Home

Чонхо волочил свои тяжелые ноги по земле, не желая даже пытаться сохранять прямую позу. Опустив плечи и опустив голову, он вошел в свой дом, деревянная дверь уже была приоткрыта, сигнализируя, что его отец омега уже ждал его внутри. Чонхо закрыл оба замка и дверь, запер их за собой, постоял в том маленьком пространстве, куда они положили свои туфли, и вздохнул, прежде чем снять их. Он так, так, «так» устал. Он уже видел приближение перегорания, но это не означало, что он был готов. Он никогда не готов, потому что всегда слишком упрям, чтобы сделать перерыв, пока не поздно. Нагромождение заданий, проблемы с Дружбой, из-за которых ему всегда приходилось играть вожатого, давление учителей на него, чтобы он получал и поддерживал свои отличные оценки, стресс от предстоящего экзамена, ожидания его товарищей по команде, когда они играли вместе, мерцающие восхищенные глаза его товарищей по группе, когда он пел, надежда на победу, излучаемая его коллегами-актерами, когда они тренировались для музыкального конкурса, вместо того, чтобы помочь ему подняться выше, он чувствовал, что все они толкают его голову под воду, и он устал бороться. Он так устал. Запах отцовской стряпни заполнил дом, и Чонхо отметил, что отец, должно быть, только что закончил готовить и убирать. Бета-подросток прошел дальше внутрь, увидев маленькую фигурку своего отца, лежащую на диване и бессмысленно смотрящую шоу по телевизору. Чонхо, не колеблясь, подошел прямо к омеге и упал лицом ему на грудь, зарывшись лицом в отцовскую рубашку.  — Привет, милый, — хихикнул Хонджун, поворачиваясь к своему бета-сыну, который обнимал его, спрятав лицо на груди. Хонджун поднял руку, запустил пальцы в волосы Чонхо, погладил его по голове.  — Аппа, — послышался приглушенный голос Чонхо. — Аппа, — снова пробормотал Чонхо, уткнувшись носом в грудь Хонджуна.  — В чем дело, малыш? Ты в порядке? — спросил Хонджун. Такой простой вопрос, но Чонхо не мог сдержать слез, которые катились из его глаз, пропитывая рубашку отца. Чонхо попытался сдержаться, но это лишь усилило дрожь в его теле, а рыдания стало труднее скрыть.  — О, бедняжка, — сочувственно пробормотал Хонджун, включились его родительские инстинкты омеги. Омега просто крепче сжал Чонхо в объятиях, крепче прижимая к себе подростка. — Оставь это, малыш, Аппа здесь, с тобой. Чонхо всё плакал и плакал, уткнувшись в грудь отца, и Хонджун позволил ему, гладя его по голове и напевая сладкую колыбельную, которую Чонхо знал с самого рождения, и его нос наполнял успокаивающий аромат. Омега-феромоны его отца. Чувство близости и теплоты охватило его, и только одно слово пришло ему на ум. Дом. Да. Он дома. Хонджун не отпускал сына, ни разу, и даже когда его муж вошел в дверь, его глаза расширились от беспокойства. Омега просто приложил палец к губам, приказывая Сонхва успокоиться и позволить Чонхо ещё немного вздремнуть. Сонхва не пытался протестовать. —— В тот вечер и Сонхва, и Хонджун настояли на том, чтобы пригласить Чонхо на угощение в его любимый японский ресторан, велев ему заказать всё, что он пожелает. Чонхо ел много, и его родители обращались с ним, как с ребёнком, воркуя над ним и убеждаясь, что он в порядке и не задыхается ли тот, Хонджун вытирал уголки его рта, а Сонхва напоминал ему пить воду между поглощением всей еды. Обычно он игриво отмахивался от их рук и тихо бормотал, что ему не нравится, когда с ним так обращаются на людях, но на этот раз Чонхо не возражал. Было так много утешения, принесенного ребячеством, и Чонхо решил, что сегодня он позволит той стороне себя, которая любит, чтобы с ней нянчились, показаться. В ту ночь Чонхо тоже пытался заснуть самостоятельно, но после того, как он целый час ворочался с боку на бок, он решил, что хочет ощутить тепло родителей, поцелуев, которыми они одаривали его, укладывая в постель, недостаточно. Мальчик собрал свое одеяло и любимую подушку и зашаркал в комнату родителей, заглянув туда, чтобы увидеть двух взрослых, тихо разговаривающих друг с другом в тускло освещенной комнате. Хонджун заметил его первым, как всегда.  — Чонхо-и, привет, — Хонджун нежно улыбнулся ему и протянул руки. — Нужно объятие?  — Нет, — Чонхо толкнул дверь шире. — Хочу переночевать здесь сегодня. Можно? Хонджун и Сонхва обменялись улыбками, и Сонхва повернулся к нему, кивая с отеческой улыбкой. Его альфа-папа встал с кровати, жестом приглашая его забраться на большую двуспальную кровать.  — Давай, — поторопил его Сонхва, когда Чонхо подошел ближе. — Иди и получи это объятие от своего Аппы  — Спасибо, папа, — пробормотал Чонхо, забираясь на кровать и быстро прижимаясь к Хонджуну, который просто обнял сына. Чонхо вдыхал этот сладкий теплый аромат, чувствуя, как расслабляются его плечи и как тяжесть спадает со спины.  — Сон-и, выключи свет, ладно?  — Я знаю, милый. Даже то, как его родители тихо разговаривали приглушенным шепотом, заставляло его чувствовать себя в безопасности, слегка высокий и мелодичный голос Хонджуна, дополняющий баритон Сонхва в смягченных окружающих тонах, собираясь вместе, чтобы обернуться вокруг него, как теплое одеяло. Чонхо вспоминает, как однажды он просыпался в слезах из-за кошмара, в котором его бросили, и родители спешили обнять его и утешить. Тепло. Чонхо чувствует тепло. Свет погас, и Чонхо услышал шуршание ткани и почувствовал, как провалилась кровать, когда Сонхва тоже забрался в неё, а на их тела было наброшено огромное одеяло. Вскоре он почувствовал, как Сонхва придвинулся ближе, и рука отца накрыла его и Хонджуна, заключив их в защитное объятие. Когда он прижался ближе к Хонджуну, омега просто притянул его ближе, а Сонхва просто обнял их крепче, Чонхо улыбается сам себе, когда он засыпает под их спокойное дыхание. Чонхо думает, что он самый счастливый сын на Земле.