулань: – Утром заварю тебе новый чай заместо этого. Сычжуй сквозь сон фыркнула.